До самого совещания Андуин яростно писал, заглядывая в множество разнообразных книг, затем наскоро помолился, чтоб успокоиться, и отправился в зал с картой.
Все вызванные – Генн Седогрив, Матиас Шоу, Кэтрин Роджерс, Аллерия Ветрокрылая и Туралион – уже были здесь; даже Велен успел прибыть с «Экзодара». Один только он и поддержал Андуина, когда тот рассказал советникам о своих планах.
От Роджерс, конечно, ничего иного ожидать и не стоило.
– Давно ли ты бывал на Южнобережье? – прорычала она. Вопрос, конечно же, был чисто риторическим. – Та самая тварь, с которой ты собираешься вести переговоры, намеренно отравила Гнилью город Альянса! Там были мои друзья и родные. Теперь они всего лишь Отрекшиеся.
– Отрекшиеся – не Плеть, – напомнил Андуин. – Некоторые из них сохранили память о том, кем были, и скучают по своим близким.
– Никак не могу поверить, что они на это способны, – резко ответила Кэтрин.
Андуин повернулся к Шоу.
– Что скажешь ты? – спокойно спросил он.
– Его Величество прав, – кивнул Шоу. – Недавно он попросил меня отправить в Подгород еще нескольких агентов. В отсутствие Сильваны там возник правящий орган. Они называют себя Советом Покинутых. У меня есть основания полагать, что предлагаемая королем встреча будет принята ими весьма и весьма одобрительно. Однако к большинству Отрекшихся они не относятся.
Роджерс была ошеломлена. Андуин шагнул к ней.
– Кэтрин, – умоляюще заговорил он, – а ведь в этом совете… могут оказаться твои друзья и родные.
На миг лицо небесного адмирала смягчилось, но затем она стиснула зубы, вскинула голову, и взгляд ее сделался жестче прежнего.
– Они мертвы, – едва ли не с отвращением процедила она. – И даже хуже: они – чудовища. Как ты мог вообразить, что мне захочется увидеть их такими?
– Не забывай, небесный адмирал: ты говоришь со своим королем, – мягко сказал Андуин.
Кровь вновь прихлынула к побледневшему лицу адмирала.
– Прошу простить мою дерзость, Ваше Величество, – с поклоном ответила она. – Но разлагающиеся на ходу останки близких – последнее, что мне хотелось бы видеть. Предпочитаю помнить их такими, какими они были. Живыми, здоровыми, счастливыми… людьми.
– Прощаю тебя адмирал, – ответил Андуин. – Твоя точка зрения понятна. Что скажет король Седогрив?
– Ты знаешь, что я думаю об Отрекшихся, – проворчал Генн. Голос его звучал так грубо и хрипло, точно старый король принял облик воргена. – Я согласен с адмиралом. Это чудовища. Если уж вправду заботиться о своих родных среди Отрекшихся, куда как лучше подарить им истинную смерть, а не принимать их такими, какими они стали.
С каждым новым мнением Андуин все сильнее и сильнее падал духом.
– Воссоединения нередко приносят только разочарование, – без обиняков сказала Аллерия. – Возможно, ты этого не знаешь, но недавно я и Вериса виделись с Сильваной. И встреча оказалась… не из приятных.
– Нет, этого я не знал, – ответил Андуин, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе. В эту минуту ему живо вспомнились слова, сказанные Валире: «Похоже, число тех, на кого я могу положиться, убывает с каждым прошедшим днем». – Быть может, ты не откажешься меня просветить?
– Мы встретились только затем, чтоб посмотреть, что осталось от наших родственных уз, – сказала Аллерия. – Если желаешь, могу рассказать подробнее. Но суть, Андуин Ринн, в том, что я больше не могу доверять ей. Слишком уж долго она прожила во тьме, и тьма поглотила все, что оставалось от моей любимой сестры.
Сильный, звучный голос Аллерии слегка задрожал. Невзирая на все, что ей довелось пережить, невзирая на ее угрожающую близость к Бездне, Андуин ясно видел: она сохранила способность любить. Она оставалась собой, Аллерией, и неудача в воссоединении с сестрами нанесла ей глубокую душевную рану. Убеждать их всех в силе родственных уз… нет, это его планам не на пользу.
– К тому же, не верится мне, что прогнившие мозги Отрекшихся способны отличить врага от друга, если кто-то из них встретится со своими бывшими близкими, – продолжала Аллерия. – Двигаться этим путем я бы не советовала.
– Я тоже, – поддержал ее Туралион, не на шутку удивив Андуина. Уж кому, как не паладину, понимать, какова сила Света, и как Свет может менять умы и сердца? Ведь он даже подружился и дрался бок о бок с обратившимся к Свету демоном! – Спрошу тебя, как стратега: действительно ли ты хочешь пойти на риск неудачи? Ведь с этого может начаться война. Если хотя бы один из Отрекшихся бросится на члена Альянса и убьет его…
– Да что там! – загремел Генн. – Война может начаться, если хоть один из членов Альянса слишком громко чихнет! Все это слишком рискованно, Ваше Величество!
Немного помолчав, чтоб успокоиться, он заговорил тише.
– Свет ведает, что твое сердце праведно. И это сердце куда больше и великодушнее моего. Однако ты должен быть не только добрым человеком, но и хорошим королем.
Вот и Валира говорила примерно то же самое… Но, даже понимая правоту обоих, Андуин должен был оставаться правдивым перед самим собой.
А Генн продолжал:
– Дел у нас больше, чем достаточно. Гоблины, азерит, раненый мир – уже из-за этого хоть ночи не спи. Так не будем же развязывать открытую войну из-за… сколько их там – всего пара дюжин? Выигрыш невелик, а потерять можно очень многое.
– Это упрочит мир, – тихо сказал Велен.
– Деяния и мнения пары дюжин… человек, – последнее слово Роджерс произнесла не без напряжения, – не могут гарантировать мира.
– Верно, – согласился Андуин. – Сейчас – не могут. Однако со временем, если все пойдет как надо…
– «Если», – подчеркнул Генн.
Андуин резко взглянул на него.
– Если все пойдет как надо, – повторил он, – в чем я не сомневаюсь, это послужит началом. Семенем. Если найти общий язык могут хотя бы двое, то почему же не смогут и сотни, и тысячи, и десятки тысяч, и больше?
Понимая, что накал страстей угрожает затмить все остальные соображения, он попытался воззвать к стратегическому мышлению:
– Ну зачем, зачем Сильване ввязываться в открытую войну? Потеряет она многое, а выигрыш будет невелик. Орде предстоят те же заботы, что и Альянсу. Им так же, как нам, нужно оправиться от страшной разрушительной войны с Легионом. Исцелить Азерот. Не допустить, чтоб азерит попал в руки противника. Неужели вы думаете, что в такое время ей хочется новой войны?
– У этой банши на все имеется план, – сказал Генн. – Она постоянно опережает нас хотя бы на шаг.
– Так давайте и сами предпримем те же шаги. Открытая война ни при каких обстоятельствах не принесет выгоды ни Орде, ни Альянсу.
– Нам-то об этом известно, – заметила Аллерия. – Но кто знает, что на уме у Сильваны?
– Кто-нибудь из присутствующих считает, что она хочет вреда Отрекшимся? – спросил Андуин.
Никто не проронил ни слова.
– Отрекшиеся – ее народ. Ее творения. В каком-то смысле – ее дети. Мы видели целую гору свидетельств тому, что она пытается спасти их. Продлить их существование.
– Как я уже говорил, она хочет увеличить их число, убивая нас, – сказал Генн. – А если она решит, что все эти люди склонны сами стать Отрекшимися? Таким манером они тоже смогут воссоединиться с родными и близкими.
Как Андуин ни старался, но сарказма сдержать не смог.
– Выходит, она убьет наших людей, получит пару дюжин новых Отрекшихся – и немедленно ввяжется в войну. Великолепная стратегия!
Генн погрузился в безрадостное молчание. Андуин обвел взглядом собравшихся.
– Я понимаю, что это палка о двух концах. Отрекшиеся могут позавидовать живым, и умеренные настроения среди них перерастут во враждебные. То же самое можно сказать об Альянсе. Испытав отвращение к тем, кого когда-то любили, люди могут проникнуться желанием уничтожить Отрекшихся, во что бы то ни стало. Но я считаю, они заслуживают шанса разобраться в самих себе. И люди, и Отрекшиеся.
«Ястребы» скрестили руки на груди и поджали губы. Им было ясно: Андуин уже принял решение. Конечно, их было четверо против двоих (Шоу, похоже, решил не примыкать ни к одной из сторон), однако они понимали, что встреча состоится.
Генн предпринял последнюю попытку исправить положение.
– Думаю, остальные должны знать то же, что и я, – не без сочувствия сказал он. – Что несколько часов назад ты потерял старейшего из друзей. Ты говорил, что перед смертью Уилл хотел увидеть жену, погибшую в Лордероне. Выходит, ты делаешь это ради него, и я вполне понимаю твое желание. Но нельзя же рисковать жизнью ни в чем не повинных людей только затем, чтобы тебе самому стало легче.
– Отчасти ты прав, Генн, – тихо ответил Андуин. – Я бы солгал, сказав, будто не желаю всем сердцем, чтобы Уилл с Элси смогли увидеться вновь. Конечно, для Уилла уже слишком поздно, зато не поздно для остальных.
Он оперся на край стола с картой и подался вперед.
– Если Сильвана выдвинет приемлемые для меня условия – такие, что в должной мере обезопасят жителей Штормграда, – встреча состоится. От всех вас требую принять это к сведению, приступить к выполнению моих приказов и убедиться, что все идет согласно плану. Ясно ли я выразил свою волю?
Советники закивали.
– Да, Ваше Величество, – зашелестело над столом.
– Прекрасно. Начинаем подготовку.
Глава восемнадцатаяТанарис
Первым, что Сафронетта Драндульс почувствовала, придя в себя, оказалась боль.
Избитая так, что ныло все тело, гномка была крепко связана по рукам и ногам. Согнув и разогнув колени и локти, она отметила, что ни руки, ни ноги пока не затекли, и принялась оценивать свое положение.
Положение не сулило ничего хорошего. Она лежала лицом вниз поперек чего-то теплого, чувствовала телом работу мускулов и слышала мерное хлопанье крыльев. Грифон? Нет, оперенные крылья хлопают несколько иначе. Скорее, виверна.
О том, что за их экспедицией начнется охота, Саффи знала с самого начала. Поэтому-то им и придали усиленную охрану… При мысли о друзьях и Стражах, назначенных им в помощь, сделалось больнее прежнего.