Он повернулся к Серову.
— Я знаю, что вы хотите. Удалить его. Отравить. Объявить мятежником. Но знаете, что будет дальше?
Молчание.
— В каждом городе, где он побывал, его имя носят на устах. Не за магию. Не за силу. А за то, что он слушает. Он не ваш союзник. Он — народ.
Серов встал.
— Если вы продолжите этот путь, то подорвёте собственную власть.
— Она уже подорвана, — усмехнулся Павел. — Я в этом теле — не власть. Я — тень трона. Но пока я дышу — я решаю. И мой выбор сделан.
Он бросил в центр зала свиток. Тяжёлый, с чёрной печатью.
— Указ подтверждён. Без права отмены.
— Это война, — холодно произнёс Серов.
— Нет, — отозвался Павел. — Это уже революция. Просто вы ещё не поняли.
Он развернулся и покинул зал, оставив родовиков в кипящей тишине.
В коридоре его догнал алхимик.
— Вы дали пламени имя. Он сожжёт всё.
Павел остановился, отдышался. Потом произнёс:
— Пусть. Может, тогда на пепле построят нечто лучшее.
А я… я хотя бы умру не как кукла.
Он пошёл дальше. Медленно. Но теперь уверенно.
***
Мы ехали долго. Дни сменялись пепельным ветром, ночи — чужими кострами. Я не знал, чего ожидать, когда указ Императора доставили в мой лагерь. Его держал гонец с печатью, такой дрожащий, будто нес не письмо — проклятие.
Он отдал мне свиток и сразу уехал.
Я прочитал его в тишине.
Варвара не сказала ни слова. Кир — только хмыкнул.
Гонец лгал бы, но чернильная подпись и кровь Императора не врут.
Я был назначен Верховным стратегом Востока.
Теперь я стал знатью. Получал замок. Архивы. Право суда.
Но всё это — звучало как капкан.
Замок на границе возвышался над равниной, как кость из сломанной земли. Старый, потемневший от времени, с башнями, пережившими десятки кланов. Его стены были из серого камня, обвитого мхом. Но я сразу понял — он не разрушен. Он ждал меня всё это время.
У ворот нас встретили. Десяток стражей в чёрно-золотых плащах. Имперская гвардия.
Один из них вышел вперёд, отдал честь и протянул коробку из чёрного дерева.
— Ваш герб, милорд.
Я открыл.
Внутри — знак: пепельная спираль, охваченная венцом из стали и угля.
Символ того, кто восстал из праха, чтобы сжечь врагов Империи.
— Теперь вы официально граф Восточной Крови, — добавил гвардеец. — По указу Императора. Ваше слово — закон в этих землях.
— А кто мой враг?
— Кто не склонит голову перед вами, милорд.
Я сдержал усмешку.
Внутри замка всё пахло старой плесенью, железом и древними книгами. Его прежний хозяин — лорд Кальм, исчез пять лет назад. Говорят, ушёл в руины искать бессмертие. Глупец. Бессмертие — это память, а не плоть.
Мы обошли залы. Пустые. Эхо шагов. Пыль на портретах.
Я остановился перед одним из них. Старая кровь, в парике и бархатном камзоле. Лицо мертвое, как и династия.
— Теперь ты — один из них, — сказала Варвара.
— Я — ни один из них, — отозвался я. — Я — их конец и начало чего-то нового.
В подземельях хранились архивы. Имперские. Пыльные тома с запретами, списки артефактов, описания забытых школ магии.
Кир ушёл с головой в бумаги.
— Здесь есть всё, — бормотал он. — Имена. Запреты, за которые казнили. И доказательства, что клан Серовых сросся с Советом уже сто лет назад.
— Вскроем всё. Но осторожно, — сказал я.
— Думаешь, ты теперь в безопасности? — спросила Варвара. — Ты стал гербом. А гербы — цели номер один.
Я посмотрел на свой знак.
— Зато теперь у меня есть армия. Пусть и малая.
Они прибыли через два дня.
Пять сотен. Легальные. С клятвами. В доспехах Империи. Но глаза у многих — как у меня тогда. Пустые. Голодные. Из тех, кто знает: приказы не всегда справедливы. И кто будет слушать, если я скажу не «бей», а «думай».
Я выступил перед ними в главном дворе. Без мантии. Без церемоний.
— Вас сюда прислали как силу Императора. Но я не трон. Я — голос тех, кто не рождён под гербами.
Вы хотите сражаться — вы будете. Но не за титулы. За память.
Если это не для вас — уходите. Но если останетесь — вы будете не просто армией. Вы будете огнём.
Никто не ушёл.
В ту ночь я смотрел на карту Востока. Там, где раньше были кланы и земли — теперь были шрамы.
Мы были не в начале войны. Мы были в конце старого мира.
И я знал, что вскоре ко мне придёт письмо… не из дворца, а из подполья.
Письмо от тех, кто хочет сменить всё.
И ждёт — пока я скажу одно слово.Я начал с простого.
Хлеб и железо.
Если хочешь править — сначала накорми. Потом — дай оружие.
Мы отменили налог на кузни. Ввели пайки для вдов. Упразднили дворянские сборы с приграничных деревень.
Варвара лично провела перепись. Кир наладил поставки с восточных шахт, использовав старые связи. Даже алхимик-немой из лагеря вернулся — теперь он руководил лабораторией по сбору магической энергии из пепельных артефактов.
Первые клинки с новой технологией уже не гнулись в бою. А стоили дешевле.
Крестьяне смотрели на нас, как на сумасшедших. Потом — как на чудо.
А потом — как на надежду.
Я всё чаще проводил ночи в архиве.
История Империи — это череда ножей в спину. Я выучил, кто когда предал, кто кого сверг, кто писал законы и кто их сжигал. Я запоминал. И делал выводы.
Они думают, что я просто рвусь к власти.
Но я строю правду, кирпич за кирпичом.
Однажды утром пришёл гонец.
На этот раз не от Императора. А от Совета. Он был бледен. И молчалив.
Принёс мне письмо — без печати. Личное.
Я вскрыл его наедине.
«Император болен. Он умирает. От яда или от времени.
Когда он падёт — восток не будет твоим. Его возьмёт тот, кого выберем мы.
Если хочешь остаться в игре — стань нашей фигурой.
Если вздумаешь действовать иначе — ты сгоришь в том же пламени, которое разжёг сам.»
Подписи не было. Только чернильная руна. Старая, как сама власть.
Я перечитал письмо трижды. Потом — сжал его в руке. Бумага вспыхнула без огня.
Пепел осел на ладони.
И остался там.
— Что в письме? — спросила Варвара вечером.
— Напоминание, — ответил я. — Что я всё ещё пешка.
— А ты что с этим собираешься делать?
Я посмотрел на неё. Медленно. С ровной тенью в голосе:
— Пешка… которая в конце доски становится любой фигурой. И я выберу — кем именно стать.
Глава 12: Заговор Совета
Я шел по рынку, как по полю боя. Люди расходились, кто-то опускал взгляд, кто-то склонял голову. Некоторые делали вид, что не узнали меня, хотя конечно же узнали. Лица под капюшонами, торговцы с пустыми глазами, слуги, что несут тяжёлое знамя и делают вид, что не слышат, как за их спинами шепчутся.
И этот шёпот был громче, чем крики мятежников на севере.
Солнце клонилось к горизонту, отражаясь в медных куполах кузниц. Пахло рудой, горелой смолой и потом. В моём городе всегда пахло работой. Потому что я построил его на общей работе у подножии новой правды.
На углу стояла бабка, что торговала пирогами. Я всегда проходил мимо, и она всегда смотрела, не мигая. Сегодня — отвернулась.
Значит, и она слышала.
На нижней террасе, в порту, мальчишки таскали бочки, а мастера поднимали из пепла новую баллисту, обшитую рунным железом. Я кивнул Киру, тот крикнул что-то в ответ и с размаху ударил по железу. Звук вышел звонким, живым.
— Город растёт, а люди — боятся… — бросил я.
Из тени, как из пепла, вышел Лем. Немой, как вечность. Один из тех, кто видел, как я одеражал свою первую победу. Один из немногих, кому я доверял спину.
Он протянул мне письмо. Красная печать. Воронье перо.
Я разорвал сургуч и прочёл. Письмо было пустым. Только слово: «Скоро».
— Где нашёл?
Лем показал на карте север столицы «Семичастная», трактир для тех, кто когда-то держал в руках голос Империи. Теперь они там пьют дешёвое вино и продают честь за серебро.
— Кто ещё был там?
Он прижал ладонь к горлу, потом изобразил жест — женщина, лицо вуалью, потом символ Круга: кольцо, вписанное в глаз.
— Они уже здесь, — выдохнул я. — Совет решил действовать. Не торговаться. А вычеркнуть.
Я резко повернулся. Город будто отозвался. Вибрацией в костях. Я чувствовал, как воздух меняется.
Вернулся в башню. Стражи у входа вытянулись, как статуи. Варвара ждала в тронном зале — не на троне, а на ступенях, с разложенной картой и двумя кубками, один из которых был пуст.
— Ты поздно, — сказала она, не поднимая глаз.
— У нас гости, — я бросил письмо на стол. — Старые. Хитрые. Опасные.
— Совет?
Я кивнул.
— Они шепчутся в галереях, где пыль толще совести. Где портреты родов, которые сами сожгли собственных наследников. И теперь хотят сжечь и нас.
— Что будешь делать? — спросила она.
— Я не стану ждать.
Мы молчали.
— Я знаю, кто среди них, — Варвара встала, подошла ближе. — Маг крови. Прямой потомок Вельцеров. Его звали Этрик. Сейчас — он «Мастер красного шелка».
— Под маской прячутся те, кто боится правды. Но я сорву её — на арене.
— Это безумие, — её голос стал тише. — Они этого и ждут. Один проигрыш — и всё развалится.
— Я не проигрываю, — сказал я. — И не играю в такие игры.
В комнату зашёл Кир — на лице пятна гари, в руках — меч.
— Мы нашли его возле кузни, — он положил меч на стол. — На рукояти выжжено: «Предатель возвращается к крови».
Я сжал зубы.
— Кто-нибудь видел?
— Нет. Но слухи пойдут.
— Пусть идут, — бросил я. — Я сам им расскажу конец этой сказки.
Ночью я не спал. Стены башни дышали — я чувствовал их, как кости собственного тела. Пламя в жаровне мерцало неровно. Я сидел в темноте, пальцами поглаживал рукоять кинжала.
Я вспомнил, как начиналось всё. Как меня звали — тем именем, которое давно кануло. Как я умер — и родился в новом теле. Как в аду мне дали второй шанс.