– Думаю, у меня получится в субботу. Не очень долго, час или два, но получится, – произнесла Рита, выбив кислород из моих легких. А потом уголки ее губ приподнялись, и я окончательно растерялся.
– Что? – спросил полушепотом. Вдруг показалось.
– Если твое предложение все еще в силе…
– Конечно! – выдохнул я, громче, чем полагалось. В ушах звучал пульс, в теле откуда-то возникла небывалая легкость, словно я одержал победу в самой сложной игре, словно забил трёхочковый десять, нет, двадцать раз подряд. Мне хотелось подхватить Риту и закружить в своих объятиях, до того был счастлив услышать долгожданное «да».
– Ну… пошли на урок? – прошептала она смущенно.
– Ну пошли, – усмехнулся я, ликуя внутри.
Глава 34.1 - Рита
«Я бы хотел увидеть тебя на одном из матчей», – я перечитывала первое сообщение, которое он отправил мне еще в классе, и не могла перестать представлять себя, сидящей в огромном зале, среди толпы его поклонников. Ребята постоянно говорили, что Витя хорошо играет, они нахваливали его передачи, пасы, да я и сама видела тогда на площадке – перед кольцом он словно менялся, оживал. И если Шестаков пригласил меня на игру, значит, он, в самом деле, намерен вернуть наши теплые отношения. Как бы не было страшно прыгать в эту манящую бездну, я готова была рискнуть, даже против воли отца. Пусть мне и было до чертиков страшно.
Конечно, в школе не оставили без внимания резкую перемену в Витином поведении: теперь он пытался быть рядом, заводить разговоры, смущать. Последний пункт у него выходил лучше остальных, для этого не надо было особо стараться. Логичное дело, девчонки недоумевали, как это серая мышка и Мистер Популярность общаются? Невозможно – твердили завистливые голоса, стараясь уколоть побольней.
С одной стороны, мне было не очень приятно слушать грязные фразы в свой адрес, с другой – они меня совершенно не касались. Весь мир терялся на фоне беспредела в нашей семье и ловушки, в которой я оказалась.
Однако Шестаков злился, и если в первый раз я смогла удержать его от скандала, согласившись пойти гулять, то в пятницу после уроков он все же высказался. Ленка откинула пошлую шуточку в мой адрес, и, к сожалению, это произошло, когда Витя спустился в гардеробную. Ох, и прошелся он по всем недостаткам девчонки! Так разошелся, что я перестала узнавать в горячо любимом человеке того самого парня. Шестаков умел быть не только добрым, но и чертовски злым.
Силой вытащив его на улицу, я осторожно спросила:
– Ну зачем ты так с ней?
– А что, я должен теперь этот цирк? – крикнул он, под кожей на скулах парня забегали желваки. Мы стояли на улице, под козырьком крыши, с неба срывался дождь, морозный колючий ветер заставлял ежиться, а Витя был в расстегнутой кожанке. Всегда он такой, заботясь о ком-то, забывает о себе.
Я сделала шаг, сокращая расстояние, ухватилась за обе стороны распахнутой куртки и начала застегивать бегунок.
– Что ты делаешь? – спросил Шестаков, голос его смягчился, в нем больше не звучали нотки агрессии. Я подняла голову, замечая, как на лице парня сверкнула улыбка. Однозначно ему больше шла доброта, нежели замашки дьявола.
– Отвлекаю тебя от плохих мыслей, – ответила, густо краснея. Его ладони будто случайно оказались на моей талии, а от этого взгляда, полного желания, у меня перехватило дыхание.
На мгновение я оторопела, разглядывая Витю, отчего-то он показался мне таким красивым, как никогда прежде. Высокий, широкоплечий, до ужаса уверенный в себе, а эти глаза цвета морской волны так и затягивали в свои пучины, заставляя тонуть без остатка.
– Какой интересный способ, однако, – прошептал Шестаков, облизнув губы. Они у него были изогнутые, чувственные, будто манили совершить самый большой грех в своей жизни.
– Может, уже отпустишь меня? – смущенно проронила я, хотя мне хотелось обратного: остановить время, запечатлеть этот момент в памяти, а лучше постоять вот так еще немного.
– А если нет? – игриво ответил Витя. Взгляд его скользнул ниже, замирая на моих губах. Я окончательно смутилась, кожа горела, нет, полыхала диким пламенем, а он продолжал нагло разглядывать меня, изучая сантиметр за сантиметром.
– У тебя нет выбора.
– Какие серьезные заявочки, Романова, – усмехнулся Шестаков. И пусть он мне не поверил, выбора у него на самом деле не было, потому что за окном мелькнул силуэт тренера баскетбольной команды, а в следующую минуту мужчина уже распахнул дверь, вырастая за нами.
– Шестаков, – послышался мужской голос. – Через пять минут тренировка, я не понял, ты почему до сих пор в одежде?
– Рано еще щеголять голенькими, – прыснул Витя, за что получил тычок в бок.
Ну что за двусмысленные намеки? И откуда только у парней в этом возрасте вечные шуточки на одну и ту же тему?
– Шестаков! – крикнул тренер. – Кончай девчонкам мозги пудрить, быстро в раздевалку!
Витя пожал плечами, а я, пользуясь моментом, увильнула от него, устремляясь к школьным воротам.
В мыслях была только суббота и свидание, которого я ждала больше, чем окончания школы. Боялась, конечно, вдруг сорвутся планы, папа заболеет или ему смену поменяют. Я и согласилась-то, потому что отцу чуть сдвинули график. На работе у них уволился сотрудник, папу ставили хаотично на дежурства, в этот раз удача оказалась на моей стороне. Узнай он, что я иду куда-то с Витей, даже представить страшно, чем бы все обернулось. Порой мне казалось, родитель в своих методах воспитания не постеснялся бы и мать. Хотя до сих пор сдерживался.
В субботу утром Шестаков прислал сообщение, что будет ждать у входа во двор в половине пятого. У меня был вагон времени превратиться из девушки в мешковатой одежде в нормальную, с кем не стыдно выйти в свет.
Тут уж спасибо Наташке: она выдала свои джинсы, темно-зеленый джемпер, облегающий фигуру. Волосы решили не распускать, на улице моросило, толку от прямых не было, зато макияж нанесли: легкие коричневые тени, подводка и тушь придали глазам выразительности, а тинт на губах – припухлость. Взглянула я на себя в зеркало и охнула – другой человек.
– Обалдеть, – заключила Краснова, разглядывая меня. Если бы не отец, я бы могла выглядеть так каждый день. Хорошо еще синяки зажили, можно не переживать на этот счет, мало ли рукав закатаю, а там такое.
– Спасибо, Нат, – улыбнулась я, приобняв подругу.
– Шестаков твой умрет при встрече. Господи, я хочу видеть его реакцию! А-а-а! Это будет бомба! – хихикала Краснова, любуясь своей работой.
– Рано ему умирать, да и он не мой, – смущенно прошептала, поправляя косички.
– Ага, пусть сначала отработает, – прыснула Наташка, заставляя меня покраснеть до корней волос. Вот же неугомонная!
А уж как я выходила из подъезда – отдельное шоу. Сначала выскочила Краснова – на разведку, так сказать. Она осмотрела территорию, в особенности на наличие местных бабушек, которые, к счастью, из-за погоды сидели дома. И отрапортовав, проводила меня до ступенек: мы прошли возле стенки, прячась за высокими кустами, нет-нет да оглядываясь. Кто бы увидел, покрутил пальцем у виска. Но для меня главное было не попасться маме на глаза, да и про отца мысли не выходили из головы: казалось, он как нагрянет сейчас, как поймает и поминай потом. Одним словом – нервничала я жутко.
Однако стоило только увидеть Шестакова, стоящего возле фонарного столба, сердце расцвело подобно весеннему цветку. Реакция Вити последовала моментально: он открыл рот, потом, правда, поспешил закрыть его, но взгляд не отвел. Господи, а как переливались его глаза, будто раскинулось звездное небо! Я так и спускалась по ступенькам под пристальным надзором в пальто Наташки, словно шла на свой первый бал.
Остановившись напротив Вити, заметила, как он сжал шлем в руках, неужели занервничал? Или я перестаралась со сборами? Пульс зачастил, я взволнованно притупила взгляд, хлопая ресницами.
– Рита, – произнес Шестаков, заставляя поднять голову. Ох, ну разве можно так смущаться? Как будто мы первый день видимся. Но нет, стоило только засмотреться друг на друга, как щеки вспыхнули с новой силой.
– И тебе привет, – проронила тихо я.
– Ты… – он помялся, заставляя пожалеть обо всем, и, в частности, о перевоплощении.
– Я не…
– Красивая, – сказал, наконец, Шестаков. Сердце мое, наверное, в ту секунду совершило кульбит, а затем пустилось в дикий пляс.
– Долго ты подбирал подходящее слово, – сказала уже чуть решительней.
– Просто засмотрелся, – теперь уже и Витя вернулся в свою обыденную колею, одарив меня теплой улыбкой. – Поехали? А то холодно, а нам еще добраться до кинотеатра надо. Я взял билеты, подумал, чего мерзнуть на улице.
– Поехали? Ты имеешь в виду… на нем? – сглотнув, уточнила я.
– Ну да, или за прическу переживаешь? – усмехнулся Шестаков, протягивая мне шлем. Я потопталась на месте, и пусть было немного страшно, отказываться не планировала. Хоть какие-то яркие впечатления должны же остаться из юности, пусть это будет поездка на мотоцикле.
– Я никогда не ездила на таком транспорте, надеюсь, будет не очень страшно и холодно.
– Это очень страшно и очень холодно. Но так уж и быть, потом я тебя обязательно согрею.
Поборов очередную волну смущения, я выхватила шлем из его рук и натянула на голову. Не знаю уж, сколько было градусов на улице, но мне хотелось скинуть шарф, казалось, кислорода чертовски не хватает.
– Как на него садиться? – спросила, оглядывая мотоцикл. Он выглядел внушительно: черно-синяя дерзкая окраска, дисковая подсветка. Казалось, этот байк был создан для гоночных трасс, а не для городских прогулок.
Витя обошел мотоцикл, перекинул ногу через седло, одной ступней оперся о бордюр, другую поставил на черную подножку. Видимо, теперь был мой черед седлать этого железного коня. Я сглотнула, не зная как подступиться, интуитивно ухватилась за локоть Шестакова, сжав крепко часть кожаной куртки, затем кое-как уселась.
– Держись крепче, Рита, – скомандовал Витя, и в ту же секунду раздался рев двигателя. Испугавшись, я прижалась к Шестакову, обхватив его за талию руками. Сердце готово было вырваться из груди, его гул за