— Кому это нужно? — спросил Виктор, в голосе которого так и сквозило сомнение.
— Не знаю, — честно сознался Ефимов. — Могу только предполагать. Например, есть вариант, что раскрытие всех этих тайн приведет к полному перевороту истории, а кому-то это невыгодно. Может, якобы существующему мировому правительству или же официальным историкам, не желающим потерять, так сказать, свое лицо. Причем заметьте, наличие и факт существования столь древних поселений не отрицается, но и не афишируется. То есть, попросту говоря, замалчивается. В этих курганах находят кремневые и костяные наконечники стрел, медные кинжалы, каменные булавы. Что касается повозок, то историки сделали вот какой вывод: легкие боевые колесницы появились в степной и лесостепной полосе в первой половине второго тысячелетия до нашей эры. Это на сто или более лет раньше, чем на Ближнем Востоке и в Древнем Египте. В остальном делайте выводы сами. Кстати, Сашке Зудову, он у нас из Воронежа, будет интересно узнать, что самое древнее поселение людей современного типа — и это теперь доказано! — находилось в селе Костенки Воронежской области. Возраст первых стоянок составляет до пятидесяти тысяч лет.
— Прилично! — Айдаров уставился куда-то в глубину леса. — Наши идут.
Ефимов обернулся. Точно, из-за деревьев показалась третья группа.
Она еще только-только выползала на дорогу, когда послышался звук мотора приближающейся машины. Буквально через несколько секунд пред ясны очи разведчиков выскочила тупая морда медицинского вездехода.
— А они воду привезли? — Прошкин вскочил на ноги и, не дожидаясь ответа, устремился к машине.
Разочарованию не было пределов. Старший лейтенант Смертин — неплохая фамилия для доктора, не так ли?! — рассчитывал закупить несколько пятилитровых баклажек воды в сельском магазине, но впопыхах проскочил мимо. Но полнота ощущений не была бы достигнута, если бы не оказалось, что ближайшие площадки, пригодные для посадки вертолетов, находятся именно там, где эвакуация была запланирована с самого начала.
— Начало движения через пять минут, — отдал команду ротный.
Обессилевших бойцов загрузили в «санитарку», и медлить дольше он был не намерен.
— И за каким хреном мы сюда перлись? Ротный — урод! Сейчас половина группы сдохнет! — привычно стонал Прошкин, только на этот раз Ефимов его не останавливал.
Старший сержант во многом был прав. Мало того что на возвращение было потрачено два часа, так еще и идти теперь приходилось туда же, где они уже давно могли быть. А если вспомнить, что их группа самую малость не дошла до озера!.. В душе у Ефимова появилось неодолимое желание выругаться.
А солнце, казалось, жарило все сильнее и сильнее. Воздух, наполненный распаренной духотой, словно уснул, пребывая в полной неподвижности. Когда очередной лесной квартал остался позади, Ефимов замедлил шаг, обернулся и окинул взглядом группу, растянувшуюся по тропе. Между отдельными разведчиками образовались непозволительно большие интервалы.
Сергей остановился и поднял руку. Прошкин увидел условный знак и передал команду дальше. Группа тормознулась. Кто-то остался стоять на месте, кто-то отпрянул в тень. Неестественно бледный Федор качнулся в сторону, заторможенно стянул с плеча свой «Печенег», поставил его прикладом на землю, уткнулся в ствол лбом и замер в неподвижности.
Ефимов еще раз прошелся взглядом по своим бойцам, оценивая их физическое состояние, и наконец остановился на головной тройке.
— Помогите Федору. Володя, Шамиль, заберите у него «Печенег», — скомандовал Сергей, совершенно справедливо предположив, что навешивать лишний груз на Виктора, и без того вечно ноющего, будет себе дороже. Но пути Господни неисповедимы.
— Я возьму, — неожиданно отозвался Прошкин и быстрым шагом направился к тяжело дышащему пулеметчику.
Не отрываясь от ствола, Боровиков исподлобья взглянул на него и зло прошипел:
— Я сам.
— Не выеживайся! Еле идешь. Если окончательно сдохнешь, я тебя, что ли, потащу?
— Я дойду. — Увы, это заверение прозвучало слишком вяло, чтобы можно было поверить в его реальность.
— Федор, отдал пулемет, живо! — рявкнул Ефимов, раздосадованный тем, что ему по десять раз на дню приходится уговаривать или, наоборот, материть великовозрастных недорослей.
— На. — Федор отстранился от оружия и отклонил ствол в сторону Прошкина.
Тот взял «Печенег», взвалил его на плечо и вернулся на свое место в боевом порядке. Лицо Боровикова, глядевшего ему в спину, стало еще бледнее.
— Двигаем, — распорядился Ефимов и ткнул пальцем в Прошкина. — Ты первый.
Людская цепь пришла в движение, сам же Ефимов остался на месте. Дождавшись, когда с ним поравнялся понуро бредущий пулеметчик, он пошел рядом.
— Я сдох, никуда не гожусь, да? — уныло протянул Федор, но Ефимов, ожидавший чего-то подобного, отрицательно помотал головой.
— Нормально все. Нормально, — заверил его прапорщик, попытался одобряюще улыбнуться и почувствовал, как из лопнувшей губы потекла кровь.
— Да какое там нормально!.. Я сдох, как сопляк, ведь так, да? — не унимался Боровиков и вдруг остановился, застыл неподвижно. — В горы я не гожусь?! Не потяну?
— Федя, успокойся. Все ты потянешь. — Ефимов знал, что физическая подготовка — это еще не все.
Он больше опасался того, что у Боровикова мог произойти психологический слом, поэтому постарался придать своим словам как можно больше убедительности.
— Но ведь я слабак… — не унимался Федор.
— Федя, поверь, это не так. Да, ты вымотался сильнее других, но не потому, что слабее, а по иным причинам.
Боровиков бросил угрюмый взгляд на Ефимова, но промолчал, а тот продолжил:
— Во-первых, у тебя не автомат, а «Печенег» — то еще чудо нашей военной промышленности. Он тяжелее ПКМ, и носить его неудобно до ужаса. Я сам как-то по Чечне пробовал таскать, руки отсохли. Но это не главное. У всех людей разное телосложение. Кто-то толстый, кто-то тощий. В разных условиях это может мешать или, наоборот, помогать. Например, люди с таким ростом, как у тебя, по определению будут с трудом переносить жару, — Ефимов окинул взглядом внушительную фигуру Федора. — И все потому, что сердцу тяжело справляться с такой массой перегретой крови. У тебя, Федя, банальный тепловой удар. Погода слишком жаркая, кровь не успевает остывать, сердце не справляется. Было бы попрохладнее, и все эти километражи для тебя — тьфу, ерунда. Сними бандану, под ней голова перегревается сильнее, надень кепку. Сразу станет легче. Сними, говорю. Я понимаю, что круто, но сделай так. Может, из-за банданы башка и перегрелась. Сейчас нормально пойдешь. Вот увидишь.
— Значит, в горах я потяну?
— А куда ты денешься? — Сергей усмехнулся, хлопнул пулеметчика по плечу и ускорил шаг, спеша догнать голову колонны.
Психотерапевтом он поработал, и, похоже, справился с этим. Теперь можно спокойно вести группу дальше, а там на карте намечалась речушка.
Предстоящее форсирование водной преграды нисколько не смущало заместителя командира группы. Главное, впереди — вода!
Вскоре показалась пойменная низина — редкие ольхи, трава выше человеческого роста, распаренная влага. Чем ближе к руслу, тем сильнее почва напитывалась влагой. Грязное месиво под ногами уверенно переходило в болотца. Вначале появились небольшие лужицы, отдельные бочаги, покрытые ряской. Постепенно все это водное царство сливалось в единую непролазную топь. В берцах хлюпало. В воздухе стоял запах застоявшейся, загнивающей тины.
Выбирая проход, Ефимов уже несколько раз проваливался, но не так уж и глубоко, чуть выше колен. Наконец разведчики обнаружили нечто похожее на заводь.
— Речка уже близко. — Прошкин облегченно выдохнул.
На подходе к пойме Ефимов приказал сократить дистанцию, и теперь старший сержант неотступно держался рядом с ним.
— Похоже на то, — согласился Сергей, прикидывая, не пора ли остановиться и наполнить водой опустошенные баклажки и фляги.
Но вокруг находилось слишком мало сухого пространства, да и вода в заливчике хоть и манила, но доверия к своей свежести не вызывала.
— Топаем! — Старший прапорщик махнул рукой, предлагая бойцам продолжить путь, и едва не рухнул, когда под ногой провалилась очередная кочка.
— Вот сволочь! — С трудом удержавшись на ногах, Ефимов обругал неизвестного зверька, прорывшего тут нору, и с еще большей осторожностью продолжил путь.
До речушки оказалось действительно недалеко. Что самое важное, у основного русла имелся вполне приличный кусок твердой почвы. Водная гладь речушки имела вид старого болота, уже ставший привычным. Поверхность покрывал сплошной ковер ярко-зеленой ряски, сама вода отличалась темно-торфяным цветом. Между тем течение присутствовало, что не могло не радовать.
— Двадцать минут перекусить. — Ефимов сбросил с плеч рюкзак, сел на притороченный к нему коврик и начал не спеша скидывать берцы.
— Тут в пяти метрах дерево поперек реки лежит, — сообщил Прошкин, резонно предположив, что прапорщик собирается перебираться на тот берег вплавь.
— Видел. Но понимаешь, Витя, все устали, а с оружием, с рюкзаком… — Ефимов тяжело вздохнул. — Чтобы не сорваться, надо эквилибристом быть. Ствол уронят, потом час искать будем.
— Но вода ледяная, — резонно заметил старший сержант, стащил рюкзак и кинул его под ноги. — Заболеть можно. Жара.
— Да все в воду и не полезут. Здесь не может быть глубоко. Несколько человек, кто позакаленнее, перенесут вещи и оружие, остальные перейдут по стволу дерева.
— Ну если так… — Видя, как Ефимов начал копаться в рюкзаке в поисках пластмассовых бутылок, Прошкин решил сделать то же самое.
Остальные разведчики, постепенно подтягивались к руслу и располагались на его берегу. Большинство сразу же устремлялось к воде.
Старший сержант Федор Боровиков сидел на рюкзаке, с унылым видом отламывал от сухой ветки небольшие палочки и бросал их в воду.
— Федя, ты почему не ешь? — Ефимов присел на корточки рядом с пулеметчиком.