Как только старый слуга удалился, Андуин взял с туалетного столика канделябр, зажег одну из трех свечей, поставил его на окно и отправился в столовую для очень позднего ужина. Сегодня канделябр, как бывало и раньше, предназначался вовсе не только для освещения.
Взглянув на жареных цыплят, овощи и хрусткие даларанские яблоки, Андуин не почувствовал никакого аппетита. Слишком уж тревожными были новости, принесенные Шоу и Магни. Андуин выехал бы в Тельдрассил немедля, но подготовку к визиту удалось закончить только сейчас. Ну, скоро ли этот рассвет?
– Поешь, – раздался за спиной грубый голос. – Еда и королям со жрецами требуется.
Андуин звонко хлопнул себя по лбу.
– Генн, – сказал он. – Прости. Прошу, присоединяйся. До моего отъезда нам нужно решить еще кое-какие дела, не так ли?
– Первым делом еда, – непреклонно ответил Седогрив, придвинув к столу кресло и наколов на вилку цыпленка.
– Вы с Уиллом сговорились против меня, – вздохнул Андуин. – И самое грустное, я этому рад.
Генн усмехнулся, глядя, как Андуин наполняет свою тарелку.
– Бумаги я подготовил, – сказал он.
– Спасибо, что позаботился об этом. Я подпишу их прямо сейчас.
– Один бесплатный совет: вначале прочти. Кто бы их ни писал.
– Бесплатных советов я получил от тебя уже целую кучу, – с усталой улыбкой сказал Андуин.
– И кой за какие, пожалуй, даже благодарен, – проворчал Генн.
– За все. Даже за те, с которыми не согласен и предпочитаю игнорировать.
– Вот мудрость, достойная короля, – хмыкнул Генн, наливая себе вина.
– Значит, переворота не будет?
Мысли блуждали где-то далеко, но тело не забывало о голоде, и Андуин сам не заметил, как потянулся за добавкой.
– На этот раз – нет.
– Вот и хорошо. Сбереги тайные планы на будущее.
– Но до твоего отъезда я хотел бы обсудить одно важное дело.
Седогрив посерьезнел. Встревоженный чем-то в его лице, Андуин отложил нож и вилку и повернулся к бывшему королю.
– Конечно, – встревоженно сказал он.
Как только все внимание короля Штормграда обратилось на него, Седогриву сделалось немного неуютно. Глотнув вина, он поднял взгляд на Андуина.
– Твое доверие для меня великая честь, – сказал он. – Я постараюсь править Штормградом со всей заботой и вниманием, если с тобой, не дай Свет, что-то случится.
– Не сомневаюсь, – заверил его Андуин.
– Однако я уже стар. И вовсе не вечен.
Андуин вздохнул, понимая, к чему он клонит.
– Сегодня у меня выдался долгий и трудный день. Я слишком устал для этих споров.
– Ты всегда слишком то, или слишком сё, стоит мне завести об этом речь, – заметил Седогрив.
Андуин знал, что это правда. Опустив взгляд, он принялся ковырять в тарелке.
– Мы накануне твоей поездки по нескольким иным странам, – продолжал Седогрив. – К тому же, назревают и новые угрозы. Когда же он наступит, этот удобный момент? Мне как-то не улыбается разгонять стада дворян, наперебой карабкающихся на трон.
Представив себе эту картину, Андуин невольно улыбнулся, но его улыбка тут же увяла.
– Это же не игрушки, – продолжал Генн. – Попади королевство не в те руки, и Штормград может оказаться в отчаяннейшем положении. Твоя мать погибла страшной смертью от рук толпы, разъяренной тем, что дворяне творили с народом. И ты уже достаточно большой, чтобы помнить, насколько все было шатко, когда пропал твой отец.
Да, это Андуин помнил. После исчезновения отца номинальным королем сделался он, но при нем неотлучно находился Болвар Фордрагон, всегда готовый помочь советом. Когда отсутствие Вариана затянулось, черная драконесса Ониксия подменила его двойником, послушной марионеткой на троне. Штормград волновался, бурлил, пока Ониксия не была побеждена, и на трон не вернулся настоящий Вариан Ринн.
– Я помню, Генн, – тихо сказал молодой король, сделав глоток вина.
Седогрив опустил взгляд в тарелку с недоеденным цыпленком.
– Потеряв моего мальчика, – негромко, напряженно заговорил он, – я потерял часть собственной души. Ведь я не просто любил Лиама. Я восхищался им. Уважал его. Он стал бы величайшим королем.
Андуин молчал.
– И когда он пал… когда эта бессердечная неупокоенная банши сразила его стрелой, предназначавшейся мне… как много умерло вместе с ним! Думал, до самой смерти не оправлюсь. И не оправился… до конца. Но со мной оставалась жена, Миа. Со мной оставалась дочь, Тесс, ничуть не уступавшая брату ни в силе, ни в уме.
Андуин слушал, не перебивая. Генн еще никогда не был с ним так откровенен.
Король Гилнеаса поднял взгляд. Его голубые глаза блеснули в свете свечей, голос звучал с хрипотцой.
– И я продолжал жить дальше. Однако в сердце на месте покойного сына осталась дыра. И я пытался заткнуть ее ненавистью. Ненавистью к Сильване Ветрокрылой.
– Ненавистью подобной дыры не заткнуть, – мягко сказал Андуин.
– Верно. Не заткнуть. Но я встретил еще одного юношу, любящего свой народ так же, как Лиам. Верящего в добро, справедливость и истину. Я нашел тебя, мальчик мой. Конечно, ты – не Лиам. Ты – это ты. Но, наставляя тебя, мне удается держаться.
– Ты не можешь заменить мне отца, и, как я вижу, сам это понимаешь, – сказал Андуин, глубоко тронутый словами Генна. – Но ты – и король, и отец. Ты понимаешь, что значит быть и тем, и другим. И это очень помогает.
Генн откашлялся. Андуин знал, что чувства ему не чужды, но обычно эти чувства были горячи, яростны, буйны. Да, отчасти дело было в проклятии воргенов, но Андуин знал: все это изначально присуще натуре самого Генна. Непривычный к нежным чувствам, Седогрив почти всегда гнал их прочь – как сейчас.
– Все то же самое я сейчас высказал бы и Лиаму, будь он здесь. Жизнь слишком коротка. Слишком непредсказуема. Для всякого в этом мире, а особенно – для короля. Если любишь Штормград, позаботься о том, чтоб он попал в заботливые руки.
Он сделал паузу. «Ну вот, начинается», – подумал Андуин.
– Скажи, Андуин, кого ты считаешь возможной королевой? Знаешь ли ты, кто сможет править вместо тебя, случись тебе пасть в битве, и родить дитя, дабы продолжить род Риннов?
В Андуине мигом проснулся острый интерес к ужину на столе.
Генн вздохнул, но этот вздох больше походил на рык.
– Мирные времена для нас большая редкость. Подолгу они не длятся. Воспользуйся недолгим миром, чтобы хотя бы начать поиски. Если уж едешь во все эти земли, неужели нельзя пару раз формально пригласить кого-то на танец, в театр, или куда еще?
– Хочешь – верь, хочешь – нет, я прекрасно понимаю, насколько это необходимо, – согласился Андуин. О шкатулке с кольцами королевы Тиффин, что Андуин держал при себе, Генн не знал, и делиться с ним сей информацией юноша не спешил. – Но ответ будет «нет». Я еще не встретил ту, к кому испытывал бы подобные чувства. Тут нужно время. Мне ведь всего восемнадцать.
Но Генн настаивал на своем:
– Королей нередко обручают еще в колыбели. Конечно, я со штормградским обществом знаком плоховато, но кто-нибудь наверняка сможет составить тебе целый список таких случаев.
Андуин понимал, что Генн желает только добра. Однако он сильно устал, был встревожен, и думал лишь о том, что делать с раненым миром, а вовсе не об устройстве брака.
– Генн, я очень ценю твою заботу, – заговорил он, тщательно подбирая слова. – Вопрос действительно важный. Я уже говорил, что понимаю это. Но мне претит сама идея брака по уговору. Как согласиться прожить всю жизнь с той, кого до свадьбы, возможно, совсем не знал? К тому же, ты и сам женился вовсе не так.
Генн сердито нахмурился.
– От того, что сам я этим путем не пошел, он не становится хуже. Да, это не самая романтичная штука на свете, но не обязательно же жениться на той, кого совсем не знаешь. Моя дочь Тесс примерно в твоем возрасте. Она бы…
– Решительно возражала, если бы слышала тебя, – перебил его Андуин. – Как ни мало я с ней знаком, она, несомненно, женщина выдающаяся. Однако у нее наверняка есть своя жизнь, свои желания, и я, пусть наугад, но осмелюсь предположить, что ей не слишком-то хочется стать королевой Штормграда.
Тесс Седогрив, несколькими годами старше него, по всем свидетельствам, была женщиной волевой. Слухи о ее деяниях ходили самые разные – даже Матиасу Шоу пришлось посвятить ей пару страниц. Генна Андуин обо всем этом не спрашивал, а уж теперь, когда тот предложил свою дочь в королевы, и спрашивать не хотел.
Брови Генна сошлись на переносице.
– Андуин…
– Мы еще вернемся к этому разговору, обещаю. Но сейчас я хотел бы поспорить с тобой кое о чем другом.
Генн невольно усмехнулся.
– Поспорить с Твоим Величеством я готов всегда.
– Верно, – согласился Андуин, – а уж об этом – особенно. После появления Магни мы с Мойрой и Веленом отправились в Храм света Пустоты. Пожалуй, тебя ничуть не удивит, что мне он показался… – Андуин покачал головой. – Честно говоря, просто слов не хватает. Он был так прекрасен и безмятежен, что я, едва оказавшись там, почувствовал небывалый покой. И небывалую ясность мыслей.
– В твоем визите туда меня удивляет только одно – что ты не побывал там раньше, – сказал Генн. – Впрочем, на покой и безмятежность у королей никогда не бывает времени.
«Ну что ж, начнем», – подумал Андуин, сделав глубокий вдох.
– Так вот, оказавшись там, я встретил двух человек, и встречи эти меня крайне удивили. Одной из этих двоих была Калия Менетил.
Генн вытаращил глаза.
– Уверен? Не подделка?
– Она очень похожа на брата. И храмовым жрецам, подтвердившим ее личность, я полностью доверяю.
– Я вижу, ты твердо веришь в их добрую волю?
– Да, – улыбнулся Андуин.
– Ну что ж, выкладывай. Что тебе удалось узнать? Как она сумела спастись? Станет ли претендовать на трон Лордерона, если нам когда-нибудь удастся вышвырнуть оттуда ходячую гниль, что оскверняет его по сей день?
Улыбка Андуина сделалась немного печальной.
– Я не расспрашивал. Позже вернусь и поговорю с ней обо всем этом. История, по моим впечатлениям, не из веселых.