Мозг майора отказывался верить в происходящее. Точнее, он уже понял, что все это не понарошку. Но поверить в то, что кто-то сумел захватить целый гарнизон, пусть даже большая часть его и находилась на учениях, было почти невозможно.
Знать бы, что все так получится, можно было бы попробовать разобраться с той тройкой, захватившей его. Майор был уверен, что справился бы. Больно уж непрофессионально вели себя те парни при его захвате. Если бы знать, что это не игра, они лежали бы в крови, а он был бы с оружием в руках. Но майор, как последний лох, дал себя связать и твердил, что он посредник только для констатации факта.
«А что, так даже интереснее». — Именно эта мысль, мелькнувшая у Бусыгина в первую же секунду, обрекла его на позорное пленение. А он-то, дурак, рассчитывал поквитаться с ними позже, настрочив подробный отчет об их непрофессиональных действиях.
— Не знаю, — в который раз заявил майор.
Он искренне надеялся, что Серов проспит достаточно долго. Его мозг очистится, и он начнет рассуждать здраво раньше, чем угодит в руки этим негодяям.
— Точно знаю — врешь! — Закаев подошел к пленнику слишком близко.
Тот, сидя на стуле, сумел сбить его подсечкой, вскочил и несколько раз ударил. Тут подлетела охрана, оттащила его в сторону, свалила на пол и начала избивать ногами.
— Ах ты, падла! — перестав корчиться, Закаев тяжело поднялся на ноги. — Сдохнешь, сука! Ваха, ствол! — Вытянув руку, главарь банды схватил «АКМС» с прибором бесшумной стрельбы, лежавший на столе, и рванул к двери, по пути отдав очередную команду: — На выход его! Выкиньте на улицу эту падаль, пусть последний раз посмотрит на мир!
Несмотря на ярость, вовсю душившую его, Закаев еще надеялся узнать от пленника местонахождение его сослуживца, куда-то запропастившегося. Наградив злобным взглядом женщин и детей из семей военных, Джамалдин с силой пнул дверь и выбрался на свежий воздух. По его лицу из разбитого носа текла кровь.
— Вот падла! — Размазав пятерней багровую юшку, он сделал шаг в сторону.
В следующую секунду два его подручных вытолкнули на улицу связанного майора. Джамалдин надеялся, что тот не удержит равновесия и полетит по ступенькам вниз, но, вопреки ожиданию, офицер удержался, хотя и на самом краю. Он выпрямился, обернулся к Закаеву, подходившему к нему, плюнул кровавым сгустком и промазал.
— Последний раз предлагаю выбор: ты говоришь, где находится твой друг, или умрешь.
— Да пошел ты! — Пленник снова плюнул, и на этот раз попал.
— Сдохни, собака! — Не найдя в себе сил удержаться, Джамалдин несколько раз подряд выстрелил.
Майор захрипел, качнулся и как стоял, так и полетел вниз головой. Пронзительно завизжала женщина, прильнувшая к открытому окну.
Люди, отправленные на поиск пропавшего проверяющего, вернулись ни с чем.
— Мы обошли все. Нигде нет, — рассказывал Ваха.
— Почему так быстро? — недовольно буркнул Закаев и осторожно коснулся толстыми пальцами сломанного носа.
— Да что там проверять? На всех этажах брошенных казарм на входных дверях замки. Навесные. Снаружи. Номера в гостинице мы обошли, разделившись на пары.
— В беседках, курилках смотрели?
— Да. Никого. В столовой только гражданские.
Про мертвую изнасилованную девушку, сестру Агабека Магомедова, Ваха предусмотрительно приказал молчать всем, кто это видел. Ни к чему сейчас устраивать среди своих дополнительные разборки. Пусть дело закончится, а там на все воля Аллаха.
— В клубе только пленные. Они уверяют, что чужих среди них нет. Этот майор словно сквозь землю провалился!
— Да и шайтан с ним! — Джамалдин поморщился. — Не проблема. Возьмем позже. Оружия у него нет. Поставь у окна дополнительного наблюдателя за жилым сектором. Должен же он где-то появиться. Тогда и разберешься сам. Не хватало еще мне думать о такой мелочи. Ступайте и займитесь чем-нибудь полезным. Женщин пока не трогать. Нам могут понадобиться их мужья. И пришлите мне майора Лапшина и этого — как его? Да, вспомнил, Котова, заместителя по тылу.
В кабинет командира, который теперь занимал Джамалдин Закаев, ввели упомянутых им офицеров. Точнее, сперва, споткнувшись о порог, вошел Котов, затем, придерживая за руки, боевики ввели майора Лапшина.
— Ты обещал отпустить мою дочь и жену! — захрипел тот.
— Я отпущу, но ты еще не до конца выполнил свой контракт.
— Я буду делать все, что ты скажешь. У меня нет теперь другой дороги.
— Ой ли? — Закаев усмехнулся. — Я думаю, ты лукавишь. Стоит только мне отпустить твою семью, и ты предпочтешь смерть. Ты и так уже не жилец, я это вижу по твоим глазам. Я ведь прав, майор, да? То-то! Потому ты и молчишь. Нет, майор, сперва мы дождемся нужного вертолета с клиентом на борту, и когда все будет сделано — отпустим твоих близких. Не веришь? Зря. Зачем они мне? Они мне не нужны. Клянусь мамой, я их отпущу. А хочешь, принесу Коран?
— Клятва, данная неверному, не имеет значения…
— Да ты кое в чем разбираешься! Даже не знаю, как с тобой быть! — Закаев ухмыльнулся. — А хочешь, прими нашу веру. Тогда я поклянусь тебе как мусульманину.
— Да пошел ты…
— Вот это другой разговор. Ты сам понимаешь: ни у тебя, ни у меня нет выбора. Но мне действительно не нужна смерть женщин и детей. Так что верь мне. Вот подполковник желает спасти своих солдат. Правда? — Джамалдин усмехнулся, а кадык Котова, стоявшего перед ним, дернулся. — Подполковник, ты же не хочешь, чтобы все узнали о твоей трусости? О том, как ты молил оставить тебя в живых?
— Не надо при постороннем. — Побледневший подполковник кивнул на майора.
— Разве он посторонний? Вы с ним теперь братья. К тому же разве я не сказал, что он не жилец? Майор для себя все решил. Он еще попросит меня, чтобы я его прикончил. Правда?
Лапшин посмотрел в глаза Закаеву, решился и кивнул.
— Вот видишь! — воскликнул Джамалдин, обрадованный подтверждением свой догадки. — Полковник, запомни: ты все время находишься в этом кабинете. А чтобы у тебя не возникло посторонних мыслей, с тобой постоянно будут трое моих людей. Приведи себя в порядок, тебе еще предстоит встречать высочайшего гостя. Теперь о тебе, майор. Ты отвечаешь за связь. Если вдруг по какой-то причине президент откажется от визита в эту гребаную дыру, я буду считать виновным тебя со всеми вытекающими последствиями. Ты меня понял?
— Да. — Майор тяжело вздохнул, едва сдерживая желание свернуть толстую шею бородачу, сидевшему в кресле.
— Дайте ему в морду! — сказал, как плюнул, Закаев, и приклад автомата тут же опустился на лицо майора, посмевшего показать свои мысли.
Хлюпнуло, из свернутого набок носа потекла кровь. Боевик замахнулся для нового удара.
— Отставить! — Джамалдин зыркнул в сторону подполковника и заявил: — Что, гнида, ухмыляешься? Тебе бы тоже стоило разбить морду за твоего племянника-алкоголика. Сколько моих людей поубивал и сдох, сволочь, раньше, чем я до него добрался. Разбить бы твою харю, вот только она мне еще потребуется! Этого на узел связи! — приказал он конвоирам. — А ты сиди здесь! — Закаев поднялся, освобождая командирское кресло и беззвучно шевеля губами.
От воспоминаний о старлее, помощнике дежурного по части, Джамалдина начинала колотить дрожь ярости. Этот придурок с одним пистолетом угробил пятерых его лучших воинов. А ведь как хорошо все складывалось! Спящих людей связали и обыскали на предмет наличия сотовых телефонов. Тех двоих, которые по какой-то причине не спали и попытались оказать сопротивление, забили прикладами. С помощью контрактников из числа местных жителей так же без шума собрали в клубе и захватили членов семей военнослужащих.
И тут этот алкоголик, принципиально не пьющий компот! Хорошо хоть, что в пьяном угаре тот не догадался закрыться в комнате дежурного за пуленепробиваемыми стенами и не сообщил о нападении. Иначе конец всей затее и обещанным бабкам.
Джамалдин вышел из-за стола и, не обращая внимания на понурившегося подполковника, покинул прокуренное насквозь помещение. Ему требовался свежий воздух.
Агабек нашел свою сестру ближе к вечеру.
— Вот дура! — Вид растерзанного тела почему-то не вызвал у него никакой жалости, только злость и… облегчение.
Ему даже не пришлось искать причины для оправдания своих намерений. Интересно, она и впрямь рассчитывала, что он вот так просто возьмет и отдаст ей, женщине, двадцать тысяч долларов? Наивная дура! В конце концов, все получалось не так и плохо. Во всяком случае, теперь семья дядюшки не останется без куска хлеба. Москва обязательно позаботится о родственниках погибших и пострадавших. Алия вообще может стать мученицей.
Его тоже какое-то время, возможно, будут считать уведенным в плен или пропавшим без вести. А что, почему бы нет? Это, по крайней мере, оставит ему пути к отступлению. Из такого «плена», если прижмет, всегда можно сбежать.
С этими мыслями Агабек, сдерживая рвотные позывы, вышел из комнаты, заполненной смрадом, миновал кухню и направился к запасному выходу.
Серов проснулся далеко за полдень, сбегал в туалет, добрался до крана с холодной водой и долго пил. Потом он вернулся в комнату, не увидел в ней Бусыгина и побрел на его поиски. Обойдя все кубрики, майор сообразил, что «эта длинная тварь» могла уйти на встречу с противником. Поняв свою первоначальную ошибку, Серов двинулся вдоль по коридору в поисках входной двери. Она обнаружилась почти сразу. Вот только выйти было нельзя. Дверь оказалась закрыта. На замок. С той стороны.
— Вот чмо! — На этот раз Серов разозлился по-настоящему. — Ничего не сказал и ушел. Да еще и двери закрыл.
Продолжая ругать бывшего однополчанина, майор побрел в обратную сторону. В поисках чего-нибудь тяжелого он заглянул в «свою» комнату, примериваясь взять в руки табурет, нагнулся, увидел на тумбочке часы Бусыгина, взял их в руки. Они показывали без четверти семь вечера.
«Нет, нет, нет, нет! Такого просто не может быть! — искренне возмутился Серов подобной несправедливости. — Не мог я проспать сутки, аж до семи часов вечера! Не мог! Если, конечно, сегодня — это завтра. А если сегодня — это вчера? Сегодня — это день, когда мы прилетели. Сегодня день прилета, — мысленно повторил он, и в его мозгу наступило прозрение. — Ну, конечно же, сегодня — это сегодня, и завтра еще не наступило. Потому-то Бусыгин