Она делает вид, что целует его, но в этот момент её губы шевелятся, она что-то говорит. Отстраняется, и улыбка снова украшает её бесспорно красивое лицо. Мистер Родригез быстро приходит в себя и указывает дочери на стулья. Она снова берет Майкла под руку, и они усаживаются в первый ряд. Майкл находит меня глазами и тут же отводит взгляд.
– Нам нужно идти, – говорит Дон и утаскивает меня на кухню.
Меня уже воротит от запаха рыбы. Кажется, я вся провоняла им с головы до ног. Беру очередной поднос и чувствую, что мои ноги готовы отвалиться от постоянного хождения. Лучше бы я сейчас бегала по Хелл вместе с Ральфом.
Вернувшись на улицу, останавливаемся и не смеем идти дальше крыльца. Здесь вообще собралась практически вся прислуга. А за трибуной стоит мистер Родригез. Все стулья заняты, как и поляна вокруг них. Оператор снимает крупным планом лицо оратора.
– И благодаря нашим новым возможным союзникам, мы будем готовы предложить вам новое развлечение, которого вы ранее даже не видели. Гладиаторские бои!
Что он несёт?
Толпа ликует, но так, как подобает аристократии. Аплодисменты и ещё более широкие улыбки, вот только теперь эти улыбки действительно настоящие. Кажется, у дамы в желтом платье только что треснула щека. А нет, это она так губы накрасила. Тем временем Родригез продолжает:
– Мистер Хантер, глава города Хелл, согласен подписать сегодня документ. В его городе есть историческая достопримечательность и называется она – Арена Смерти. К сожалению, эта прелесть города закрыта, но мы же с вами понимаем, что присоединение Хелл к Коалиции поможет нам скрасить досуг и укрепить свои позиции на северо-западе. А мы в свою очередь дадим Хелл нашу защиту и поддержку.
Очередные аплодисменты. Смотря на людей, я вижу обычный курятник. Либо аристократия Кортрок полнейшие идиоты, либо они, наоборот, очень умны и будут помалкивать, и поддакивать, дабы сохранить голову на плечах и полные желудки рыбных бутербродов.
На трибуну постоянно кто-то выходит и что-то говорит, я слушаю все это вполуха. Продолжаю разносить мелкую еду и всё чаще ловлю себя на мысли… о еде. Я очень хочу есть. Мою провизию, что осталась в доме.
Краем глаза замечаю, как на трибуну выходит Мишель. Она улыбается так лучезарно, что я бы не отказалась от солнцезащитных очков. Несмотря на то, что светила уже давно нет.
– Дорогие мои друзья. Семья. Я была в долгом отсутствии, но я всегда помнила о вас и очень скучала, – она переводит взгляд на своего отца, улыбается немного сентиментально и протягивая руку в сторону Майкла, говорит. – Папа, хочу познакомить тебя с моим женихом. Это Майкл.
Поднос выпадает из моих рук, в оглушительной тишине его удар о крыльцо особняка звенит гонгом. Я словно во сне. Наблюдаю, как Майкл встаёт рядом с Мишель. Камера снимает их. Отец Мишель в таком же шоке, что и я. Возвращаю взгляд на парочку и наблюдаю, как Мишель притягивает Майкла к себе и целует прямо в губы. А он отвечает. Не просто позволяет…
Он… ей… отвечает.
Кто-то дергает меня за руку, и я резко оборачиваюсь. Передо мной женщина с красной помадой. На её лице написана ненависть и обещание ужасной кары. Мисс Бэлли ещё раз дергает меня за руку.
– Растяпа! Мои пташки себе такого не позволяют! – громким шепотом причитает она. – Приведи себя в порядок и убери этот мусор, – она склоняется ко мне ближе и шипит как змея. – Я уничтожу твою карьеру.
Она исчезает, а я на автомате сажусь на крыльцо и быстро собираю проклятые закуски. Руки трясутся, но Дон приходит мне на помощь.
– Не нужно плакать из-за карьеры, – с улыбкой говорит он.
Прикасаюсь пальцами к щеке, и правда слезы. Вытираю их, выпрямляюсь и бросаю взгляд на помост, где только что стояли Мишель и Майкл. Их там уже нет. Они находятся в отдалении и разговаривают с отцом Мишель. Сука Мишель. Ненавижу её! Незнакомец выныривает и встаёт рядом. Он так же зол. В моих мыслях Мишель страдает, а в мыслях незнакомца, она уже трижды выпотрошена.
На помосте стоит папа, и я слышу, как он соглашается вступить в Коалицию. Ухожу в особняк и, оказавшись на кухне, оставляю поднос. Я не могу вернуться назад. Незнакомец жаждет крови. Он так зол, что боюсь, если увижу Мишель или Майкла в ближайшее время, то покалечу их. А этого делать нельзя. Незнакомец утверждает, что можно.
Покидаю кухню и иду в противоположную сторону от крыльца, где уронила поднос. Ещё одна дверь. Другой выход на улицу. Не знаю где и когда, но я потеряла Дона.
На улице темно, нет великолепия, лампочек и кучи людей. У высокой скамьи стоит долговязый парень с ярко-рыжей шевелюрой, в его руках сигарета. Он затягивается и, выпуская облако дыма, спрашивает:
– Отлыниваешь от работы?
– Видимо, так, – отвечаю я и спускаюсь по ступеням.
Перед глазами маячит поцелуй Майкла и Мишель.
Больно. Даже если всё это нужно для плана мистера Хантера и папы… мне всё равно больно. Если Майкл знал об этом, то его слова о доме, рубашках и подобных вещах, словно насмешка надо мной. Мог предупредить, хоть как-то подготовить меня.
– А я скрываюсь от родителей. Они там, на празднике.
Вздрагиваю. Я забыла, что не одна тут. Бросаю на парня раздражённый взгляд, ничего не отвечаю, и он спрашивает, кивая на сигарету:
– Будешь?
– Давай, – тут же отвечаю я.
Парень подаёт мне сигарету, которую только что курил. Беру её в руку и смотрю как на нечто незнакомое. Но я пару раз курила. Точнее пыталась. Некоторым это помогает справиться со стрессом. А сейчас у меня определённо именно он.
– Я – Оливер.
– Джил, – представляюсь я и возвращаю так и не тронутую сигарету владельцу.
Он принимает её и затягивается. Сажусь на скамейку, он опускается рядом.
– Если мегера увидит, что ты отлыниваешь, то тебе не поздоровится.
– Она уже видела, – с печальной улыбкой отвечаю я.
Какое-то время я просто сижу на скамейке и, не видя ничего, смотрю перед собой. Мои мысли возвращаются к заявлению Мишель. Это ведь ложь. Но она намекала мне на то, что между ней и Майклом что-то было. Следовало спросить у него. Но уже поздно. Я уверена, что она солгала. Но какая-то часть разума говорит, что это может быть и правда. От следующей догадки у меня в жилах замерзает кровь. А что, если у них что-то было, и Мишель забеременела? Это ведь возможно. Вот чёрт!
Поднимаюсь со скамейки и иду в здание. В холле уже полно народу. Я пропустила, как папа и мистер Хантер продали наши города Коалиции. Возле меня возникает папа и говорит:
– Иди в коридор, противоположный от кухни. Я скоро приду.
Он исчезает так же быстро, как появился до этого. Как можно незаметней прохожу по холлу и, оказавшись в нужном коридоре, останавливаюсь. Жду не больше минуты, как тут появляется папа. Он обнимает меня, я отвечаю тем же. Глубоко вдыхаю родной запах и зажмуриваю глаза.
– Как ты? – спрашивает он.
– Всё хорошо, – отвечаю я.
– Идём.
– Куда?
– Под зданием цитадель Коалиции. Именно там кабинет, откуда Пабло может запустить ракеты по нашим городам, там же пульт, с которого он может обратиться в любой город. Нам нужно всё там уничтожить. Всё, кроме пульта.
Мы бежим по коридору на улицу. Пробегаем пустующую от гостей часть парка. Несемся мимо деревьев и кустарников. Оказавшись перед огромной статуей, останавливаемся. Поднимаю голову вверх и тут же отступаю назад.
Статуя огромная, но с парадного входа в особняк её невозможно рассмотреть. Это женщина, она облачена в длинные одежды. За спиной распахнуты крылья, а на лице написана скорбь. Она такая грустная, что я начинаю испытывать жалость к камню. Скульптор, что создал её, – гений.
– Чего мы ждём? – спрашиваю я у папы.
– Майкла.
– Для чего?
– Он принесет ключ, – папа подступает ко мне и спрашивает. – Что с твоими глазами? Когда ты пришла в себя? Как себя чувствуешь? Почему здесь?
– Давай обсудим это, когда выберемся?
– Хорошо, – папа снова обнимает меня и глухо говорит мне в волосы. – Я так испугался за тебя. До конца жизни будешь сидеть дома и не выйдешь даже на крыльцо.
Для него я всегда буду малышкой. Такая нежная забота вызывает улыбку. Я снова маленькая девочка. Любимица своего отца.
Проходит пару минут. Незнакомец внутри меня нервно ходит из стороны в сторону. Я даже не пытаюсь его успокоить.
Из сада выруливает Майкл, а в его руке… рука. Кисть. Без человека. Он быстро подходит к нам и, оказавшись у статуи, отодвигает вбок пласт камня, там – приборная панель, прикладывает большой палец чьей-то руки к экрану. Часть статуи отодвигается, и мы быстро пробираемся внутрь. Дверь за нами закрывается с тихим щелчком. Мы оказываемся в огромном, просто невероятно огромном пространстве. Всё исполосовано металлическими лестницами.
Спускаемся, и я слышу, как Майкл окликает меня. Я говорю, что сейчас не время. Спускаемся ещё быстрее. Уходим примерно на четыре этажа вниз и оказываемся на белоснежном гладком настиле. По бокам множество комнат со стеклянными дверьми. А там люди в белых халатах. Бежим мимо них, и раздаётся сирена. Она звенит так громко, что я затыкаю уши. Продолжаем бежать, в конце коридора две двери.
– Которая из них? – спрашивает Майкл.
– Неизвестно, – отвечает папа. – Разделимся.
Останавливаемся у дверей, и Майкл говорит:
– Джил, идём со мной.
Папа выглядывает из-за меня. Его взгляд бегает от меня к Майклу и обратно.
– С чего это вдруг? – с угрозой в голосе спрашивает он.
– Она будет со мной в безопасности, – отвечает Майкл и, твердо смотря моему папе в глаза, говорит. – Об остальном мы поговорим позже.
– Она моя дочь. И если ты! – папа шумно выдыхает, а я втягиваю голову в плечи. – Майкл, иди направо. Позже разберёмся.
Майкл смотрит на меня и поджимает губы. Я киваю ему, и он исчезает за дверью.
– Джил? – спрашивает папа. – А Итон где?
– Да Истон он. Мы расстались.
– Слава богу.
Папа открывает дверь и резко толкает меня в сторону. Падаю на бок и проскальзываю по белому покрытию, а потом слышу хлопок. Выстрел. Поднимаюсь на ноги. Незнакомец бушует, моментально разгоняет кровь по венам.