вскормил меня своим зерном.
А вот мой лоб – на месте оном
незримые рога торчат,
и все же люди не хотят
признать в согласии с законом
бессмертие мое в веках —
для них я попросту феллах.
Я верю мудрости твоей.
О, объясни мне без обмана,
скажи, когда в глазах людей
великим Аписом я стану?
Пер Гюнт
Вам надо сфинкса изваять,
потом настроить пирамид
и Турцию завоевать,
как ваш директор говорит.
Феллах
Очаровательная ложь!
Феллах! Ничтожнейшая вошь,
бессильный даже против мыши,
живущей у него под крышей!
Найди такое волшебство,
чтоб сделаться великим мне,
вполне похожим на того,
кого ношу я на спине.
Пер Гюнт
На шею вам нужна петля,
повесьтесь – и всему конец:
когда поглотит нас земля,
феллах и Апис – все мертвец.
Феллах
Веревку мне! Пусть смерть берет
меня – мешок костей и кожи.
Сперва мы будем не похожи,
но время разницу сотрет.
(Отходит в сторону, собираясь повеситься.)
Бегриффенфельдт
Вы знали ум такой, как этот?
И личность, и порыв, и метод!
Пер Гюнт
Но он и впрямь повесится! Спасите!
Я нездоров… И мысли все вразброд…
Бегриффенфельдт
О, это преходящее. Пройдет.
Пер Гюнт
Что? Преходящее? Мне надо выйти!
Бегриффенфельдт
(удерживая его)
Вы сумасшедший?
Пер Гюнт
Господи! За что ты?
Переполох. Сквозь толпу пробирается министр
Гуссейн.
Гуссейн
Что? Прибыл царь? Я ждал его давно.
(Перу Гюнту.)
Ведь это вы?
Пер Гюнт
(в отчаянии)
Так было решено.
Гуссейн
Угодно ль подписать вот эти ноты?
Пер Гюнт
(рвет на себе волосы)
Осталось примириться и вздохнуть.
Гуссейн
Извольте поскорее обмакнуть
меня в чернила,
(низко кланяется)
я пером вам буду!
Пер Гюнт
(кланяется еще ниже)
А я – пергаментом! Такому чуду
поверите ли? Вензель мне на грудь
поставьте и виньетку поперек!
Гуссейн
Я перо, а вы пергамент.
Только глупый наш парламент
суть мою не понимает
и песочницей считает:
дескать, сыплется песок
из меня…
Пер Гюнт
А я, дружок,
неисписанный листок.
На мне никто не написал ни слова.
Гуссейн
Ах, до чего же люди бестолковы!
Они перо посыпали песком!
Пер Гюнт
Я был чудесной книгой – с корешком,
с серебряной застежкой, в переплете,
но опечатку вы во мне найдете:
мудрец поименован дураком.
Гуссейн
Мне, видимо, досталась жизнь чужая:
пером рожденный, не узнал ножа я.
Пер Гюнт
(высоко подпрыгивая)
Я был оленем, вольным сыном скал,
но под копытом почву потерял.
Гуссейн
Нет, если нож меня не заострит,
я отупею или мир сгорит.
Пер Гюнт
Сказать по правде, Бог самовлюблен;
Он хвалит мир, который создал Он.
Мне стыдно за него!
Бегриффенфельдт
Возьмите нож.
Гуссейн
И ты меня в чернила окунешь?
Надрезан я!
(Проводит себе ножом по горлу.)
Бегриффенфельдт
(отодвигаясь)
Не брызгай на штаны!
Пер Гюнт
(в ужасе)
Держи его!
Гуссейн
Меня держать должны.
Ведь я перо. Письмо посыпь песком.
(Падает.)
И допиши постскриптум под письмом —
что я почил исписанным пером.
Пер Гюнт
(шатаясь)
О, боже, я ничтожный человек!
Я грешник! Турок! Я пещерный тролль!
О, господи, откуда эта боль?
(Вскакивает.)
Подай мне руку, опекун калек!
(Падает в обморок.)
Бегриффенфельдт
(подпрыгивает с соломенным венком в руках и садится на Пера Гюнта верхом)
В нем все, что свойственно царям!
Что за изысканность манер!
(Надевает на него венок и кричит.)
Да здравствует великий сам!
Шафман
(из клетки)
Es lebe hoch der Grosse Peer![22]
Действие пятое
Северное море. Палуба корабля, подплывающего к берегам Норвегии, Закат солнца. Штормовая погода.
Рядом с капитанской рубкой стоит Пер Гюнт. Теперь это крепкий старик, седой как лунь, с бородой. Выглядит он почти как матрос: куртка, высокие сапоги, порядком износившиеся и потертые; обветренное, суровое лицо. У штурвала – капитан и рулевой. Матросы собрались на носу корабля.
Пер Гюнт
(опершись на борт, вглядывается в очертания побережья)
Вон старец заносчивый Халлинг-хребет
подставил седины под солнечный свет,
а Йокуль зеленый, родной его брат,
закутавшись в плащ, отклонился назад —
краса Фольгефоннен лежит в вышине,
как юная дева на скошенном льне.
Оставьте ее, старички, не шалите:
подошвы у вас все равно на граните.
Капитан
(кричит стоящим на борту матросам)
Наверх огни! Двое к штурвалу!
Пер Гюнт
Что это, шторм?
Капитан
Океан неспокоен.
Пер Гюнт
Где-то здесь были Рондские скалы…
Капитан
С моря не видно – скрыла их Фоннен.
Пер Гюнт
Может быть, Блохе?..
Капитан
В ясную пору
с мачты видать Галдхскую гору.
Пер Гюнт
Ну, а Хортейг?
Капитан
(указывая пальцем)
Там вон примерно.
Пер Гюнт
Именно там.
Капитан
Здешний вы, верно?
Пер Гюнт
Да, это память о родной стране —
осадок долго держится на дне.
(Сплевывая, продолжает смотреть на берег.)
Вот эти пятна синие – провалы,
а полоса зеленая – долина,
а дальше берег тянется пустынный,
но там ютятся люди…
(Смотрит на капитана.)
Правда, мало…
Капитан
Да, селятся не густо. Это верно.
Пер Гюнт
К рассвету мы причалим?
Капитан
Да, примерно.
Вот если ночь удастся пережить…
Пер Гюнт
Смеркается на западе.
Капитан
Давно.
Пер Гюнт
Но если не отправимся на дно,
то я хотел бы отблагодарить
матросов корабля.
Капитан
Я буду рад…
Пер Гюнт
Признательность излишня, право слово!
Я не имею ничего такого,
хотя когда-то был весьма богат…
Все, что при мне, я погрузил на борт,
а остальным распорядился черт.