Метнувшись молнией, я мгновенно оказался возле второго врага, и расчетливо укрылся за ним от третьего, который всё это время сидел в засаде – грузный мужчина лет сорока встретил меня проницательным взглядом своих чёрных глаз, и я ощутил настойчивое шевеление в голове чужих щупалец. В его руке, приопущенный, лежал пистолет, но враг был слишком сосредоточен на ментальной, чтобы стрелять.
Мои губы сами собой изогнулись в шутовской зловещей улыбке, пока чужой телепатический взор скользил вдоль крепкой раковины моего сознания, не в силах пробраться в закрытую щель. Вместо того чтобы противостоять ему, я одной рукой поднял второго противника в воздух, и швырнул его, словно великан, в дверной проём.
Враг ещё в полёте задел кнопку на панели плечом, и дверь беззвучно открылась. В крохотной каморке, в кромешной тьме, которую лишь теперь разогнал наш свет, сидела Белка. Бледная, с расширившимися от изумления глазами, она встала с места. В бирюзовых глазах набрякли слёзы дождём, прочертив пыльные пути на лице. Она только сейчас подняла взгляд на меня, поняв причину всей суматохи.
Порывисто сделав шаг, она вдруг взглянула мне прямо в глаза, и споткнулась на месте. Уж не знаю, насколько ей удалось узнать меня в моём новом обличье, но ясно одно – уже по одному взгляду она смогла понять, что перед нею – Шут. Счастье на её лице сменил страх. А мои губы скривились в понимающей усмешке. Из моего горла сам по себе попросился торжествующий, хриплый кашель. Я был всё ещё Шут – и я помнил, что он обещал сделать с Белкой, когда она вновь ему попадётся.
Я забился перепуганной птицей о стенки сознания, пытаясь предупредить её.
- Белка, беги! – из глубины моего разума рвался крик. Словно раздвигая перед собой волны, он вырвался наружу и коснулся её сознания, как протянутая сквозь пространство рука.
Девушка подскочила на месте, словно ужаленная. Моя мысленная команда, похоже, вывела её из ступора. Рванувшись с места в карьер, она побежала в тот же проход, из которого секунду назад пришел я.
Шут издал странный смешок, с удовольствием наблюдая за Белкой. Она пробежала от нас так близко, что я задохнулся от страха – он легко мог выставить ногу и подставить девушке подножку, или просто схватить её сразу за шиворот. Ему помешал, верно, лишь оставшийся недобитым враг, который именно в этот миг бросил попытки достать меня телепатией.
Досадливо скривившись, главарь поднял пистолет и попытался нажать на спуск. Но по непонятной причине, это у него не вышло. Спусковой крючок не сдвинулся ни на миллиметр, зато нехорошая усмешка на лице Шута стала шире. Он взмахнул ладонью, и пистолет вырвался из рук мужчины, после чего покатился по полу.
Вновь что-то случилось, из-за чего Шут оказался к врагу вдруг вплотную, и я увидел растекающийся в чужих глазах страх. Он не успел ничего сделать, когда мой кулак погрузился глубоко ему в бок. Мужчина с чёрными глазами охнул, и осел на пол. Шут схватил его за волосы, запрокинул ему голову и заставил взглянуть на себя.
- Ты здесь главный, не так ли? – впервые я услышал холодный голос Шута собственными ушами, и вздрогнул от странного чувства. Голос, звучавший внутри моей головы всё это время, почти не отличался от моего. У него поменялся немного тембр и тон, и Шут говорил в другом ритме, резко и бесцеремонно – но у него был мой голос. Теперь я чувствовал это со всей очевидностью.
Не добившись внятного ответа, Шут схватил мужчину за грудки, и с несвойственной человеку силой поднял его так, что его ноги болтались над полом. А затем он ухмыльнулся, глядя в испуганные чужие глаза, и начал осыпать его жёсткими ударами.
Он бил расчетливо – словно каким-то звериным инстинктом чуял, как надо ударить, чтобы причинить непереносимую боль, но при этом его не убить. Захлебывающийся крик прервался жалким скулёжом, с хлюпаньем разбитым окровавленным носом, и стоном сквозь зубы.
- Не убивай! – мужчина начал умолять, и Шут лишь на миг приостановился, будто в раздумьях. – Я всё отдам! Послушай! У меня есть Извлекатель!
Шут замер на месте, словно его ударили по голове. Его кулак остановился, в считанных миллиметрах от рёбер врага. Приободренный, мужчина продолжил, захлёбываясь, говорить.
- У меня свой Извлекатель, прямо в этом же здании – о нём воспитатели не знают! – горячо глядя на нас чёрными глазами, зачастил он. – У нас – свой краденый Проектор. Мы делаем вещи сами, и сами же добываем эссенцию! Охота на тварей – только для вида! Пожалуйста, не убивай!
- То, что ты сказал – очень интересно, - холодно сказал Шут, и я вдруг понял, что он и правда заинтересовался. – Если ты сказал правду, слизняк… то мы можем сотрудничать. Но заруби себе на носу навсегда, кто здесь главный. И тогда тоже сможешь пользоваться своим бывшим добром.
- Да, как скажешь! – обливаясь потом от страха, зачастил мужчина. – Спасибо тебе, босс! Спасибо!
Я же буквально взвился внутри себя, изумленный таким поворотом.
- Ты собираешься оставить в живых эту ублюдскую кодлу!? – мысленно заорал я. – Они только что тебе сказали, что похищают людей, чтобы пустить на эссенцию! Это – серийные убийцы, Шут. Сколько у них на счету жизней!? Ты хоть представляешь, сколько на них может быть крови!?
Шут игнорировал мои крики, продолжая беседовать с захваченным главарем.
- Моя кличка – Глухач, - представился ему мужчина, осторожно пробуя провести пальцем по залитому кровью лицу. – Но зовут меня Иван Стропилов. За Белку не серчай, прошу тебя, шеф. Если это твоя девка, то я хоть сам лично её к тебе приведу.
- Где Извлекатель? Показывай! – потребовал Шут, обрывая его бормотания. Главарь поспешно повернулся, указывая на неприметную дверь, и подошел к ней.
- Кодовый замок, - пояснил Глухач, тяжело вздымая грудь, и поминутно держась за рёбра. – Пароль сегодня простой – 7890. Но я меняю его каждый день. Потом покажу тебе, как.
Мы двинулись по длинной винтовой лестнице, пока не спустились в холодную камеру, где из воздуха, казалось, куда-то истекало любое тепло.
И по мере того, как я спускался, всё ближе к горлу подкатывал неосознанный страх – его скрывал серый сумрак, и его источника я не видел. Но зато я слышал в тишине таинственный шелест – где-то глухими голосами шептали стены. Они скреблись в сознание, словно щупальцами спрута, и ступали по стопам вслед. Стремительной стаей мурашек пробежались по спине, и стало ясно – вернулся мой старый друг – страх.
- Здесь он – Извлекатель, - торжественно и благоговейно, прошептал Глухач.
Внезапно из глубины, из сумеречных и тенистых, затянутых тьмой ступенек потянулись щупальца, похожие на нити из множества растительных лоскутов, что голодно извивались в морозном воздухе. Хищные конечности с тихим свистом проносились совсем близко, и я уже слышал их скрипучий, призывный голос.
- Выходит, это и есть – Извлекатель, которому ты скармливаешь людей? – спросил у него Шут, и глаза Глухача загорелись.
- Да, - прошептал он. – Так всё устроено. Эссенция выпадает на щупальцах, и мы потом её собираем. Ей мы заправляем Проектор, и создаем с его помощью всё, что нас окружает. Воздух, которым мы дышим. Свет, которым мы освещаем улицы. Нашу еду и одежду. Воду, которую мы пьём – тоже. Ведь даже фильтры, которыми её очищают, нуждаются в замене частей и в энергии, чтобы питать их работу.
Пока он говорил, мне стало дурно от голоса, скребущегося в сознание. Голоса, чьи слова сливались с теми, что лил мне в уши главарь. И вдруг, когда я изнемог настолько, что сознание у меня почти поглотил ужас, властная длань Шута над моим телом разжалась. Я пошатнулся на ступеньке, в миг слабости.
Для Глухача это стало сигналом. Главарь резко переменился лицом, и толкнул меня со ступеньки лестницы в спину – прямо в извивающихся ворох голодных чужих щупалец, жаждущих жизни. Лишь в последний миг я ухватил его за кисть, и потянул за собой. С диким криком ужаса мы полетели – навстречу неизбежной и страшной смерти.
Жалящие прикосновения кончиков хищных щупалец ранили будто не тело – но душу. И будили воспоминания, которые проступали сквозь тьму, в которую погружалось сознание. И я вспомнил, вдруг, что я не умер тогда – при взрыве баллона с горючим газом, как говорил когда-то Шуту. Меня просто ранило, и жить я продолжил. Продолжил сражаться с Врагом.
И сегодня, я встретился с Червем вновь. А тогда…
***
Где-то далеко внизу, я вижу глыбы живых скал – это не камень – Червь, который пришел на Землю, чтоб съесть её. Воздух взрезают взмахи лопастей вертолёта, и я слышу ревущий надо мной ветер. Мы летим – прямо над ворсинками щупалец Червя, вдыхая арктический холод.
Воздух полнится пеплом и пламенем на пожаре – их вкус у меня на губах. Ядовитые изотопы проникают вместе с радиоактивным пеплом мне в кровь, но плевать. У всех есть, ради чего жертвовать жизнью. И у меня – тоже. Мы летим к цели.
Я вдруг резко задышал, открывая глаза, и увидел, как слепо тыркаются вокруг меня щупальца Червя. Извлекатель – вот он каков. Червь. Его укус столь же приятен, как поцелуй смерти. Я проходил через это однажды. Я понял, отчего умер. Не от баллона с горючим газом.
Я умер от Червя. Упал в шелестящий ковёр его щупалец. Отсюда и мой подсознательный страх – отсюда весь ужас.
- Что-то не хочет он есть тебя дважды, - вкрадчиво заметил мне Шут, и рассмеялся. – Могу его понять. Переваренную пищу мало кто, вообще, ест, Антон. Тебе повезло, что ты – такая невкусная гадость.
- Спасибо на добром слове, - захрипел я, с трудом выбираясь из шелестящих зарослей щупалец.
Они слепо тыркались вокруг меня, еле слышно шипя, и их голос – не тот, что остался в памяти прошлой жизни, а настоящий – был сытым и сонным, словно удав с трудом шевелился после плотного завтрака, и впал в спячку на всю долгую зиму.
«Возможно, в этом что-то и есть. Спячка?» - с бегущими по спине мурашками подумал я, продолжая выкапываться на волю.