Хоть жаждет, бедное, как рыбка,
И подо льдом еще играть.
Твердили мне: «Чтоб ждать без страха
Суда людей твоим стихам,
Трудись; для собственного праха
Готовь бессмертья фимиам».
Но и хвала теперь мне — бремя,
В мои лета уж не поют!
И хоть часы заводит время, —
Они идут, но уж не бьют.
Да, отдых здесь, с тобой, природа, —
Вот мой удел. Но пусть творец
Мне не откажет в капле меда,
Который любит и мудрец!..
О боже, дай мне к счастью средство!
Словам бесхитростным внемли:
Я, как старик, впадаю в детство, —
Игрушку, боже, мне пошли!»
Сказал — и вижу: распустились
Вокруг меня рои цветов;
Зари алмазы заискрились
В оправе пестрых лепестков.
Беру я грабли, чищу, сею —
И за цветком растет цветок.
По воле бога я успею
В рай превратить мой уголок.
Деревья! тень свою мне дайте!
Цветы! мне запах дайте свой!
Вы ж, птички, бога прославляйте
В саду, укрытые листвой!
Урок историиПеревод И. и А. Тхоржевских
Великий пленник океана
Один по острову гулял.
Красивый мальчик, сын Бертрана,{137}
К нему с цветами подбежал.
Наполеон присел, вздыхая:
— Дитя, приди ко мне на грудь!
Быть может, в Вене там, страдая,
Мой сын обласкан кем-нибудь…
Скажи: ты учишься? Чему же?
— Я, государь, с отцом моим
Учу историю… Не хуже
Других детей я знаю Рим!
— Да, Рим… А Францию?.. Хоть славе
Мы римлян честь отдать должны,
Родной истории не вправе
Не знать отечества сыны!
— О государь! Ее я знаю.
Известны галлы, франки мне…
Всегда охотно я читаю
О нашей славной старине:
О том, как веру принял Хлодвиг,{138}
Как пал язычества престиж,
Как Женевьевы скромный подвиг{139}
Спас от Атиллы наш Париж;
Как, из железа будто скован,
Грозой арабов был Мартелл;{140}
Как, в Риме папой коронован,
Потом учиться Карл хотел;{141}
Как с крестоносцами своими
Людовик{142} дважды выступал:
Герой — ходил он за больными,
Король — страдальцев утешал!
— Да, сын мой!.. не было честнее
Законодателя, чем он!
Теперь скажи: кто всех храбрее
Шел защищать народ и трон?
— Баярд, Конде, Тюренн…{143} Нам вечно
Примером будет их успех!
Но подвиг Жанны д’Арк, конечно,
Для сердца трогательней всех.
— Ах! Это имя пробуждает
Всё, чем гордиться мы должны.
Всех женщин Жанна возвышает,
Явясь защитницей страны…
Чудесной силою молитвы
Владела дочь родной земли —
И там выигрывала битвы,
Где отступали короли.
Взамен искусства и науки
В ней искра божия была:
Судьбу всей Франции ей в руки
Лишь божья власть отдать могла!..
Когда для общего спасенья
Рок только жертвы чистой ждет,
Господь ту жертву искупленья
Из темных масс всегда берет…
Позор и горе тем, кто брани
Подверг тебя — борцов сестру…
И да погибнут англичане,
Тебя влачившие к костру!
Их гордость стоит наказанья,
Смириться их заставит бог:
Он вместо пепла покаянья
Для них твой пепел приберег!..
И, забывая, где и с кем он,
Наполеон воскликнул вдруг:
— Как Жанну д’Арк — меня ты, демон,
Лишь мертвым выпустишь из рук!
Но, Альбион! чтоб от насилья
Ей не томиться, как в аду,
Она в костре нашла хоть крылья…
А я пять лет уж смерти жду!
Заплакал мальчик. Детским горем
Герой растроган. — Вот, смотри:
Идет с улыбкой там, над морем,
Отец твой. Слезки оботри!
Зови его… А я на камне
Здесь подожду вас… ну, лети!
Ах, как ни плачь мой сын, нельзя мне
К нему с улыбкой подойти!
Девятнадцатое августаПеревод Вс. Рождественского
Август! Девятнадцатое! Боже,
Что за дата! В этот самый день
Я пришел на свет под солнцем тоже
Влечь свою коротенькую тень.
Плакал ангел, мать моя стонала.
Для того чтобы родиться, я,
Знаю, побарахтался немало, —
Вы уж извините мне, друзья!
Добрый ангел протянул мне руку,
Но, щипцы расставив, акушер
Взял к себе в помощницы науку
И извлек младенца на простор.
Оттого ль, что горьким наважденьем
Показалась мне вся жизнь моя,
Только долго медлил я с рожденьем, —
Вы уж извините мне, друзья!
Ангел не был неразумным скрягой:
Он сказал, что в жизни кочевой
Буду полунищим я бродягой
Песни петь и плакать над толпой.
Что отныне, как бы мне ни пелось,
Ждет меня тюремная скамья.
Оттого и жить мне не хотелось, —
Вы уж извините мне, друзья!
Добрый ангел предсказал мне тоже
Много для страны родимой гроз:
Будет счастье на любовь похоже,
Будет убивающий мороз.
Самое глухое из столетий!
Слава канет в пропасть забытья…
Как мне не хотелось жить на свете! —
Вы уж извините мне, друзья!
Но родиться мог я и с улыбкой,
Если б ангел захотел сказать,
Что с друзьями в этой жизни зыбкой
Научусь я горе забывать.
Если б знать мне: сколько обещаний
Сдержит дружба, спутница моя,
Если б знать! Но я не знал заране, —
Вы уж извините мне, друзья!
ТамбурмажорПеревод И. и А. Тхоржевских
Я на вопрос: «Как ваше мненье?» —
Скажу вам вот что: ложный вкус
Пора изгнать, и я гоненье
Начать немедленно берусь.
Авось окажет вам подмогу
И в деле критики певец:
Где мгла, там часто на дорогу
Выводит зрячего слепец!
О, гром стихов высокопарных!
Как ты противен мне и дик!
Толпа новаторов бездарных
Совсем испортит наш язык;
Собьет нас с толку фраз рутина,
И будут впредь, к стыду страны,
Для Лафонтена и Расина
Нам переводчики нужны.
На музу глядя, я краснею!
Она теряет всякий стыд
И давит формою идею,
Приняв отменно важный вид;
Не скажет «страсти», а «вулканы»,
Не «заговор», а «грозный риф»!
Ее герои — истуканы,
И вся их слава — дутый миф…
Искусство быстро вымирает,
Где вырождаться начал вкус.
Ведь лексикон свой расширяет
Народ без нас, без наших муз…
Он новых слов даст много свету
При новом веянье в стране;
К чему ж подделывать монету,
Которой нет еще в казне?!
Язык наш любит смесь величья
И простоты; он чужд прикрас.
Педант и школьник — без различья —
Пугают вычурностью фраз!
В нем есть давно слова угрозы,
Слова любви в нем есть давно,
И тем, кто вызвать хочет слезы, —
Их искажать запрещено.
Цель языка: чтоб мысль царила
Без всяких блесток и затей.
Пойдем на площадь; окружила
Там батальон толпа детей.
Вот барабанщик. Все в волненье;
Расшит тесемками убор!..
Он — бог войны, в их детском мненье…
«Ура! Ура, тамбурмажор!»
А там, далеко на чужбине, —
Другой, в походном сюртуке,
С холма за битвою в долине
Следит, бинокль держа в руке.
План действий весь его системы:
— Направо! В тыл! Отрежь; ударь!..
Так. Хорошо. А кстати: где мы?
— Мы в Аустерлице, государь.
Вот этот серый человечек{145}
И есть герой; он — мысль… Она
Без фраз, без блесток и колечек
В вожде и в авторе видна!
Она теряет от убора.
И дело критики — следить,
Чтоб в галуны тамбурмажора
Не смели гения рядить!..
ИдеяПеревод Вал. Дмитриева
От зол земных душой скудея,
Искал я выхода в мечтах,
И вот гляжу: летит Идея,
Всем буржуа внушая страх.
О, как была она прекрасна,
Хотя слаба и молода!
Но с божьей помощью, — мне ясно, —
Она окрепнет, господа!
Я крикнул ей: — Куда, бедняжка?
Шпионы притаились тут,
И от судей придется тяжко,
Полиция, жандармы ждут! —
Она в ответ: — Тебя тревожит
Попытка их меня сгубить?