— Ты будешь Искрой. Первой кастой. Ученики. Тот, кто учится гореть.
Следом был Грид. Он не говорил. Просто встал и выставил наперёд сжатый кулак.
Я коснулся его плеча.
— Ты будешь Углём. Второй кастой. Щит. Молчащий, но горячий.
Так и пошло.
Хаэль стала Плавильщиком — особой ветвью, отвечающей за ремесло и создание нового.
Алхимик — Тлеющим, кастой тех, кто владеет запрещённым знанием, но держит его под контролем.
Через день мы начертили первые знаки на стене:
• Искры — ученики и юные маги.
• Угли — защитники и бойцы.
• Тлеющие — алхимики, ведьмы, запрещённые мастера.
• Плавильщики — ремесленники, големостроители, кузнецы.
И над ними — Пепел. Лидер. Не выше — но в центре.
— Каждый может подняться, — сказал я. — Но каждый шаг имеет цену. За титул — гори до конца.
Мы ввели знаки — простые, выжженные.
Каждый носил его на шее в виде амулета.
Мы не прятались. Нас было мало — но мы были видимы.
Слово клан впервые прозвучало снаружи, когда патруль городской стражи остановил нашего разведчика и спросил:
— Из какого ты двора?
Он ответил:
— Из Пепла.
И больше его не трогали. Каждую ночь мы собирались у костра. Без молитв богам, но с разговорами.
Каждый мог высказаться. Каждый — вспомнить, за что он пришёл мстить.
— Я за брата, — говорил один.
— Я за сына, — шептала другая.
— Я — просто, потому что больше нигде не был нужным.
На третьей неделе Варвара принесла списки:
— Пять новых.
— Кто?
— Один шпион. Один вор. Два из старой гильдии магов. Один — изгнанный хирург.
— Берём всех.
Она кивнула.
— Но с испытанием.
Испытание было одно: ночь в кругу. Один. С огнём. Без слов.
Если не сбежишь — ты один из нас.
Если сбежишь — мы не догоним. Но ты уже никогда не забудешь, как горит тишина.
Структура родилась не из устава.
Она выросла из того, что каждый знал своё место — потому что его выбрал сам.
Мы были разными.
Но в темноте — все казались одинаково горящими.
Глина. Железо. Казалось бы, мёртвые материалы.
Но в их руках — они жили.
Хаэль была мелкой. И громкой. Даже когда молчала, была достаточно шумной.
Утром она появлялась в зале храма с лицом, перемазанным пылью и жиром, прижимая к груди новый кусок глины, как ребёнка. Вечером — сидела у стены, засыпая прямо на механизированной лапе своего нового «малыша».
— Он будет быстрее, — говорила она, щёлкая пальцами.
Иногда големы взрывались. Иногда — убегали.
Один раз один пытался сожрать собственную голову.
Но всё равно она продолжала.
Варвара морщилась:
— Эта девчонка снесёт нам крышу.
— Или построит новую, посмотрим… — отвечал я.
Когда пришла беда — первая проверка для Хаэль случилась не в теории.
Однажды ночью дозорный поднял тревогу. Двое головорезов пробрались на южный периметр — то ли на разведку, то ли убить кого-то из нас.
Мы выскочили — поздно.
Но пока мы поднимали мечи — на них уже летел ком из глины. Он шлёпнулся на одного, обволакивая его, как живой, и затянул его в землю. Второго подбросил в воздух, удержал в воздухе — и сломал ему спину о стену.
Когда мы добежали, врагов уже не было.
Была Хаэль. Грязная. Дышащая тяжело.
— Я… я просто не хочу, чтобы нас трогали.
Я посмотрел на неё.
На её голема. Он дымился. Но стоял.
— Сделай десять таких.
— Десять?
— И одного — с когтями.
Она расплылась в улыбке.
— Поняла, командир.
Алхимик был другой. Тихий. Многим он казался жутким, но не мне.
Он не издавал звуков. Даже когда горел.
Да, я видел. Один из экспериментов — что-то с паром — рванул. Он вылетел из своего подвала в огне. И просто катался по земле, пока Хаэль не кинула на него ведро воды.
Потом он встал, кивнул ей и вернулся в лабораторию. Как ни в чём не бывало.
Мы не знали, как его зовут. Он подписывался символом: ⛧.
Именно он придумал, как сварить живую ткань с металл-костяком. Именно он пришёл ко мне и показал амулет.
— Что это? — спросил я.
Он достал нож, порезал себе руку, приложил амулет.
Рана — затянулась.
— Регенерация?
Он кивнул.
— Цена?
Он указал на амулет, потом на себя, потом показал, как будто ломается внутри.
— Сжигает тебя?
Он кивнул снова.
Я долго смотрел на него.
Потом сказал:
— Дай мне один. И продолжай.
Если бы у нас была армия — они бы стали её ядром.
Но пока у нас был только Порт и 47 человек.
В одну из ночей я сидел у костра. Хаэль подошла ко мне, с глиной на руках.
— Ты веришь, что это… всё… взлетит?
— Уже летит. Просто крыло одно сломано, но скоро мы его починим.
— А кто чинит?
— Ты.
Она усмехнулась.
— Тогда я поставлю на него шипы.
Алхимик сел напротив. Протянул мне колбу. Там был порошок. Он показал жест — как будто вспышка, потом лёгкий дым. Потом — кровь.
— В бою?
Он кивнул.
— Одноразовое?
Он покачал головой.
— Живёт?
Он пожал плечами.
Я взял порошок.
Пепел — впитал его в ладонь. И что-то внутри меня зашевелилось.
Я встал.
— Вы оба — больше, чем просто «тлеющие». Вы — Ковчег.
— Что за каста? — спросила Хаэль.
— Те, кто несут пламя. Даже когда мы гаснем.
Она не поняла. Но запомнила.
Пламя нуждается в форме
Пока мы росли, росла и тень. Не внешняя — внутренняя.
Когда в клане появилось больше пятидесяти человек, стало ясно: нужно не только делить обязанности — нужно давать им имена.
— Люди идут не за идеей, — сказала Варвара. — Люди идут за местом. За званием. Даже за иллюзией власти.
— Значит, мы дадим им иллюзию, — ответил я. — А внутри положим железо.
Так родились титулы.
Не просто касты, а ранги в них.
Искра мог стать Пламенем.
Уголь — Клинком.
Тлеющим.
Каждый получал знак — выжженный узор, который вплетался в их старую одежду. Никто не носил золота. Только пепел, только уголь и пламя.
Варвара стала Рукой Пепла. Не заместителем, именно рукой. Той, что рубит, когда я думаю. Той, что говорит, когда я молчу.
Хаэль — Глиняной Матерью. Её големы теперь охраняли периметр.
Однажды утром ко мне пришёл Сорен. Он сжал кулаки — а на запястье был свежий порез.
— Кто-то испортил мой круг. Я почти завершил новое заклинание, и кто-то добавил соль в порошок. Это могло взорвать всё.
— Видел?
Он покачал головой.
— Знаешь, кто?
— Думаю… один из старых. Из тех, кто из Академии Южного леса. Они смотрят на нас, как будто мы какая-то грязь.
Я собрал совет.
— У нас нет гербов. Но у нас есть пламя.
— А пламя… — начал кто-то.
— Пламя должно гореть вверх, — закончил я. — Не вовнутрь.
Мы приняли правило: каждое обвинение — с проверкой. Каждое подозрение — с наблюдением.
Создали Тень Пепла — группу из трёх бойцов, которые следили не за внешним врагом — а за внутренним. Имя их не знал никто. Даже я знал только одного.
Но внутри всё равно начинало давить.
Некоторые Искры злились, что всё внимание — к алхимикам.
Некоторые Плавильщики считали себя нужнее, чем воины.
Один Клинок напал на младшего, чтобы «научить дисциплине».
Я вызвал его. Он стоял, гордый, руки в крови.
— Думаешь, ты закон и можешь по своему решению вершить правосудие? — спросил я.
— Думаю, я сила
Я подошёл.
— Сила — не тот, кто бьёт слабых. Сила — тот, кто может защитить их.
Я схватил его за плечо.
И сжёг метку.
Он кричал. Упал.
— С этого дня ты — никто.
— Но я…
— Молчать.
Он ушёл. А за ним — двое.
Мы их не догоняли.
В ту ночь Варвара подошла ко мне. Села рядом, глядя на огонь.
— Мы не вечны, — сказала она. — Даже горящие.
— Я знаю.
— Всё, что мы строим, можно сжечь.
— Да. Но если оно построено из пепла — оно и родится заново.
Она кивнула.
— Один из новых… я не уверена в нём. Он слишком много знает. И слишком мало говорит.
— Следи. Тихо.
На следующее утро один из дозорных не вышел на смену. Его нашли у стены. Сердце — остановлено. Без следов борьбы.
А рядом — выжженный символ, которого не было в наших знаках.
Серый Пёс. Я взял символ.
Положил его в ладонь. Закрыл глаза.
— Они пришли. Они уже внутри.
Империя смотрит на нас. И кто-то уже носит их маску.
Я держал жетон с псом — символ старого рода.
Он не горел в моих пальцах.
И это пугало сильнее всего.
— Шпион, — сказал Грид. — Где-то внутри. Может быть, давно. Может быть, с самого начала.
— Думаешь, это он убил дозорного?
— Думаю, он хочет, чтобы мы друг друга убили, пока ищем предателя внутри.
В тот вечер я собрал всех в нижнем зале. Без костра.
С тишиной вместо пламени.
— Нас много. Больше, чем думал будет к этому времени. Больше, чем готов был принять.
— Нас станет ещё больше, Пепельный… — крикнул кто-то.
— Да, но не сейчас — ответил я. — Сейчас — станет меньше.
Все замерли.
— Потому что кто-то из нас — враг. Не просто предатель. А трус. А подлец. С гнилью в крови. Тот кто творит козни и скрывает своё лицо.
Я кинул жетон с псом в центр круга. Он стукнулся о камень.
Лязг. Гул.
— Я не стану искать. Я не стану проверять всех. На это нет ни времени, ни сил, ни желания.
Я шагнул вперёд.
— Но я стану жечь! Каждый кто предал нас, будет гореть синим пламенем. Это просто вопрос времени
После собрания мы долго молчали. Даже Варвара ни сказала не слова.
Я вышел на крышу, глядя на город.
Там, среди башен и огней, сидели они.
Различные рода знатных столичных семей.
Старые, сильные, уверенные, что только у них есть право на магию, на власть, на землю.
— Один из них уже среди нас, — сказал я вслух. — Или она.