Голова гудела. Тело ныло. Но внутри… внутри всё было иначе. Раньше — раздвоенность. Раньше я чувствовал себя куском металла, вбитым в чужую плоть. Сейчас — всё иначе. Плоть и воля, память и ярость, имя и голос — всё складывалось в меня. Я был не призраком в теле. Я был самим телом.
Я — Пепельный.
Когда я выговорил это про себя, земля будто вздрогнула под ногами. Или мне показалось.
Старая знахарка уже исчезла. Ни следа — ни запаха, ни развороченных трав, ни чаши, из которой я пил. Будто и не было. Будто я всё это просто выдумал. Но в груди пульсировало нечто новое — чувство пути. Я знал, что она показала мне только начало. Дальше — мой выбор и моя воля.
Я встал. Пошёл. Сначала медленно, потом быстрее. Ветви хлестали по лицу, мокрые от росы, холодные. Я не щурился. Я вдыхал лес — всей грудью, с жадностью голодного волка.
Я думал о том, кто я теперь. О том, кто я был. И о том, кем я стану. В груди гудело что-то тяжёлое и неукротимое — как будто по венам вместо крови шёл дым костров и крик предков.
«Ты не просто жив. Ты вызван. Призван. Выбран».
И в этот миг — я услышал её. Крик.
Резкий, отчаянный. Женский.
Он прорезал утро, как нож — масло. Я остановился. Деревья, трава, звери в лесу — всё замерло. Я затаился. Но крик повторился. Уже ближе. Тонкий, но пронзительный, как плач умирающего оленя.
Я не думал. Просто побежал.
Ноги сами несли. Ветки рвали одежду, по лицу хлестали сучья. Сердце гремело в ушах. Я не знал, кто она. Не знал, зачем. Только чувствовал — я должен туда. Сейчас. Немедленно. Бегом
Что-то внутри меня отзывалось на её голос, как струна на прикосновение пальцев. Будто я слышал этот крик раньше. В другой жизни. В другом теле.
Я выскочил на небольшую поляну — и в тот же миг… земля под ногами ушла. Я летел вниз, в темноту, а в ушах всё ещё звенел её голос…
Глава 3: Варвара
Я выбежал из леса, тяжело дыша, будто за моей спиной оставалась не просто чаща — целая жизнь, в которую больше не вернуться. Пепел на коже въелся в поры, запах чужой крови смешался с ароматом сырой земли и хвои. Но я уже не чувствовал усталости — внутри что-то гудело, как раскалённое железо. Не только чужое тело, но и чужая судьба приняли меня за своего и дальше мы уже будем одним целом до последней капли крови.
И тогда я её увидел.
На обочине разбитой дороги, под палящим солнцем, стояла девушка. Она. Волосы — белые, как снег, падали на плечи, как шёлк, почти не колыхаясь от ветра. Лицо — резкое, живое, веснушки раскиданы по щекам, как пепел по земле. Глаза — чистейшее небо, с тревогой внутри. А губы… алые, будто кровь, пролитая за имя, которое больше никто не осмеливается произнести в слух.
Но она была не одна
Трое. Вонючие, пьяные, с лицами, покрытыми щетиной и глазами полными похоти. Один уже держал её за руку, другой — смеялся, подбрасывая ножик вверх. Третий срывал с себя ремень. Девушка боролась, как могла, но их было трое, а она — одна. Неравный бой.
Я не подумал. Я просто шёл.
— Отпусти её, — сказал я. Мой голос был чужой, низкий, глухой, как удар колокола.
Тот, что держал её, повернулся, хмыкнул.
— Смотри-ка, господин вылез из болота. Чего надо? А ну-ка пшёл от сюда псина подзаборная
Я не отвечал, видел в их глазах уверенность. Они знали — у них есть сила. Их трое. Я один. Но они не знали меня. Не знали, что я уже умер. И что мёртвым бояться совершенно нечего в этом мире.
Первый бросился на меня с криком. Я уклонился, шаг в сторону — и удар. Локтем в висок. Череп треснул, как гнилая доска, и тело рухнуло в пыль. Второй вытащил нож. Я перехватил запястье, вывернул — с треском. Нож — в живот. Дёрнул вверх, и он завыл, упал на колени, сжимая кишки. Третий отступил, рванул к девушке, хотел взять её как живой щит.
Пепел внутри меня взорвался.
Я шагнул — и волна жара прошла по рукам. Воздух дрогнул. Он заорал, обернулся ко мне — но уже было поздно. Я поднял руку, и огонь вспыхнул в ладони, тёплый, живой. Он сделал шаг — и сгорел заживо. Его лицо кричало, пока кожа слезала с черепа, будто он понял всё — и слишком поздно.
А дальше тишина. Абсолютная тишина.
Девушка дрожала, но держалась. Глаза её не были глазами жертвы. Она вытерла кровь с губы рукавом, посмотрела на меня.
— Спасибо тебе, я уже думала придется выбираться самой из этой ситуации. Леса обычно малолюдны.
Я кивнул. Ничего не сказал в ответ.
— Ты кто такой?
Я подумал, а это очень хороший вопрос.
— Пепельный, — сказал я. — Так теперь зовут меня.
Она вскинула бровь, усмехнулась, будто это имя понравилось ей.
— Варвара, — ответила. — Беглая графиня. Сколько у нас общего, а?
Я посмотрел на неё — и впервые за всё это время почувствовал не гнев, не ярость… что-то тёплое. Едва уловимое. Искру. Но уголь ещё тлел внутри.
И дорога только начиналась…
* * *
Всю дорогу мы шли в молчании. Солнце лениво ползло к закату, окрашивая небо в медные тона. Запах палёной плоти разбойников всё ещё висел в воздухе, но как будто уже не с их тел, а будто с меня самого. Словно каждый шаг отдавался гарью внутри. Но девушка рядом шла легко, почти гордо, будто не только не нуждалась в защите, но и сама могла в любой момент стать клинком. Её походка была уверенной, взгляд — цепким, но не враждебным. Она не боялась меня и это удивляло, ведь мы с ней были практически не знакомы. И вот она идёт рядом с тем, кто только что на её глаза убил трёх человек.
— Ты часто убиваешь так? — спросила она, наконец-то.
Я повернул голову.
— Так — это как?
— Без тени сомнения. Как будто не человек, а… буря, зверь. — Она хмыкнула. — Пепельная буря. В этом есть что-то от поэзии.
Я усмехнулся. Негромко, почти сухо.
— Я слишком долго жил среди тех, кто знал только язык крови. Там, откуда я… — Я осёкся. — Да и здесь, кажется, тоже самое.
Она взглянула на меня пристально, но не перебила. Мы остановились у поваленного дерева. Она села на ствол, пригладив юбку, и жестом пригласила меня рядом. Я сел, ей стало немного неловко. Я всегда нравился девушкам. Нет, дело далеко не во внешности, в моём мире я пачками заманивал юных дев в своё ложе и всё дело было не в деньгах, статусе или внешнем виде. Всё дело было в харизме, которая была у меня от природы. Пара нужных взглядов и пошлых шуточек и вот, она уже готова. А я был готов ко всему уже заранее. Новое тело всё ещё отзывалось чужими болями.
— Меня тоже хотели убить, — сказала она тихо. — В одну ночь сожгли наш дом. Отец пал первым, мать защищала меня до последнего. Я бежала в ночной сорочке, босиком, по снегу. А была тогда весна. Понимаешь?
Я кивнул, но на самом деле не мог прочувствовать эту боль, я всегда был скуб на чувства.
— Говорят, наш род когда-то правил северными землями. Были мы горды, высоки, и язык у нас был острый, как сабля. Империя не любит острых языков. Они рвут плоть каждого, кто посмеет сказать слова против.
Я посмотрел на неё, и в ней вдруг увидел отголосок себя. Не ту девушку с обочины. Не графиню. В её душе были огонь и пепел. Осколки рода, которого больше нет.
— Почему ты не боишься меня? — спросил я. — Ты же видела какой силой я обладаю?
— А зачем бояться того, кто мёртв? — Она улыбнулась. — Ты же чувствуешь это, да? Что ты — уже не ты.
Я медленно кивнул. Слишком многое изменилось. Я знал боль, знал ярость. Но теперь — что-то другое. Словно в груди поселился пепел веков, и он ждал… ждал ветра, который раздует его.
— Куда ты идёшь? — спросила она, сменив тему.
— Пока — туда, куда ведёт меня дорога. Но цель у меня есть и это самое главное
— Месть? Да? Ты похож на того, кого ведёт вперёд месть!
— Нет, — ответил я. — Право. Вернуть то, что было подло украдено.
Она чуть прикрыла глаза, будто смаковала мои слова.
— Тогда нам по пути. Я иду в столицу. Там, говорят, ещё можно найти тех, кто помнит. А если не найдём — заставим помнить.
— Вместе?
Она пожала плечами, будто решение уже было принято.
— У тебя клинок, у меня язык. Ты — пепел, я — искра. Почему бы и нет? Хороший союз, согласен?
На этот раз я усмехнулся уже искренне. Чертовка нравилась мне. Не просто как женщина, нет. Девушки редко получали от меня уважение, как равные. Она мне нравилась, как человек, в котором ещё теплилось то, что я сам почти растерял: вера, что в этом мире можно жить не только из-за мести.
— Значит, временный союз? — уточнил я.
— Временный. Пока не убьём всех наших врагов?
Мы оба рассмеялись. Не громко, не театрально. Просто — как люди, которым снова дали шанс. И пусть этот шанс был выдран из когтей судьбы, он всё равно был до глубины души нашим.
Мы шли по старой дороге, вымощенной булыжником и заросшей травой. Тишина казалась по особенному странной. Будто сам мир затаил дыхание, наблюдая за нами и ведёт нас на встречу чему-то вечному.
Варвара шла чуть впереди, держа ритм. Я шёл позади, наблюдая. Как она двигается, как смотрит по сторонам, как сжимает пальцы, когда слышит шорохи в кустах. Она, конечно, не простая беглянка. Не из тех, кто просто выжил — из тех, кто умеет прятать боль за прямой спиной и с гордостью переносить все удары судьбы.
— Стой… Тише… — сказал я.
Она обернулась, приподняв бровь.
Я медленно присел, пальцы касаются земли. Камни… Слишком ровные. Только что лежали иначе. Кто-то прошёл недавно — и заметал следы. Видимо плохо.
Я поднялся и успел только сказать:
— Это Засада! Берегись!
В тот же миг из-за деревьев вылетела стрела. Я успел дернуть Варвару за руку, и она упала на меня, прячась от удара. Ох не так, конечно я представлял момент, когда она окажется на мне сверху.
Стрела пронеслась мимо, ударившись в кору дерева.
— За деревья! Быстро! — крикнул я.
Мы рванули вбок, за стволы, в долю секунды укрывшись от чужих глаз.
Потом их стало видно: шесть человек. Серые мундиры. Символ пса на левой стороне. Армейские, но не по приказу. Наёмники. Клановые гончие.