Подъезжают мои коллеги, их немного, всего четверо из двадцати. На дворе девяностые, мобильные телефоны еще не входят в базовый инвентарь каждого госслужащего. Те, кто не хотят, чтобы с ними связывались, остаются недоступными. Постоянного дежурства для всех не существует, только один коллега дежурит ночью и в выходные. Его называют ДУ – «дежурный по убийствам»; полиция любит подобные сокращения.
Мы быстро распределяем обязанности. Мои коллеги опрашивают родственников и соседей. Вместе с судмедэкспертами из отдела криминалистики направляюсь в трехкомнатную квартиру Герты Мальштедт, расположенную в бельэтаже. Уже на лестничной клетке мы чувствуем трупный запах: смесь аммиака и гнилого сыра. Герта Мальштедт, должно быть, умерла несколько дней назад, теплый летний воздух ускорил процесс разложения тела. Прежде чем войти в квартиру, облачаемся в белые комбинезоны, а поверх обуви натягиваем синие бахилы. Мы не должны оставлять новых следов – ни волос, ни волокон, ни отпечатков подошв.
Прежде чем отправиться в комнату, где находится тело, мы заглядываем в другие помещения: спальню, гладильную, кухню, ванную. Мы всегда делаем именно так: сначала осматриваемся, а затем переходим непосредственно к месту преступления. Все окна закрыты, шторы и занавески задернуты. Только в ванной комнате горят тусклые светильники в зеркальном шкафчике. Дверцы шкафа в спальне открыты, перед ним разбросаны бумаги и одежда. На аккуратно застеленную кровать вывалено содержимое ящика. На пустом ящике – металлическая вешалка, на которой повешены в ряд 15 ремней. На кухне ящик со столовыми приборами наполовину выдвинут. В раковине под красным полотенцем лежат ножницы для разделки птицы и нож. Оба предмета в крови. Я обнаруживаю что-то непонятное, завернутое в полотенце. По виду похоже на человеческую кожу, облепленную волосами. Я вынужден присмотреться, прежде чем до меня доходит, что это отрезанное человеческое ухо.
Случаи нанесения увечий жертвам, так называемые мутиляции, встречаются при убийствах редко: в Германии всего пять-шесть раз в год. Причины подобных манипуляций с мертвым телом бывают разные. Они могут быть прагматичными, когда убийце нужно без риска убрать труп с места преступления. Также здесь может иметь место сексуальный интерес или агрессия, при этом раны обычно наносятся по всему телу жертвы, а не только на определенной его части. Но в нашем случае преступник имел другие мотивы. Отрезанное ухо должно было значить нечто иное.
В гостиной запах почти невыносим. Пурпурного цвета шторы на окне задернуты и соединены прищепками для одежды. В комнату едва проникает тусклый дневной свет. Потолочный светильник выключен. Под вынутыми ящиками, на двухместном диване и на кресле, валяются бумаги, пустые шкатулки из-под украшений и отдельные ювелирные изделия. На широкой софе замечаю скомканное шерстяное одеяло, подушку, накрытую желтым полотенцем, и пару смятых тканевых носовых платка. Перед диваном стоит журнальный столик. Он был передвинут и теперь располагается по диагонали. Убитая лежит между софой, журнальным столиком и двухместным диваном.
По моей оценке, возраст женщины – от 40 до 50 лет. Тело распростерто на спине. Я делаю запись в блокноте:
– Пуловер.
– Майка.
– Бюстгальтер натянут выше груди.
– Нижняя часть тела без одежды.
– На ногах белые теннисные носки.
В одном из носков, слева, квадратный плоский предмет. Коллега из службы криминалистической техники достает его. Это бирдекель – подставка под пивной бокал. На нем синими чернилами написан бременский номер телефона. Рядом приписка: «Пожалуйста, позвони мне. Рольф Хармс».
Тело женщины, отрезанное ухо, мужское имя. Неужели дело будет настолько простым? В самом ли деле преступник оставил свою визитную карточку? Бывают ли такие беспечные люди? Бывают. Однажды я расследовал дело об ограблении и убийстве, совершенных одним бродягой.
Удостоверение личности убийцы выпало из его кармана прямо рядом с жертвой. Тогда мы восприняли это почти как оскорбление нашей профессиональной компетентности. Зачем нужны полицейские, если преступники сами себя изобличают?
Но, возможно, здесь мы имеем дело с инсценировкой. Есть вероятность, что преступник оставил ложный след и подтасовал мотив. Мне знакомо и такое поведение по одному из предыдущих дел. Тогда женщина была зверски убита в своей квартире. Во время поиска улик в гостиной мы обнаружили написанную от руки записку «Д. придет. 22:00». Это было как раз время совершения преступления. Благодаря этой записке в течение нескольких дней наше расследование продвигалось в неверном направлении. Мы отчаянно искали «Д.», но не могли найти его среди знакомых погибшей. Только когда мы плотнее занялись ее бывшим бойфрендом, нас ждал успех. В результате допроса тот человек признался. Мужчина не смог пережить расставание и после безрезультатного разговора в приступе ярости убил бывшую подругу. Чуть позже осознав содеянное, он решил инсценировать преступление: написал записку и выдумал человека по имени «Д.».
2
Ноги мертвой женщины широко расставлены. Левая покоится на круглой, пестро расшитой кожаной подушке, правая – на спинке дивана. Между ног – почти пустой стакан с водой, рядом с ним – белые женские панталоны, но только задняя их часть. Переднюю я обнаруживаю в метре от тела под журнальным столиком на полу. Обе части нижнего белья разрезаны по бокам и в промежности. Края ровные, кажется, как будто их резали ножницами. На двухместном диване небрежно брошены черные женские брюки без пояса. На них повреждений нет.
Голова трупа повернута набок в сторону дивана. Глаза закрыты, светло-каштановые волосы длиной до плеч слиплись от крови. Левая сторона головы выглядит необычно, так как там отсутствует ухо. Из пореза кровь стекала вертикально вниз, и на ковре образовалась лужа. Следователи из отдела убийств констатируют: кровавый след соответствует положению тела. Это значит, что преступник отрезал ухо жертвы, когда она находилась именно в такой позе.
На лице женщины также видны повреждения, которые, похоже, были нанесены тупым предметом. Преступник ударил ее по лбу, носу и рту кулаком, вероятно, более пяти раз. Левый глаз налился кровью. Образовалась монокулярная гематома – «синяк».
Черный кожаный ремень шириной 4 сантиметра обернут вокруг шеи дважды и плотно к ней прилегает. Лицо темно-фиолетового цвета, одутловатое. Оно покрыто красными точками, похожими на укусы блох. Такие кровоизлияния возникают при удушении. С первого взгляда становится ясно, как была убита Герта Мальштедт.
На верхней части тела видны раны от ударов, нанесенных острым предметом. Я насчитал шесть: две на левой груди на уровне сердца, одна на правой груди, три на животе – вертикально одна под другой. Видно, что это сделано не узким клинком, а широким и прочным инструментом. Интересно, могли ли лежащие в раковине ножницы для разделки птицы послужить орудием убийства?
Из колотых ран в области сердца кровь стекала к голове. В других же ранах она запеклась. Очевидно, Герта Мальштедт была при смерти в тот момент, когда ей наносили эти жестокие увечья. Кровообращение уже остановилось.
Пара пустых пивных банок на журнальном столике, почти опустошенный бокал с остатками пива, пепельница с семью окурками двух разных марок, зажигалка и пустая пачка сигарет говорят об одном: перед преступлением здесь сидели двое, они выпивали и курили. Другие предметы на столе тоже привлекают мое внимание: пустая шкатулка, порванная золотая цепочка и пустая упаковка от презерватива с номером партии CH: D059362, № 204–015. Находка, которая в будущем окажется важной.
Я пытаюсь представить, что здесь произошло: кто приходил в гости к Герте Мальштедт? Тот самый человек, который оставил подставку для пивной кружки? Почему эта уютная встреча переросла в конфликт? Произошла ли между жертвой и преступником пьяная ссора? Сняла Герта Мальштедт брюки сама, или это сделал преступник? Задушил ли он женщину ее брючным ремнем или взял его из спальни? И, конечно, самый важный вопрос: почему было совершено убийство?
С этими мыслями я покидаю место преступления. Эксперты-криминалисты продолжают собирать отпечатки пальцев. Они обклеивают тело сотнями фольгированных лент, чтобы зафиксировать волокна и другие следы. Им еще предстоит несколько часов работы. Криминалистам требуется терпение, гораздо большее, чем нам, следователям.
3
В управлении я встречаю других коллег, до которых за это время удалось дозвониться. Нас восемь человек, и в моем кабинете немного тесновато. Я рассказываю то, что знаю.
Жертва: Герта Мальштедт, 53 года. Место преступления: ее собственная квартира. Время преступления: несколько дней назад. Причина смерти: сочетание удушения и ударов ножом. Особые приметы: отрезанное ухо в кухонной раковине. Мотив: сексуальный в сочетании с корыстным. Причина отсечения уха: неизвестна.
После этого коллега, допрашивавший родственников погибшей, сообщает следующее: Герта Мальштедт почти пять лет как овдовела и жила одна. Она потеряла опору и начала злоупотреблять алкоголем. Женщина регулярно посещала пивнушки неподалеку от своего дома. Но была у Герты Мальштедт и другая сторона жизни, активная: она работала сиделкой в благотворительном учреждении. Женщина всегда стремилась к близким отношениям со своими родственниками и хорошо справлялась с ведением домашнего хозяйства. Она не давала себе расслабиться, умела радоваться жизни. Близкие не знали, с кем Герта общалась в личном плане. Возможно, она стеснялась говорить об этом.
Допрос соседей оказался не очень продуктивным. Герта Мальштедт вела очень закрытое существование. Соседи иногда встречали ее на лестничной клетке, но мало кто знал по имени. Также в доме не были замечены посторонние люди. Если Герта Мальштедт и сопротивлялась преступнику громко, то на ее крики никто не отреагировал. И ни один из опрошенных не смог ответить на вопрос, когда были задернуты пурпурные шторы. Меня не удивляет столь скудный результат. Сегодня мало кто интересуется своими соседями, социальный контроль больше не работает. Можно относиться к этому по-разному: одобрять или нет. Во всяком случае, для нас, полицейских, это плохо.