– А что касается того твоего вопроса, то я не только беспокоился о тебе, но и хотел снова увидеть тебя. Хотел повторить. Если вчера ты говорила всерьез, что тебе ничего не нужно, то повтори это сейчас. Глядя мне в глаза, скажи, что не испытываешь ко мне никаких чувств, что не хочешь знать, куда это приведет.
«О Господи, не делай этого! Не будь таким великолепным, да еще и сердечным при этом. Не будь таким идеальным».
– Ты… хотел повторить.
Шейн озадаченно улыбнулся:
– Надо же, да?
Это было нехорошо. Он стоял такой молодой и сексуальный, но и жутко уязвимый, а в сочетании это было уже чересчур.
Она могла влюбиться в него.
Сильно.
И вот она, увлекшись, зашла туда, где не проходят детские игры и нет никакой подстраховки. Нехорошо, совсем нехорошо. Дэни высвободила лицо из его ладоней и пошла назад по коридору.
Он хотел повторить. Как она могла устоять перед этим? Ответ – она не могла, никак не могла.
– Куда ты направилась?
– Мне потребуется мороженое.
– Для чего? Дэни уселась на диван в прежней позе, с коробкой и ложкой в руках, подумав, что в данном случае мороженого может оказаться маловато.
Шейн сел вплотную к ней, касаясь бедром ее бедра.
– У тебя есть еще ложка?
– Полагаю, могу поделиться с тобой.
Глава 15
– Ты как луковица.
Луковица? Шейн озадаченно посмотрел на Дэни:
– Что?
Ее глаза излучали тепло, лицо порозовело то ли от того, что она отдирала маску, то ли от того, что он сидел рядом. Для Шейна, естественно, второй вариант был гораздо предпочтительнее.
– В тебе много разных слоев. – Дэни погрузила ложку в мороженое. – Когда я увидела тебя на приеме матери, я подумала: «Вот, кто по-настоящему опасен». – Она дернула плечом. – В сексуальном плане, конечно. Но ты был такой беззаботный, невозмутимый. Выглядел слишком состоятельным, слишком привлекательным, знаешь? Такие, всю жизнь палец о палец не ударят.
Трудно обижаться, если это в той или иной степени имело место в тот или иной период жизни.
– А я подумал было, что ты отметила только мой острый ум и интеллигентность.
– Нет, ты выглядел законченным плейбоем. – Дэни явно не подозревала, что ее откровения глубоко ранят Шейна. Отправив в рот очередную ложку мороженого, она продолжила: – Но дело в том, что верхние слои начали почти сразу спадать. – Она снова поднесла деревянную ложку ко рту и аккуратно облизала ее. Все ее движения были очень эротичными.
– Дэни.
Она еще раз лизнула ложку. Шейн бессознательно подвинул ее поближе, а потом и вовсе посадил себе на колени.
– Шейн…
Он скользнул ладонью вверх по ее спине, и она выгнула спину под его прикосновением, хотя не забыла поправить юбку, чтобы не обнажить колени. Противоречие между этим ее действием и затвердевшими сосками, выпиравшими под свитером, сверх меры будоражило чувства.
Шейн водил рукой по ее спине – вверх до шеи и снова вниз, с каждым разом все ниже…
И внезапно он догадался о причине ее скромности.
Можно было с большой степенью вероятности предположить, что на ней опять не было нижнего белья.
Дэни в очередной раз лизнула ложку, и его пронзила дрожь от удовольствия, которое он получал всего лишь от созерцания этого. Ему очень хотелось задрать ее юбку и посмотреть, действительно ли на ней нет трусов.
– Это так? – спросила Дэни, поднося к его рту ложку с мороженым.
– Что? – Шейн не понял, о чем она спрашивала.
– Я спросила, все ли твои женщины видят тебя насквозь?
– Надеюсь, нет. – Его рука скользнула на талию и вниз, оглаживая бедра. Никаких трусиков.
– А я вижу, – прошептала Дэни. – Я вижу всего тебя насквозь. От внешнего слоя до внутреннего, где ты милый, забавный и ловкий. Этот слой мне больше всего нравится. К такому выводу я пришла еще тогда, в кладовой.
– А я думал, тебе тогда больше всего понравилась омела, – невнятно сказал он внезапно охрипшим голосом, продолжая гладить ее бедра, талию, ягодицы.
Нет, трусики нигде не прощупывались. Куда же подевались голубые стринги?
Шейн никак не мог отделаться от мысли, что стоит ему задрать ее юбку, и откроется нечто, с чем мороженое, не идет ни в какое сравнение.
А сидевшая на нем Дэни никак не могла не заметить все, что происходило с его телом…
– Омела, – пробормотала она. – Это было забавно. – Дэни проглотила кусочек мороженого и слегка сместила зад, чтобы ощущать своей сокровенной частью его стержень.
Да, Дэни ничего не упустила. Она все понимала.
– И поцелуи, – добавила она. – Это тоже был очень хороший слой.
Она протянула ему ложку с мороженым. Когда Шейн открыл рот, она тоже смешно открыла свой, что вызвало у него улыбку, хотя он уже был твердым как камень.
– Но у меня остались некоторые сомнения…
– В чем? – поинтересовался он.
– Как ты думаешь? – Дэни прикусила нижнюю губу, и ему сразу захотелось сделать то же самое. – Может быть, это объясняется простым выбросом адреналина в кровь? Это… влечение? Что ни говори, а адреналина там было много.
– Ты и впрямь думаешь, что это произошло между нами из-за адреналина?
– Ну, такое ведь возможно, правда?
Возможно, конечно. И ему хотелось бы, чтобы это было именно так, и никак иначе. На самом деле было бы отлично, если бы все это объяснялось только выбросом адреналина.
Было бы превосходно. И чтобы проверить, действительно ли это так, Шейн прильнул к ее губам. Исходя из того, как сразу напряглось его тело, он вынужден был согласиться с тем, что в данном случае определенно сказывалось действие адреналина. Не говоря уже об откровенном, неподдельном вожделении.
Но в данном случае нельзя было говорить только о теле. К сожалению, его сердце тоже принимало в этом участие, так что это не могло быть спровоцировано только адреналином и вожделением. Это несколько сбило Шейна с толку, и он поднял голову.
Дэни смотрела на него с тем же застывшим выражением лица.
– Наверное, уже весь израсходовался.
– Возможно, мы не очень старались, вызвать его приток.
– Ну что ж, – с готовностью прошептала она, и он снова поцеловал ее, крепче, горячее, страстно, и, когда он поднял голову на этот раз, она ответила робкой, трепетной улыбкой.
– Все еще чувствую. А ты?
– О да.
– Может быть… может быть, покажешь, что ты хотел сделать с этим мороженым? – В ее улыбке проскальзывала надежда, но многообещающей страсти было еще больше.
Шейн же весь извелся от возбуждения. Просунув руки под ее ягодицы, он привстал и, повернувшись, отпустил ее.
– Ох, – воскликнула Дэни, плюхнувшись на подушки дивана. – Ох, – пробормотала она снова, когда он опустился перед ней на колени.
Между ее коленей.
Первым делом она удостоверилась в том, что юбка прикрывает ноги. Очаровательно. Но так ли уж необходимо, учитывая то, что он задумал? Поскольку в том, что он задумал, вовсе не предусматривалось наличие юбки. Шейн протянул руку к ложке:
– Можно?
Она немного помедлила, будто в нерешительности, но потом вручила ему ложку.
– Хм, я…
– Сейчас у нас праздник на двоих, не забыла?
Дэни не отрывала взгляда от ложки.
– Не забыла. – Судя по тому, как она облизывала губы и ерзала, она немного нервничала, что только усиливало предвкушение. Погрузив ложку в уже размягчившееся мороженое, Шейн прикоснулся им к ее носу.
– Эй…
И к подбородку.
– Шейн.
И к ямочке в основании шеи.
– Ч-что ты делаешь?
– Готовлю себе пломбир с сиропом и фруктами. – Наклонив голову, он слизнул капельку с ее носа, с подбородка, с шеи.
– О, – выдохнула она с милой вибрацией в голосе, запуская руки в его волосы. – Мне это нравится.
– Прекрасно. – Его пальцы нащупали замок молнии ее свитера под самым горлом. Ему понравилось, как она застегнула молнию до самого верха, чтобы показаться чопорной, тогда как он уже имел возможность наблюдать в ней полное отсутствие чопорности и надеялся снова увидеть ее такой.
Одной рукой Шейн медленно расстегивал молнию, другой, с ложкой, зачерпывал очередную порцию мороженого.
– Шейн?
– Да, все еще здесь… – Он был всецело поглощен тем, что тянул вниз замок молнии и разглядывал открывавшуюся при этом взору полоску молочной нежной кожи от самой ее ключицы до пупка.
Никакого бюстгальтера, только великолепное тело.
В то время как Шейн пристально вглядывался в глаза Дэни, его ладонь скользнула под свитер, погладила ее бок, поползла выше, к груди, легла на нее, при этом большим пальцем он нежно теребил ее сосок.
У Дэни перехватило дыхание, и она закусила нижнюю губу.
– Шейн.
Он повел руку выше, стянув свитер с ее плеча и обнажив одну из ее роскошных грудей. Она дрожала.
– Холодно?
Дэни покачала головой, волосы рассыпались по плечам.
– Нет.
Шейн тонул в этих светящихся глазах. Его притягивали ее тронутые румянцем щеки, непослушные волосы.
– Дэни, ты так прекрасна, – пробормотал он, продолжая игру с соском.
Дэни прикрыла глаза, пока Шейн стягивал свитер с другого ее плеча и стряхивал с ложки мороженое на ее ребра и трепетавший живот.
Она охнула, а потом еще раз, когда он поднес ложку к ее груди и нарисовал на ее коже шоколадную полоску.
Под слоем шоколадного мороженого ее сосок выпирал упругой, даже твердой маленькой пуговкой.
– Что ж, теперь мне холодно, – выдохнула Дэни.
– Понял. – Нагнувшись, Шейн прильнул ртом к ее животу и начал слизывать мороженое с ее кожи, медленно поглощая и десерт, и ее.
Она стискивала его волосы, пока он пощипывал губами, посасывал и дразнил ее, прокладывая путь к соску. Склонившись над соском, он обдал его теплым дыханием, и она вздрогнула.
– Прошу тебя, – шепнула Дэни.
О да, он постарается! Он расстарается на всю ночь, если она позволит. Шейн втянул сосок в рот.
– Приятно? – спросил он, не выпуская сосок изо рта. Дэни не отвечала, а только часто дышала и прижималась к нему бедрами.