– Эля меня убьет, если я сегодня задержусь, она билеты в оперу взяла, – мрачно проинформировал начальство капитан. – И вы будете повинны в моей смерти. Вот пришлют вам завтра с утречка посылку с моим изуродованным трупом, его и отправите жандармам!
– Думаешь, поможет? – заинтересовался Соболев. – Я как-то сомневаюсь. У этих ребятишек, говорят, даже мертвецы делают то, что требуется. Ладно, пошутили и будет! Вот тебе информация по делу, – полковник протянул Антону информкристалл. – Ознакомишься, и через два часа изволь прибыть в штаб-квартиру наших «коллег». Пропуск на тебя там уже заказан, обратишься в отдел майора Ковригина.
Каланин мученически вздохнул, привычно вставил на мгновение в полковничий терминал свой личный жетон, подтверждая получение дела, и взял в руки информ, забитый, судя по цвету, почти под завязку.
– А вы Эле пока обо всем сами сообщите, – мстительно предложил он Соболеву, перед тем как покинуть кабинет, и быстренько выскочил в приемную, не слушая негодующих криков шефа. – Пустячок, а приятно! – невесело пошутил Антон, глядя на обалдевшего секретаря.
«Большой дом» встретил его поначалу совсем не ласково. Сидевший за стойкой на входе хмурого вида прапорщик долго искал его фамилию в своем терминале, недоверчиво посматривая на переминающегося с ноги на ногу Антона. В конце концов Каланин, потеряв терпение, громко предложил отметить в документах, что его никто здесь не ждет, и тогда он преспокойно отправится восвояси. Прапорщик зыркнул на него исподлобья, скривился, но промолчал и всего через пару секунд вручил капитану гостевой пропуск.
– Лифт номер семь. Третий уровень. Дальше вас проводят, – нехотя пробурчал он и повернулся к следующему посетителю. Антон с иронической усмешкой слегка поклонился суровому стражу и неторопливо прошествовал через рамку охранно-идентификационной системы в указанном направлении.
– Антон Александрович, ну наконец-то! – Двери скоростного лифта еще не успели полностью открыться, а невысокий полненький старлей уже разве что не приплясывал в нетерпении в небольшом круглом холле. – Что ж вы так долго-то, господин майор уже два раза интересовался: «Где Каланин?» Пойдемте скорее, я провожу. – Он подхватил опешившего следователя под руку и быстро потащил его за собой по длинному пустому коридору с огромным множеством безликих дверей, различавшихся между собой только цифрами и условными обозначениями на табличках. Миновав, по меньшей мере, два десятка кабинетов, толстячок резво подскочил к двери под номером 318 и быстро приложил к пульту замка большой палец правой руки.
Каланин осторожно шагнул вслед за прошмыгнувшим в открывшийся проем старлеем. Его взору предстала светлая просторная приемная с недлинным рядом кресел для ожидания по правой стороне – сейчас пустым; столом с разнообразнейшей техникой, за которым уютно устроилась круглолицая миловидная шатенка с погонами лейтенанта; высоченными дверцами утопленных в стенах шкафов и трогательным чахлым фикусом в темно-коричневом глиняном горшке в углу. Напротив кресел располагалась еще одна дверь – по всей видимости, в кабинет майора Ковригина. Туда-то и рванулся было старлей, но тут же был остановлен грозным окриком секретарши:
– Павленко!
Старший лейтенант остановился так резко, словно налетел на невидимую стену. Антон, не успев затормозить, врезался в него, но толстячок стоически выдержал неожиданный удар, даже не шелохнувшись. Разве что шумно втянул в себя воздух так, будто изо всех сил пытался сдержать рвущееся наружу ругательство.
– Уф!.. А что такое, Анна? Сергей Петрович сам лично отдал распоряжение незамедлительно доставить к нему следователя, как только тот приедет.
– А кто тебе сказал, что это именно тот следователь? Ты его документы небось опять не проверил? Но при этом тащишь незнакомого человека, как к себе домой!
Старлей с плохо скрываемым испугом обернулся к Антону.
– Разве вы не капитан Каланин, следователь из военной прокуратуры?!
Антон с трудом подавил желание немного попугать незадачливого порученца, но решил не доводить его до инфаркта, который, судя по разом побелевшему лицу, мог приключиться с толстяком в любую секунду.
– Совершенно верно. Каланин. Вот мой жетон. Он подошел поближе к столу и протянул тонкую пластинку идентификатора суровой секретарше. За спиной шумно выдохнул его незадачливый провожатый. Девушка взяла жетон, ловко воткнула пластину в приемник терминала и откинулась в кресле. По экрану перед ней побежала невидимая Каланину с этого места информация, хотя о ее содержании он, разумеется, был хорошо осведомлен. Поэтому Антон от нечего делать принялся разглядывать сосредоточенно изучавшую его личные данные девушку.
С виду ничего особенного: секретарша как секретарша. В меру смазливенькая, в меру строгая – особенно, если вспомнить, в каком «милом» заведении она работает. На аккуратном мундирчике… Стоп! Это что, шутка такая?!! Каланин нервно сглотнул. Чуть ниже правого нагрудного клапана виднелся скромный такой значок: полярная лисица в обрамлении лаврового венка, накрытого императорской короной. Эмблема «Локи»! Понятно, откуда в ее речи этот легкий, почти незаметный акцент, показавшийся Антону странным. Но с каких таких пирогов в следственном отделе жандармского Корпуса мог оказаться на службе – да еще в качестве обычного секретаря! – офицер из разведуправления «северян»? Или… официальное название отдела, становившегося все более загадочным для Антона, «майора Ковригина» – всего лишь легенда прикрытия? Черт, от этих мыслей голова могла пойти кругом. Каланин с тоской подумал, насколько комфортно было заниматься своими привычными делами, ведя следствие по дезертирам, расхитителям армейского имущества и прочим нарушителям строгого военного порядка. Угораздило же его, на свою голову, ввязаться в эту историю!
– Встаньте, пожалуйста, прямо. – Каланин привычно подставил грудь под невидимый глазу луч сканера, проверивший подлинность вживленного в грудную клетку чипа. Принцип работы чипа составлял государственную тайну, но одно было известно абсолютно точно: извлечь его вне секретных лабораторий не удавалось еще никому. – Все в порядке, можете проходить, господин капитан. – Секретарша – или кто там она на самом деле? – протянула Антону его жетон и кивнула в сторону двери, ведущей в кабинет «майора». – А ты, Павленко, ступай к себе! – это уже старшему лейтенанту. Тот скорчил кислую мину, но спорить не решился.
В кабинете, не сильно превышающем по своим размерам приемную, Антона довольно радушно встретил плечистый светловолосый крепыш, примерно одних лет с ним. Холодное, словно замороженное, выражение лица, светло-голубые, почти серые глаза, чересчур правильное произношение слов и ряд других весьма характерных признаков неизбежно выдавали в нем выходца со Скандии. В каком-то смысле становилось понятным присутствие в его приемной секретарши-«локи», но не до конца. В принципе, Каланин был в курсе того, что за последние годы уроженцы этого некогда обособленного и враждебного мира все активнее входили в политическую, военную и административную жизнь Империи, но здесь их пока еще можно было встретить нечасто. Гордые потомки легендарных земных викингов, в силу одной из дарованных им Императором привилегий могли выбирать место будущей службы, и находившийся в удалении от центральных миров приграничный Лазарус не пользовался среди них большой популярностью.
Вообще Скандия представляла собой довольно любопытное явление. В суматохе и неразберихе первых лет расселения, когда границы секторов не были еще строго и четко закреплены за тем или иным государством или содружеством, частенько случались всевозможные казусы, становившиеся впоследствии источником головной боли для политиков и дипломатов. Планета, заселенная преимущественно выходцами из Норвегии, Швеции, Финляндии, Дании и Исландии, переселявшихся с Земли в рамках единого проекта, была как раз одним из таковых недоразумений. Получилось, что Скандия – так на первом общепланетном референдуме решили назвать приспособленную для жизни переселенцев планету, хотя климат на ней был вполне умеренным и не отличался какой-то особенной суровостью, – попала под юрисдикцию тогда еще Русской Конфедерации. Сказать, что северян не обрадовало такое положение дел, значит не сказать ничего – все немногочисленное, но весьма решительно настроенное население буквально встало на дыбы, пытаясь всеми правдами и неправдами перекинуться в лагерь более привычных союзников. С одной стороны, на такое настроение серьезно влияли воспоминания о земной истории России и том бардаке, что творился в ней в последние годы, с другой – за спинами горлопанов, громче всего вопивших о недопустимости такого положения дел, маячили шустрые ребята из спецслужб новоявленного Демократического Союза. В принципе, для говорунов из правительства Конфедерации, задобренных щедрыми иностранными подачками, было вполне приемлемо и даже удобно избавиться от этой головной боли, но неожиданно их демагогично миролюбивый порыв натолкнулся на жесткий отпор со стороны военных. Генералы и адмиралы космических сил категорично утверждали, что вывод целой планетной системы из-под контроля РК будет означать развал построенной с огромным трудом системы звездной обороны всего Русского сектора. А перевод в места новой дислокации орбитальных крепостей, баз Флота, систем дальней связи и т. п. ляжет и на без того не шибко мощную экономику таким бременем, что она попросту развалится.
Конечно, лебезящие перед Демократическим Союзом политиканы с удовольствием наплевали бы на все эти доводы и поступили как обычно – в полном пренебрежении к интересам собственного государства подписав какой-нибудь очередной позорный договор. Но этому помешало одно обстоятельство. Справедливо опасаясь возможного предательства национальных интересов, некие хитроумные головы из недр военной разведки сумели предать широкой огласке факт ведущихся закулисных переговоров о сдаче Скандии, а также весьма нечистоплотное поведение ратующих за мирное сосуществование депутатов и членов правительства. Разразился страшный скандал. Кто-то с треском вылетел в отставку, кто-то тихо пустил себе импульс в лоб, «демократы» под шквалом разоблачений вынуждены были показушно сыграть в отказ, а Скандия осталась под русским контролем.