На долгие годы Порфирий Макарович бросил якорь в Порт-Саиде. Он полюбил этот город, но не женился, не обзавелся детьми. Порфирий Макарович не хотел пускать корни в гостеприимной, но по-прежнему чужой земле.
Летом шестьдесят седьмого года на Ближнем Востоке вспыхнула очередная война. Мощнейшие египетские укрепления одно за другим падали под ударами израильтян. По городу наносились ракетно-бомбовые удары. Глядя на пылающие улицы и разрушенные дома, Порфирий Макарович вспоминал сорок первый год.
Но однажды все прекратилось. К Порфирию Макаровичу прибежал сосед и, ни слова не говоря, потащил в порт.
Когда они прибежали на пирс, араб показал на серые громадины кораблей, вставшие на рейд Порт-Саида.
– Русские пришли, – восторженно выдохнул араб, у которого под бомбами погиб сын.
Советская эскадра, в составе которой были ракетные крейсеры, эсминцы и десантные корабли, взяла город и побережье под свою защиту. Налеты авиации немедленно прекратились, а танковые колонны израильтян повернули обратно. Арабы молились на советских морских пехотинцев, когда те с развернутыми знаменами торжественным маршем прошли по центральной улице Порт-Саида.
Порфирий Макарович стоял в толпе и плакал от гордости, глядя на бравых парней в черных беретах.
Когда были потушены последние пожарища, он отправился в Каир, чтобы встретиться с сотрудниками советского посольства.
Пожилого человека встретили настороженно. Его рассказ выслушали с недоверием, но пообещали помочь вернуться на родину.
Однако дорога домой для старого солдата оказалась длиннее, чем он предполагал. С ним пожелал встретиться резидент советской разведки.
Человек, которого трудно было отличить от араба, встретился с Порфирием Макаровичем в неприметной забегаловке на окраине города. За чашкой крепчайшего кофе резидент повел неспешную беседу:
– Вы знаете, что Ближний Восток становится ареной противостояния между многими странами?
Порфирий Макарович с вежливой ехидцей уточнил:
– Эти земли уже второе тысячелетие являются таковыми. Кто здесь только не сражался: египтяне, хетты, греки, римляне, арабы, крестоносцы, турки, англичане…
Резидент поднял руки в шутливом жесте. Разведчик обязан знать человеческую психологию, иначе он обречен на быстрый провал. Седьмым чувством резидент понял, что с сидящим напротив человеком надо играть открытыми картами. Отказавшись от кальяна, резидент проводил официанта взглядом и, придвинувшись поближе, сказал весьма серьезным тоном:
– Порфирий Макарович, нам нужны в Египте свои глаза и уши.
– Кому это – нам? – собеседник задал вопрос, на который уже предполагал возможный ответ.
Резидент стал предельно внимательным. Он буквально буравил собеседника взглядом потеменевших глаз.
– Главному разведывательному управлению Генштаба, – внушительно произнес он.
Неискушенный в системе разведслужб Советского Союза, Порфирий Макарович разочарованно протянул:
– Значит, вы не из КГБ?!
– Мы делаем одно общее дело. Только каждая организация своими методами и на разных направлениях. – Достав из портсигара тонкую сигарету, резидент закурил, распространяя вокруг себя клубы ароматного дыма. – Впрочем, не будем забегать вперед. У меня, надеюсь, будет возможность поближе познакомить вас с организацией, которую я представляю…
Так началась вторая жизнь Порфирия Макаровича.
Под благовидным предлогом он переселился в зону Суэцкого канала. Резидент снабдил нового агента солидной денежной суммой. На эти деньги Порфирий Макарович открыл собственное дело и занялся коммерцией. Он много путешествовал по всему Ближнему Востоку, особенно часто бывая в Иерусалиме и Бейруте.
Информация, которую поставлял Порфирий Макарович, может, и не была из разряда совершенно секретных, но для оценки общего положения дел во взрывоопасном регионе имела важное значение.
В середине семидесятых годов случилось долгожданное: Центр разрешил своему агенту вернуться на родину.
Поселился Порфирий Макарович в провинции. На накопленные деньги купил деревянный дом с палисадником и маленьким огородиком. Туда-то и приходил инженер Бойцов с сыном, чтобы поупражняться в разговорном арабском языке.
Илья, открыв рот, слушал воспоминания старика, смотрел пожелтевшие фотографии, схватывал на лету незнакомые слова и фразы. Впрочем, фотографий у Порфирия Макаровича было немного, о своих мытарствах рассказывал он неохотно, о работе в разведке до поры до времени молчал вообще, но языку смышленого пацана учил с видимым удовольствием.
Он часто повторял:
– Родину, пацан, как и здоровье, ни за какие деньги не купишь.
Уроки, которые он преподал, Бойцов-младший запомнил.
После случая на полигоне курсанта Бойцова вызвал для собеседования представитель спецфакультета, готовившего кадры для Главного разведывательного управления Генштаба вооруженных сил. Без лишних предисловий майор со шрамом на лице спросил:
– Курсант, почему в анкете не указал, что владеешь арабским?
Бойцов четко отрапортовал:
– Счел свои познания весьма скромными.
– Ишь ты, – смягчившись, улыбнулся майор, – какие мы самокритичные. Как же ты, такой скромняга, в десантуру подался?
Илья улыбнулся в ответ:
– Рисковать люблю.
– Мы можем предоставить для этого неограниченные возможности, – с непроницаемым лицом предложил майор.
Бойцов не мог и не должен был знать, что люди из здания Главного разведуправления, расположенного на Хорошевском шоссе, более известного как «Аквариум», активно изучают его досье, отрабатывают окружение курсанта, скрупулезно изучают наклонности и характеристики потенциального кандидата.
ГРУ всегда отличалось тщательным подбором кадров. Поэтому за все смутные годы перестройки эта спецслужба не утратила своей мощи и значимости.
Илья не мог знать, что через несколько дней майор посетит отставного агента ГРУ по Ближнему Востоку и что за чаем с домашним вареньем Порфирий Макарович одобрит выбор своих коллег. Веское слово старика сыграло свою роль. Но Бойцову еще предстояло через многое пройти, прежде чем стать курсантом спецфакультета.
Несомненными плюсами Ильи были отличная физическая подготовка и склонность к языкам. В училище ему помимо арабского пришлось штудировать фарси – персидский язык, составленный на основе арабской графики. На этом языке говорит половина Афганистана и еще значительная доля населения некоторых беспокойных стран, расположенных за южными рубежами России.
Хотя руководство ГРУ клятвенно заверяло журналистов, что «Аквариум» не проводит активных мероприятий на территории сопредельных государств, знание языков Илья проверил на практике в ходе тайных операций.
Однако центр тревожных событий, происходящих в мире, с пугающей неизбежностью перемещался в Россию, а конкретнее – в определенную ее часть под названием Чечня. Сюда, в тень кавказских хребтов, текли деньги, оружие, наемники, религиозные фанатики и прочие составляющие компоненты джихада – священной войны мусульман против неверных.
Илья в священные войны не верил, зная, что за красивыми словами и цитатами из Корана скрываются шкурные интересы главарей, геополитические расчеты радикалов, желающих перекроить карту мира на свой лад, и обреченное упрямство убийц, осатаневших от пролитой крови. Таких людей майор Бойцов уничтожал без колебания. Это была его работа. Работа ликвидатора, призванного убивать для того, чтобы нормальные люди могли жить в мире.
Но еще больше Бойцов ненавидел предательство. Это чувство было растворено в крови спецназовца. С фанатиками, радикалами, наемниками все было ясно как божий день. Они воюют в открытую, с оружием в руках. Предатели действуют изнутри. Они, как раковая опухоль, разъедают организм государства, заражают ядом стяжательства и вседозволенности неустойчивые умы. Оплачивают свой комфорт жизнями тех, для кого присяга и верность Родине – не пустые слова. А потом самые умные из них сидят в уютных апартаментах и строчат мемуары, где представляют себя ангелами в белых одеждах.
Кафе с открытой террасой посетители своим вниманием не баловали. Людей в зале было мало, а на террасе с видом на Терек и того меньше. Такой расклад вполне устраивал товарищей, искавших уединенное место.
Слабый ветер от реки колыхал цветастый тент, под которыми прятались столы из красного пластика. Друзья сидели за крайним, расположенным у ограждения террасы.
Пока готовился заказанный шашлык, Верещагин успел в общих чертах изложить все обстоятельства расстрела колонны.
Бойцов слушал друга молча, не перебивая, стараясь вычленить из рассказа важные моменты.
Дьявол кроется в деталях. Вот эти самые детали и пытался не пропустить Бойцов.
Еще до встречи с другом он по своим каналам собрал информацию о происшедшей трагедии и фигурантах этого дела. Теперь он мысленно сопоставлял данные, смутные предположения и догадки, услышанные от Верещагина, с оперативными сведениями своего учреждения.
Когда от мангала потянуло ароматом жареного мяса, Бойцов предложил:
– Давай, Паша, накатим по сто граммов.
Верещагин угрюмо покачал головой:
– Не хочется. И так на душе тошно, да и самолет у меня скоро.
– За ребят! – настаивал спецназовец. Он щелкнул пальцами, подзывая официантку.
Через секунду на столе стояла бутылка водки местного разлива, на этикетке которой красовался герб Моздока.
Не чокаясь, друзья выпили и немного помолчали.
Первым нарушил молчание Бойцов. Видя живого, но подавленного друга, он попытался приободрить его:
– Ты, Паша, не терзайся. Твоей вины в происшедшем нет.
Десантник скрипнул зубами:
– Я уверен, Илья, что нас подставили! Колонну ждали, точно!
– Это факт, – согласился с очевидным Илья.
– Но кто? Кривонравов? Слишком явно он светился. Сам подогнал груз. Не может человек так глупо голову под топор подкладывать. Если Кривонравов связан с боевиками, то не мог он действовать так тупо. Может, зря я наговариваю на полковника, – рассуждал Верещагин, не притрагиваясь к дымящемуся шашлыку – Ну, видел я зажигалку, найденную на обочине. И такую же у полковника.