— Ты знаешь, что сделал?
— Да.
— Теперь они будут охотиться. Ты им не просто бросил вызов — ты ткнул пальцем в их лицо.
— И не отвернул глаза. Я всегда смотрю всем прямо в глаза.
Она хотела что-то сказать, но только сжала мою руку.
— Тогда мы пойдём до конца. Вместе. С самого начала и до самого конца. Весь путь
На следующий день в городских лентах появилась запись.
Анонимный маг, скрывавшийся под маской, допускается в финал Турнира Масок.
Но самое важное было не это. Внизу, мелким шрифтом:
«Горожане официально требуют открыть его имя.
Если он хочет бороться за сердце Империи — пусть не прячется».
И тогда я сам поднялся на трибуну и впервые сказал:
— Меня зовут Пепельный. Наследник школы, которую вы пытались забыть. Я — не угроза. Я — напоминание о былом прошлом.
Толпа испуганно молчала.
Но кто-то в глубине трибун выкрикнул:
— Да здравствует Пепел! Да здравствует Пепел! Да здравствует Пепел!
Один голос. Потом второй. И третий.
Да здравствует Пепел! Да здравствует Пепел! Да здравствует Пепел!
И в этот момент, где-то в ложе, советник Серова спросил:
— Что нам делать?
Серов только улыбнулся:
— Пепел летит по ветру. Но ветер — всё ещё наш. Мы им управляем, а значит укажем пеплу нужное нам направление…
Я стою на краю арены.
Под ногами — гладкий камень, холодный от утреннего тумана. Над головой — шепот толпы, что затаила дыхание. Тысячи глаз смотрят в центр, туда, где я — не просто воин, не просто тень, а символ того, что должно было остаться пеплом.
Моя маска треснула в прошлом бою. Теперь лицо открыто. И они знают, кто я такой на самом деле. И мне плевать на них. На каждого из этой толпы в данный момент.
Соперник выходит первым. Он — сын графа Синевича, знатного и старого рода. Его мантия расшита рунами, лицо спокойно. Он моложе меня. Точно богаче. И всё в его взгляде кричит: ты не должен быть здесь.
А я — здесь.
Он кланяется. Машинально. Без уважения. Просто чтобы соблюсти традиции турнира.
Я не кланяюсь. Я вспоминаю мальчика, умирающего на моих руках, чьи глаза уже стекленели, когда он прошептал:
— Пусть имя твоё станет проклятьем для них…
— Начнём! — раздаётся голос судьи.
Первый удар — пламя. Его магия — чистая, огранённая, академическая. Но я не двигаюсь. Я чувствую жар на коже, как пощёчину. И только тогда отвечаю.
Пепел взлетает с моих пальцев. Он обволакивает его заклинание, разъедает его форму, разрушает структуру. Магия пепла не просто атакует — она отрицает всё, что создано без боли.
Он отступает. В глазах — испуг.
— Ты не из школы, — шепчет он. — Ты используешь проклятия.
— Я из прошлого, которое вы пытались сжечь, но у вас так и не вышло — говорю я.
Он атакует снова — цепи молний. А я ухожу в дым. Я — вездесущий. Я — их страх. Я слышу крики толпы, но они как будто за стеклом. Сейчас я — только с ним. Я не сражаюсь, я наказываю за преступления против моего рода.
Каждый удар — напоминание. Каждое движение — урок.
Он падает на одно колено. Его перчатка тянется к сердцу — жест отчаяния. Я стою перед ним, ладонь пылает.
Я могу убить. Я должен.
Но… Я гашу пламя.
— Встань юноша…
И передай своему отцу, что огонь ещё не погас. Он ждёт за стенами.
Я поворачиваюсь к судьям. К толпе. К их ожиданию крови.
— Я не ваш палач. Я — ваше отражение.
Молча, я ухожу с арены. Ветер гонит за мной шлейф пепла. Кто-то тянется ко мне, кто-то шепчет моё имя, кто-то молится.
И вдруг — голос сверху, хриплый и старческий:
— Совет признаёт: Пепельный получает официальную победу в турнире масок…
Я не улыбаюсь.
Я просто поднимаю взгляд к небу.
Пусть видят меня. Пусть боятся. Пусть знают: я не просто пепел прошлого. Я — огонь будущего.
Я не успел ступить и трёх шагов за пределы арены, как воздух сгустился.
Сквозь шум толпы донёсся глухой, металлический звук — будто цепь прорезала небо. Все замерли. И тогда он появился.
На самом верху мраморной лестницы, что вела к креслам старейшин, стоял он — в чёрной мантии, без герба, без имени, но с лицом, которое знала вся империя.
Серов-младший.
Наследник рода Серых Псов. Легенда академии. Тот, кого уже прочили в личные маги императора.
— Пепельный, ты бросил вызов системе, — произнёс он, не повышая особо голоса, и всё же каждая буква врезалась прямо мне в мозг. — Теперь система ответит тебе.
Толпа ахнула. Судьи вскочили. Варвара сжала меч. А я просто смотрел на него.
Он бросил мне вызов этой перчаткой. И не дожидаясь ответа, исчез за колонной света. Как же это было пафосно, прилюдно бросить вызов и убежать. Фирменный стиль рода Серовых.
Я поднял эту брошенную перчатку.
Пламя внутри меня отозвалось где-то в груди.
Если они хотят войну — они её получат.
— И пусть весь город горит в пепле тогда. Но мы точно не дадим заднюю. Мы дойдём до самого конца, чего бы мне это не стоило. Клянусь своим родом и именем. Я Пепельный, последний из рода Волковых…
Продолжение следует…
Глава 8: Слуги огня
Когда дым зовёт
Я вернулся в место, которое стало нашим новым домом теперь, в Порт. Но в нём были незнакомые люди.
Не те, кого я знал, с кем вместе вёл жестокие и кровавые битвы. Не друзья. Пока ещё — не братья.
Просто — пришедшие по зову сердца и крови. Совсем недавно они были ни кем, а теперь хотя бы гости в нашем лагере.
Те, кто услышал, как треснула старая маска, и поняли: в трещину можно пролезть наружу.
Первым пришёл мальчишка лет семнадцати. Худой, с плащом до пят и пустыми глазами. В прошлом — ученик магической академии в западном округе.
Выброшен за использование крови в ритуале.
Имя — Сорен.
— Я не ищу прощения, — сказал он, глядя в трещину в полу — Я ищу место, где можно закончить то, что я когда-то начал.
Я посмотрел на его пальцы: на каждом — по ожогу. Не от боя. От чтения книг.
Я одобрительно кивнул.
Вторым был бывший городской страж. Седой, с перебитым носом и стальным наплечником, который носил больше для памяти о прошлом, чем для защиты.
Звали его Грид.
Он пришёл с медовухой и вяленым мясом.
— Я видел, как ты победил на арене. Видел, как не добил.
Он усмехнулся:
— Это страшнее смерти. Ты им в глотку залез.
— Ты чего хочешь?
— Чтобы всё горело! Но по делу, по суду!
Я протянул ему руку.
Он пожал её — сильно. И остался с нами.
А потом были двое. Они не разговаривали друг с другом, но пришли в один день.
Одна — девочка, на вид лет одиннадцать, в рваном халате, из-под которого выглядывали обугленные чертёжные перья.
На плече у неё сидел глиняный зверь — что-то между котом и танком.
Она назвалась Хаэль. И с порога заявила:
— Я умею оживлять глину. Убивать — тоже умею. Но лучше — строить. Если меня прогнать, мой голем растащит ваш храм на кирпичи.
Я рассмеялся. Она осталась.
Другой был немым. Руки у него — железные.
Сделаны топорно, но прочно. Он показал на них, потом на свою грудь, и повёл пальцем по горлу.
— Алхимик? — спросил я.
Он кивнул.
— Проклятие?
Он достал флягу. Внутри — жидкий огонь. Бросил в костёр. Пламя вспыхнуло синим.
— Нет, — произнесла Варвара, появившись за моей спиной. — Он — не проклят. Он — сгорел заживо. И выжил.
Я взглянул на него. Он посмотрел прямо, не отводя взгляда.
Я кивнул.
— С тобой — мы сожжём больше.
Каждого из них я не звал. Но каждый знал, что пришёл туда, куда надо.
Не ко мне — к силе нашего клана.
К тени, ставшей факелом.
Через неделю нас стало больше тридцати.
Некоторые приносили пищу, другие оружие.
Были старые ведьмы с юга, один однорукий лекарь, пара близнецов, которые говорили друг за друга.
Один вообще был вором, которого Варвара поймала — и оставила.
— Если можешь пролезть мимо моей стражи, — сказала она, — может, ты нам и нужен.
Я не давал им лекций.
Я не называл их учениками.
Я просто ставил перед выбором: идти дальше — или уйти.
И большинство оставались.
Потому что в мире, где им говорили: «Ты не достоин», — я говорил: «Стань сильнее вместе с нами».
Когда солнце встало над развалинами храма, я вышел к ним.
— Вы пришли ко мне. Но я не спаситель. Я не бог. Я — уголь от костра, который вы все когда-то видели.
Я не обещаю славы. Только огонь очищения.
— Клянусь, — сказал Сорен. — Клянусь своим сердцем.
— Клянусь кровью, — выдохнул Грид.
— Клянусь всем, что у меня есть — просипела девочка Хаэль.
Алхимик просто ударил железной рукой по земле.
И это был громче, чем любой крик.
Так начался наш клан. Не из родов.Из боли.
Порядок в пепле
Когда людей становится больше десяти — начинается беспорядок.
Когда больше двадцати — начинаются драки.
А когда их тридцать, и каждый пришёл с болью, с обидами, с прошлым — тогда пора вводить огонь не как оружие, а как закон.
— Мы не армия, — сказал я Варваре. — И не секта.
— Но мы клан, — ответила она. — А у клана должна быть кость.
Первую кость я вырезал сам. Не из тела. Из структуры.
Мы собрали всех внизу храма — в старой часовне, где стены всё ещё хранили запах ладана, вперемешку с гарью.
Посреди — круг из золы. В центре — я. Рядом Варвара и Кир.
Я посмотрел на них. Они ждали.
— Сегодня вы не просто выжили. Сегодня вы выбираете: быть пеплом — или стать огнём.
Я поднял руку — и из её ладони вспыхнул черноватый свет.
— Здесь нет богов. Только выбор. Нет крови — только пламя.
Вы не клянётесь мне. Вы клянётесь тому, что горит внутри вас.
Я шагнул в круг.
— Кто примет огонь?
Сорен вышел первым.
— Я не боюсь сгореть. Потому что я горел уже.
Он встал напротив меня. Я коснулся его груди пальцами — и оставил метку золы. Она не жгла. Но осталась.