Я улыбнулся:
— Тогда мы сделаем то, что умеем лучше всего. Переобуемся в пепел — и сгорим там, где нельзя быть пойманным.
Без герба, но с зубами
— Они чувствуют, — сказал Кир, стоя у карты. — Как собаки перед бурей.
— Но не двигаются, — ответила Варвара.
— Потому что не понимают, с какой стороны ударит.
У нас уже было достаточно, чтобы перекрыть три главных потока железа.
Через южный порт мы пускали своё, через восточный — задерживали чужое, а с севера вообще запустили слух о чуме на складе.
Формально — не мы.
Фактически — только мы.
Первыми зашевелились Серовы.
Старый род. Владельцы арсеналов, поставщики имперской стражи, те самые, кто ещё год назад мог одним словом закрыть любую кузницу.
— Они не понимают, кто мы, — сказал я.
— Им кажется, что ты всего лишь очередной амбициозный маг, — заметил Кир.
— А я — пыль, — сказал я. — Которую нельзя взять в кулак.
Серовы действовали через третьи руки:
→ остановили три мелких контракта,
→ попробовали перекупить двух наших перевозчиков,
→ подожгли один из временных складов.
На следующее утро Кир принёс доклад.
— Пожар не критичный. Людей нет. Но у нас проблема. Один из судей совета кварталов начал задавать вопросы.
— Работает на них?
— Или просто боится.
В тот вечер мы собрались в зале, где раньше варили руду. Теперь там стояли карты, отчёты, образцы оружия, ящики с артефактами и маленький флаг — пепельно-серый, без герба. Символ.
— Они начнут действовать через бумагу, — сказал Кир. — Запреты, налоги, досмотры. Это не улица. Здесь тебя не зарежут, здесь утопят в печатях бюрократии.
— А если не получится?
— Тогда пустят слух, что ты сектант. Что ты работаешь на врагов Империи. Или ещё проще — попытаются объявить тебя мёртвым.
— Пусть пробуют, — сказал я. — Им придётся признать, что пепел жив.
Через два дня мне передали официальное письмо.
Печать — зелёный воск с серым псом. Подпись — Лаврентий Серов.
«Полагаю, мы могли бы обсудить пересечение интересов. За чашкой красного. Без суеты.»
— Знаешь, чем это пахнет? — спросила Варвара.
— Ядом.
— Или ловушкой.
— Не важно, — сказал я. — Мы придём. Но не на их условия.
Серовы пригласили на старую резиденцию — «Двор высоких колонн». Иронично. В своё время здесь гильотинировали предателя из кузнечного цеха, который тайно продавал клинки восточным варварским кланам.
На входе нас встретили трое:
→ в белом — управляющий,
→ в чёрном — наследник рода,
→ в синем — юрист.
— Господин Пепельный, — проговорил старик. — Ваши методы… необычны.
— Зато работают.
— Вы скупаете железо, инструменты, даже землю. Через имена, которых не существует.
— А что вы предлагаете?
— Сотрудничество. Мы оставляем вам порт — вы не трогаете наши рудники.
Я посмотрел на Кира. Он покачал головой.
Потом на Варвару. Она усмехнулась.
— Нет, — сказал я.
Старик замолчал.
— Вы не поняли условия, — мягко произнёс юрист. — Мы предлагаем вам место. Статус. Род. Герб.
— Я уже носил герб. Его сожгли.
— Значит, мы восстановим.
— А я не хочу. Герб — это прошлое. Я строю другое.
На выходе с нами не попрощались. И это было честно.
— Они не вмешиваются? — спросила Варвара.
— Потому что боятся войны.
— Но она всё равно будет её неизбежать.
Я кивнул.
— Тогда мы начнём её первыми. Но не клинком. А золотом.
На следующий день мы выкупили четыре кузницы, что раньше принадлежали родам второго круга. Пустили туда наших мастеров, поставили нашу охрану. И сменили маркировку. Теперь — только серый огонь.
— Люди всё равно не поймут, что это от нас, — сказал Кир.
— Пусть не понимают. Главное — чтобы покупали.
— А если они объединятся?
— Тогда я покажу им, как горит город, в котором каждый дом построен на трухе
— Они не захотят. — Варвара отложила список. — Они сами ушли. Или их выгнали.
— Именно. Потому и придут, — сказал я. — Им нечего терять, кроме гордости.
Мы начали с глухих кварталов: окраины, где улицы называются не именами, а цифрами — Шестой канал, Девятая труба, Третий отсек.
Здесь жили те, кто знал металл по звуку, кто мог заклинить кость в клинок, кто плевал на родовую магию, потому что жил не по родам, а по выживанию.
Первым был дед Савелий, старый литейщик с ожогами до плеч и голосом, как ржавчина.
Он жил среди мусора, но в его сарае был точильный круг, которому бы позавидовал любой мастер из академии.
— А чего ты хочешь? — спросил он меня, не поднимаясь.
— Свободы для себя и своих близких.
— Никогда не видел, чтобы свободу приносили на блюде.
— Но ты принёс её
Он встал.
— У тебя глаза как у тех, кто уже был мёртв.
— Так и есть.
— Тогда берёшь не с нуля. Берёшь с минуса. Интересно.
Он пошёл с нами.
Потом была Милая Эва — женщина, кованная как меч: тонкая, прямая и холодная. Делала украшения для знати, пока один граф не обвинял её в отравлении жены. Её оправдали, но заказов не стало.
Мы нашли её в подвале среди осколков.
— Ты хочешь, чтобы я снова делала красоту? — спросила она.
— Я хочу, чтобы ты делала то, что причиняет боль.
— Ты романтик.
— Нет. Я — расчёт.
— Тогда договорились.
Были и другие:
— Мальчик-беженец с големами из ржавых ложек.
— Алхимик с ожогами, который смеялся, когда варил взрывчатку.
— Старый инженер, уволенный за ересь, потому что предлагал соединять пар и магию.
Мы не обещали им званий. Не платили золотом.
Мы давали простую формулу:
Твоя работа — твоя. Никто не тронет её, не присвоит, не отдаст другому.
У тебя — имя. У нас — защита.
И они шли.
На складе мы создали мастерскую. Без вывески. Без окон.
Внутри — шесть станков. Две печи. И стена, на которой каждый мастер мог оставить метку. Не герб. А личный символ.
— Для чего это? — спросила Варвара.
— Чтобы у них было то, что не могут отнять. Даже смертью.
Железо не лгало: первые мечи из их рук были не просто оружием — это были объекты, наполненные историей, ненавистью и надеждой.
Некоторые отказывались продавать. Мы разрешали.
— Если ты вложил душу, и хочешь её оставить — оставь, — сказал я одной девушке, что выковала кинжал с именем брата. — Не всё обязано быть товаром.
Кир в это время вёл учёт.
— Мы несем убытки, — сказал он. — Временные, но реальные.
— Потому что мы платим свободой?
— Потому что мы строим не бизнес, а армию. Только без доспехов.
Я посмотрел на огонь в печи.
— Пусть так. Но армия, у которой есть дело — сильнее той, у которой есть деньги.
На пятый месяц кузня заработала как организм.
Один мастер создавал форму. Второй наполнял. Третий накладывал заклинание. Всё — без централизованной магии.
В этом и была суть: децентрализованное оружие. Каждый меч — как идея. Своя. Но служащая одному.
— Они нас боятся, — сказала Варвара. — И не могут понять почему.
— Потому что мы не вписываемся в их уравнения.
— Потому что мы — ошибка?
— Нет. Мы — следствие.
Пепельный клан начал меняться.
Кузнецы и мастера стали отдельной кастой. У них были свои знаки, свой час обеда, своя охрана.
Они не воевали. Но с их работой шли в бой.
— Теперь мы можем производить, — сказал Кир. — Вопрос — сколько.
— Вопрос — зачем, — ответил я. — Если у нас нет цели, мы просто ремесленники.
И тогда, в самый обычный день, когда Хаэль кормила голема, а Эва набивала серебро в рукоять, ко мне пришёл гонец.
Он передал мне письмо, без слов.
Внутри было одно предложение:
«Если ты хочешь быть господином — приходи и прими вызов. Арена ждёт. Лицо в лицо.»
Я сжал письмо и сказал:
— Они поняли, что проигрывают в тени. Значит, хотят света.
— Пойдём? — спросила Варвара.
— Пойдём, — ответил я. — Но без масок.
Я вышел на арену под гул толпы, где каждый взгляд острый — как клинок, а воздух — как натянутый лук.
Маска черного пепла была снята. Теперь я — не тень, а вызов.
С другой стороны — он. Сын Серовых. Сильный, высокомерный, с глазами, в которых пылал огонь старой Империи.
— Пепельный, — его голос был ровным, но холодным. — Ты думаешь, можешь занять место, которое принадлежит нам по праву?
Я ответил только презрительным взглядом.
Бой начался не с мечей, а с замаха ветром — он пытался ошеломить меня магией контроля.
Я отпустил пламя, но не разрушил — просто раскрыл свою силу, как книгу, показывая, что я пришел не сломать, а защитить.
Он атаковал яростно, цепляясь магией за старых правила, за свои кланы и за легенды.
Я — холодно, расчетливо, с каждым движением ломал его защиту и его гордость.
В момент, когда мой клинок оказался у него на горле, я остановился.
Не убил.
— Пусть это будет твоим уроком, — сказал я. — Настоящая сила — не в крови, а в контроле.
Толпа взорвалась — кто-то завопил, кто-то встал с криком.
Совет кварталов замер. Победа!
— Теперь вы знаете — с Пепельным придется считаться.
Глава 10: Пепел предательства
Я прошёл через кузню, вдыхая горячий, едкий воздух. Здесь всегда пахло пеплом и потом. Кожаные фартуки, руки в нагаре, лица в шрамах. Мои люди — те, кого не взяли ни в один клан, но кто нашёл дом под знаком Пепла.
Варвара стояла у стены, опираясь на алебарду. Волосы затянуты в узел, глаза, несмотря на окружающую рабочую атмосферу, безумно красивые. Она отвечала за снабжение и не терпела ошибок. Рядом с ней Кир проверял накладные и ругался с молодым кузнецом, перепутавшим маркировку на рудных мешках.
Я шел медленно, не вмешиваясь. В этой чёткой, пыльной, тяжёлой рутине была сила. Мы строили не просто лагерь. Мы строили порядок. Мой порядок.
Когда я вышел к кострам на внешнем кругу, солнце уже клонилось. Здесь, на границе скал и леса, воздух был прохладнее. Пахло дымом и хвоей. Люди заканчивали день. Кто-то варил похлёбку, кто-то точил лезвия. Я заметил Лиса — мальчишку, которого мы подобрали полумёртвым в снегу несколько недель назад. Он нес дрова, волоча за собой целую охапку, почти вдвое превышающую его рост.