— Где ты собираешь их?
Я назвал улицу. Без подробностей. Если придёт — значит, готов. А если нет, то я не много потеряю.
Второй — старуха по прозвищу Мама-Нож. Когда-то держала подпольную школу для магов. Потом кто-то из клиентов сгорел во время дуэли. С тех пор её боялись, но деятельность вести запретили угрозами смерти.
Я нашёл её в подземном переходе, где пахло уксусом и смертью. Она смотрела на меня, как смотрят на неудачный эксперимент.
— Кроме всего прочего, я умею лечить, но лучше получается — калечить, — заявила она. — Ты что предлагаешь?
— Место. Где прошлое не важно и где будет иметь значение только наше общее будущее.
— Ты будешь бежать с ним на хвосте. Империя сожрёт тебя.
— Я уже был в её брюхе. Больше не страшно, а ты боишься?
Она усмехнулась. Беззубо, но немного злостно.
— Ладно, мальчик. Только я не зову тебя барином. Даже если снова станешь кем-то выше меня по статусу.
— Зови меня Пепельный.
Она прищурилась:
— Ещё и с пафосом. Ну точно псих. Я в деле.
Так шли дни.
Каждый вечер я возвращался в подвал старого храма. Приводил по одному. Иногда — по двое. Иногда — никого.
Кир ворчал:
— Ты что, армию из сломанных игрушек собираешь?
— Да, — кивнул я. — Только это не игрушки. И сломанные они не нами.
— И что ты им скажешь?
— Что у нас нет гербов прошлого, но есть ярость.
В одну из ночей Варвара подошла ко мне, когда я чертил мелом на стене первую эмблему — спираль пепла.
— Ты правда думаешь, они пойдут за тобой?
— Они уже идут. Не за мной. За шансом быть собой, а не мусором на улицах Империи.
— А ты меняешься… — сказала она.
— Нет. Я просто перестал притворяться, теперь я самый настоящий.
И вот, в один вечер, мы собрались.
В подвале старого храма — семеро. Кир. Мама-Нож. Гвардеец, представившийся Ветлан. Бывшая магичка с ожогами на лице. Мальчишка-вор. Безымянная девушка, молчаливая, с глазами, в которых что-то умерло. И я с Варварой.
Я глянул на них. Никто не улыбался. Никто не спрашивал «что дальше».
Я сказал:
— Здесь нет гербов, друзья. Нет ложного золота. Нет жадных покровителей.
Но здесь есть мы. И это самое главное!
— Кто мы? — спросил Кир.
— Мы — пепел от сгоревшей Империи. Мы — то, что не смогли добить. И мы выжили!
Я приложил ладонь к знаку на стене.
— Здесь начнётся наше новое начало. Без права на поражение и на ошибки прошлого.
Все молчали. Но я чувствовал: каждый из них уже выбрал меня своим лидером.
И не из-за слов. Из-за тишины между ними, в которой считывалась честность и правдивость моих намерений.
Из-за того, что они жили в аду… и не сдались. Они считали, что это их последний шанс на будущее. И так оно и было.
В подвале было холодно. Камень держал стужу, как память держит боль. Никто не просил зажечь свет. У каждого здесь было что-то, что он не хотел видеть слишком ясно, свои скелеты в шкафу.
Я стоял перед алтарём. Он был древним. Треснувшим. Возможно, раньше тут молились какому-то покровителю войны или мёртвых.
Теперь только нам самим. Варвара подошла первой. Без слов. Она протянула мне нож.
— Что это? — спросил Кир, оглядываясь, нервно посмеиваясь. — Ты хочешь, чтобы мы поранились ради пафоса и поклялись в вечной дружбе на крови? Может еще поссым крест на крест скрестив шпаги?
— Нет, — сказал я. — Ради памяти. И ради решения.
Я провёл лезвием по ладони. Кровь потекла — густая, тёмная, настоящая. Я положил ладонь на камень алтаря.
— Имя у меня отняли. Мой род сожгли. Пепел рассеяли.
Но я — здесь. И я даю клятву: поднять то, что сожгли, и построить все заново. Еще сильнее. Еще громче.
Без страха. Без пощады. Я — Пепельный.
И этот пепел станет семенем из которого прорастёт новая Империя.
Молчание после слов — длинное, как век. А потом Варвара подошла и повторила:
— Я — без рода. Но я с тобой, Пепельный.
И если ты упадёшь — я подниму. Если умрёшь — я продолжу твоё дело.
Пока хоть один из нас жив — этот огонь не потухнет. Никогда.
Кир долго не решался. Потом — резко:
— Да пошло оно всё. Я устал бояться.
Меня выкинули. Стерли. Забыли.
Но я здесь. И если мне суждено умереть, то хотя бы среди своих братишек и сестрёнок. Я клянусь. До последней капли крови.
Мама-Нож засмеялась, как ведьма:
— Что ж, дети. Если вы готовы на смерть — я с вами. Только дайте мне клинки, зелья и повод.
Один за другим они подходили.
И каждый говорил по-своему.
— Мне нечего терять. Только память, о былом величииююю — прошептал бывший гвардеец.
— Я давно умерла. Может, хотя бы сейчас — начну жить, — сказала молчаливая девушка.
— Я — вор. Но теперь — вор времени. Я украду шанс у судьбы, — усмехнулся мальчишка.
Кровь впитывалась в камень. Словно он был живым. Словно он помнил всю боль тех, кто только что дал свою клятву.
Когда все стояли в круге, я шагнул назад.
И откуда-то из глубин алтаря — будто отголосок:
Ты не один. Ты разбудил то, что спало.
Смотри — и веди. Я поднял взгляд. Они смотрели на меня с полным доверием.
Без поклонов. Без восхищения.
И тогда Варвара достала завернутый свёрток. Подала мне.
Я развернул ткань. Там лежал прекрасный клинок.
Символ Пепла вырезан на рукоятке. Не герб. Не какая-то древняя магия. Просто знак. Как след от ожога на коже, напоминающий о своей истории.
— Старик-оружейник передал, — сказала она. — Сказал: «Он поймёт, когда будет готов».
Я поднял клинок над головой.
— Отныне у нас нет фамилий. Нет благородства. Только пепел — и тот, кто готов его вдохнуть и пустить в себя через лёгкие.
Клинок сверкнул в тусклом свете, а я подумал:
«Если мы падём — падём с клятвой.
Если выживем — станем началом новой Империи».
Мы остались в подвале до самого рассвета. Никто не спал, все общались между собой. Никто даже не предложил поспать.
Слишком многое случилось — не во внешнем мире, а внутри нас.
Я сидел у алтаря, шлифуя лезвие клинка. Кир разливал настойку, которую притащил кто-то из «новых». Гвардеец и Варвара перебирали список имен, которые я передал ей днём ранее — тех, кого я приметил в столице, но не подошёл ещё.
Она работала молча. Быстро. С чётким взглядом.
— Ты всегда была такой? — спросил я, не поднимая глаз.
— Какой?
— Спокойной в бесконечно хаосе.
Варвара усмехнулась:
— Кто сказал, что внутри меня всё спокойно? Просто я научилась не паниковать раньше времени вот и всё.
— И когда настанет то самое время?
— Когда люди умирать начнут. А пока — мы живы. Значит время для паники еще где-то далеко.
Я кивнул.
— Я хочу, чтобы ты стала моей правой рукой, — сказал я. — Без формальностей. Без титулов. Просто: если меня не станет, ты ведёшь их дальше, согласна?
Она посмотрела внимательно. Долго.
— А если я тоже паду? Что тогда?
— Тогда найдётся кто-то следующий. Мы — не про героев. Мы — про цепочку. Один падает — другой поднимает знамя и идёт дальше.
Она протянула мне руку.
— Договорились. Но ты пока не падай, мне есть чем еще заняться, кроме твоих обязанностей. Ты нам нужен живым.
Кир, услышав, фыркнул:
— А мне какую роль дашь, о великий командир Пепельный?
— Ты — первый боец, — сказал я. — Ты готов был драться за нас, когда ещё не знал, зачем. Теперь будешь драться осознанно. Думаю у тебя это отлично получится
— То есть, я официально твой бешеный пёс?
— Ты — наш молот. Удар по наковальне, когда слова не работают.
Кир подмигнул Варваре:
— Слышала, теперь я важный. Буду ходить с серьёзным лицом, царь на троне.
— Оно у тебя и так серьёзное. Просто, чаще всего, пьяное.
Все засмеялись. Настоящий смех. Без напряжения.
Как будто впервые почувствовали себя простыми людьми, а не тенями прошлого.
Позже, когда все пошли по делам — кто спать, кто патрулировать переулки, кто искать новых — я остался наедине с клинком.
Провёл пальцем по символу Пепла. Он не светился. Не пульсировал магией.
Но в нём было что-то большее —воля.
Мы были мертвы. Но теперь в нас — огонь чего-то большого и нового.
И если Империя нас заметит — то не сразу.
Сначала — почувствует запах дыма. Потом — увидит яркое пламя.
И только тогда поймёт: Она сама родила своих врагов.
Я решил, что сегодня тот самый день. Книгу я открыл ночью.
Без свидетелей. Даже Варвара об этом не знала, и оно того лучше.
Снаружи город засыпал — дрожащий, шумный, не верящий сам в себя.
А внутри меня всё кричало:
Сейчас.
Сейчас.
Сейчас.
Книга лежала на камне в подвале храма. Переплёт — из потемневшей кожи, страницы — будто из пепла, спрессованного временем. Ни названия, ни символов. Только тёмная клякса на обложке, похожая на выгоревшее пятно от пламени.
Я коснулся пальцами. Онаслегка дрогнула. Как живая и правда.
И в тот же миг — голос.
— Ты достоин и раз ты пришёл, читай.
Первая страница вспыхнула багровым светом.
Слова появились, как шрамы на коже.
«Истинная сила — не в подчинении, а в понимании. Магия Пепла не жжёт — она вспоминает».
Меня затянуло. Я не просто читал, я видел.
Перед глазами пронеслись сцены:
— сожжённые города,
— мужчины в серых плащах, владеющие пламенем,
— женщины, чьим взглядом рушились стены,
— дети, из чьих слёз рождалась чёрная гроза.
Это была история школы, которую выжгли из хроник.
Их называли Призрачными. Они были великими.
Они были магами Пепла — не разрушителями, а скорее создатели нового из абсолютного ничего. Не слугами, а свидетелями конца.
И я видел последнего из них. Он стоял в кругу врагов. Улыбался. В его глаза не чувствовался страх, только превосходство над каждым из окружающих его противников.
А потом разжал пальцы — и вся его магия вспыхнула изнутри.