– Мне не нужна вся кукла, а только эта рука, и её я унесу с собой, – ответила Пеппи. – Разбери куклу по частям и раздай бедным. Привет!
– Зачем тебе эта рука? – удивился Томми, когда они вышли на улицу.
– Как ты только можешь меня об этом спрашивать! – возмутилась Пеппи. – Разве у людей не бывает вставных зубов, деревянных ног, париков? И даже носы бывают из картона. Почему же я не могу позволить себе роскошь завести искусственную руку? Уверяю тебя, иметь три руки очень удобно. Когда мы с папой ещё плавали по морям, то как-то попали в страну, где у всех людей было по три руки. Здорово, правда?! Представляешь себе, сидишь во время обеда за столом, в одной руке вилка, в другой – нож, а тут как раз захочется поковырять в носу или почесать себе ухо. Нет, ничего не скажешь, не глупо придумано иметь три руки.
Вдруг Пеппи умолкла, а минуту спустя сокрушённо сказала:
– Просто странно – враньё так и кипит во мне, рвётся наружу, и я не в силах его сдержать. Честно говоря, вовсе не у всех людей в той стране три руки. У большинства только две.
Она опять умолкла, будто вспоминая, потом продолжила:
– А уж если говорить всю правду, то у большинства там только одна рука. Нет, не буду больше врать, скажу всё как есть: у большинства людей в той стране вообще нет рук, и, когда им хочется есть, они ложатся на стол и лакают из тарелок суп, а потом откусывают по кусочку от жаркого. На столе лежит буханка хлеба, и от неё тоже все кусают, кто сколько может. Чесать себя они тоже не могут и вынуждены всякий раз просить своих мам почесать им уши – вот как там обстоит дело, уж если говорить честно.
Пеппи сокрушённо покачала головой.
– Нигде я не видела так мало рук, как в той стране, это уж точно. Какая же я врунья, даже подумать страшно! Всегда я что-нибудь сочиню, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы выделиться; вот и придумала всю эту небылицу про народ, у которого больше рук, чем у других, когда на самом деле у него вообще нет рук.
Пеппи и её друзья двинулись дальше по Большой улице; под мышкой у Пеппи торчала рука из папье-маше. Дети остановились у витрины кондитерской. Там уже собралась целая толпа ребят, все только слюнки глотали, с восхищением глядя на сласти, выставленные за стеклом: большие банки с красными, синими и зелёными леденцами, длинные ряды шоколадных тортов, горы жевательной резинки и самое соблазнительное – коробки с засахаренными орехами. Малыши, не в силах оторвать глаз от этого великолепия, время от времени тяжело вздыхали: ведь у них не было ни единого эре.
– Пеппи, давай зайдём сюда, – предложила Анника и нетерпеливо потянула Пеппи за платье.
– Да, мы сюда обязательно зайдём, – заявила Пеппи очень решительно. – Ну, смелей, вперёд, за мной!
И дети переступили порог кондитерской.
– Дайте мне, пожалуйста, сто кило леденцов, – сказала Пеппи и вынула из фартука золотую монету.
Продавщица рот открыла от изумления. Она никогда ещё не видела покупателей, которые брали бы такое количество леденцов.
– Девочка, ты, наверное, хочешь сказать, что тебе надо сто леденцов? – спросила она.
– Я хочу сказать то, что сказала: дайте мне, пожалуйста, сто кило леденцов, – повторила Пеппи и положила на прилавок золотую монету.
И продавщица стала пересыпать леденцы из банок в большие мешки. Томми и Анника стояли рядом и пальцем показывали, из каких банок их сыпать. Оказалось, что не только самые красивые, но и самые вкусные – красные. Если долго сосать такой леденец, то под конец он становится особенно вкусным. Но зелёные, как они убедились, были тоже совсем недурными. А карамельки и тянучки имели свою прелесть.
– Возьмём ещё по три кило карамелек и тянучек, – предложила Анника.
Так они и сделали.
В конце концов в лавке не хватило мешков, чтобы упаковать их покупки. К счастью, в писчебумажном магазине продавались огромные бумажные пакеты.
– Вот достать бы мне тачку, чтобы всё это увезти.
Продавщица сказала, что тачку можно купить напротив в игрушечном магазине.
Тем временем перед кондитерской собралось ещё больше ребят; они видели через стекло, как Пеппи покупает сласти, и чуть не упали в обморок от волнения. Пеппи сбегала в магазин напротив, купила большую игрушечную тачку и погрузила на неё все свои мешки. Выкатив тачку на улицу, она крикнула толпившимся у витрины ребятам:
– Кто из вас не ест конфет, выходите вперёд!
Никто почему-то не вышел.
– Странно! – воскликнула Пеппи. – Ну что ж, пусть теперь выйдут вперёд те, кто ест конфеты.
Все дети, застывшие в немом восхищении у витрины, сделали шаг вперёд. Их оказалось двадцать три.
– Томми, открой, пожалуйста, мешки, – скомандовала Пеппи.
Томми не заставил себя дважды просить. И тут начался такой конфетный пир, которого ещё никогда не было в этом маленьком городке. Дети набивали себе рот леденцами – красными, зелёными, такими кисленькими и освежающими, – и карамельками с малиновой начинкой, и тянучками. По всем улицам, выходящим на Большую, бежали дети, и Пеппи едва поспевала раздавать горстями конфеты.
– Нам, пожалуй, придётся пополнить запасы, – сказала она, – а то ничего не останется на завтра.
Пеппи купила ещё двадцать кило конфет, и всё же на завтра почти ничего не осталось.
– А теперь все за мной, у нас есть дела напротив! – скомандовала Пеппи и, перебежав через улицу, смело вошла в игрушечный магазин.
Дети двинулись за ней. В игрушечном магазине оказалось столько интересного, что у всех разбежались глаза: заводные поезда и машины разных моделей, маленькие и большие куклы в чудесных нарядах, игрушечная посуда и пистолеты с пистонами, оловянные солдатики, плюшевые собаки, слоны, книжные закладки и марионетки.
– Что вам угодно? – спросила продавщица.
– Всё… Нам угодно, – повторила Пеппи и окинула любопытным взглядом полки. – Мы все страдаем от острой нехватки пистолетов с пистонами и отсутствия марионеток. Но я надеюсь, вы нам поможете.
И Пеппи вынула из кармана полную горсть золотых монет.
И тогда каждый из ребят получил право выбрать себе ту игрушку, о которой давно мечтал. Анника взяла себе великолепную куклу с золотыми локонами, одетую в нежно-розовое шёлковое платье; а когда ей нажимали на живот, она говорила «мама». Томми давно хотелось иметь духовое ружьё и паровую машину. И он получил и то и другое. Все остальные ребята тоже выбрали кто что хотел, и, когда Пеппи закончила свои покупки, в магазине почти не оставалось игрушек: одиноко лежали на полке несколько книжных закладок и пять-шесть «Конструкторов». Себе Пеппи ничего не купила, а Господин Нильсон получил зеркальце. Перед тем как уйти, Пеппи купила ещё всем по дудке, и, когда дети вышли на улицу, каждый дул в свою дудку, а Пеппи отбивала такт рукой манекена.
Какой-то малыш пожаловался Пеппи, что его дудка не дудит.
– Тут нечему удивляться, – сказала она, осмотрев дудку, – ведь дырочка, в которую надо дуть, залеплена жевательной резинкой! Где ты достал эту драгоценность? – спросила Пеппи и выковыряла из дудки белый комочек. – Ведь я её не покупала.
– Я жую её с пятницы, – прошептал мальчик.
– Честное слово? А вдруг она прирастёт к твоему языку? Учти, у всех жевальщиков она куда-нибудь прирастает. На, держи!
Пеппи протянула мальчику дудку, и он задудел так же звонко, как и все ребята.
На Большой улице царило неописуемое веселье. Но тут вдруг появился полицейский.
– Что здесь происходит? – крикнул он.
– Парад гвардейцев, – ответила Пеппи, – но вот беда: не все присутствующие понимают, что они участники парада, и поэтому дудят кто во что горазд.
– Немедленно прекратить! – завопил полицейский и зажал уши руками.
– Скажи лучше спасибо, что мы не купили тромбона.
И Пеппи дружески похлопала его по спине рукой манекена.
Один за другим ребята перестали дудеть. Последней замолкла дудка Томми. Полицейский потребовал, чтобы дети немедленно разошлись – он не мог допустить такого скопления народа на Большой улице. Собственно говоря, дети ничего не имели против того, чтобы отправиться домой: им хотелось поскорее пустить по рельсам игрушечные поезда, поиграть с заводными машинами и выкупать новых кукол. Они разошлись весёлые и довольные, и никто из них в этот вечер не ужинал.
Пеппи, Томми и Анника тоже направились домой. Пеппи толкала перед собой тачку. Она глядела на все вывески, мимо которых они проходили, и даже читала их по слогам.
– Ап-те-ка – это, кажется, та лавка, где покупают лукарства? – спросила она.
– Да, здесь покупают лекарства, – поправила её Анника.
– О, тогда нам надо сюда зайти, мне необходимо купить лукарств, да побольше, – сказала Пеппи.
– Да ведь ты здорова, – возразил Томми.
– Что с того, что здорова, а может, я ещё заболею, – ответила Пеппи. – Так много людей болеют и умирают только потому, что вовремя не покупают лукарства. И нигде не сказано, что завтра я не свалюсь от самой тяжёлой болезни.
Аптекарь стоял у весов и развешивал какие-то порошки. Как раз в ту минуту, когда вошли Пеппи, Томми и Анника, он решил, что пора кончать работу, потому что близился час ужина.
– Дайте мне, пожалуйста, четыре литра лукарства, – сказала Пеппи.
– Какое лекарство тебе надо? – нетерпеливо спросил аптекарь, досадуя, что его задерживают.
– Как какое? Такое, которое лечит от болезней, – ответила Пеппи.
– От каких болезней? – ещё более нетерпеливо спросил аптекарь.
– От всех болезней – от коклюша, от вывихнутой ноги, от резей в желудке, от тошноты. Пусть это будут пилюли, но чтобы ими можно и нос мазать. Хорошо бы ещё, чтобы они годились бы и мебель полировать. Мне нужно самое лучшее лукарство на свете.
Аптекарь сердито сказал, что такого удобного лекарства не существует и что для каждой болезни есть своё особое лекарство. Когда Пеппи назвала ещё десяток болезней, которые ей надо лечить, он выставил перед ней целую батарею пузырьков, бутылочек и коробочек. На некоторых он написал: «Наружное», – и объяснил, что этим можно только мазать кожу. Пеппи заплатила, забрала свой пакет, поблагодарила и вышла вместе с Томми и Анникой.