Так было не всегда. Я хорошо помню то время, когда я, молодой детектив, пришел в отдел по расследованию убийств. На каждое дело выделялось по два сотрудника, которые занимались обработкой сигналов, поступавших по телефону. Звонило много людей: прохожие, которые случайно что-то увидели, соседи, которым всегда было что рассказать, бабушка, сидящая у окна на своей подушке и зорко наблюдающая за происходящим на улице. Сегодня люди звонят нам редко. В основном по поводу преступлений, которые вызывают большой общественный резонанс: убийства детей или молодых женщин.
В кабинет заходит коллега из отдела криминалистики. Он сообщает, что не обнаружил следов взлома на двери и окнах квартиры. Это означает, что жертва сама впустила преступника. Или же у преступника имелся ключ. В таком случае, как минимум один ключ он забрал с собой, когда покидал место преступления. Дверь квартиры была заперта на два оборота. Криминалисты обнаружили на журнальном столике отпечатки пальцев и части ладони. Пока неясно, кому они принадлежат – Герте Мальштедт или преступнику. Это определит эксперт-дактилоскопист, специалист по отпечаткам пальцев. Он уже направляется в полицейский участок.
Но как нам действовать? В каком направлении пойдет расследование? Это всегда один из самых волнующих моментов нашей работы. Мы часами сидим в офисе на скрипучих казенных стульях или стоим, прислонившись к серым шкафам с документами, кто-то курит, кто-то бродит туда-сюда. Мы разрабатываем идеи и тут же отбрасываем их, иногда тихо обсуждаем, иногда громко спорим, недоумеваем, а затем снова преисполняемся новыми идеями. В этом и заключается творческая составляющая нашей работы. Как первое предложение для журналиста или эскиз для художника, в нашем случае важен выбор правильной стратегии расследования.
Существует всего несколько правил, по которым должно вестись следствие. Но одно из них актуально почти всегда: значимую роль играет личность жертвы. Именно она часто приводит нас к преступнику. Нам нужно знать, кем была Герта Мальштедт. Каковы были ее предпочтения и слабости, ее привычки, распорядок дня, с кем она общалась. Эти знания облегчают поиск, потому что в большинстве случаев преступники и жертвы как-то связаны между собой. Кто были ее собутыльники? Действительно ли она так часто посещала пивнушки, как свидетельствуют родственники? Ответ мы можем найти только на месте, в этих самых пивнушках.
И еще у нас есть бирдекель с именем. Существует ли этот Рольф Хармс на самом деле? Ему ли принадлежит указанный телефонный номер? Или все это просто выдумка? На этот вопрос можно быстро получить ответ. На компьютере я ввожу имя в систему INPOL – общенациональную базу данных полиции. Из нее, например, можно узнать, в отношении кого был выдан ордер на арест, проводилась ли дактилоскопия, сделано ли фото определенного человека, сидел ли он ранее в тюрьме. Я нахожу искомое в городском реестре Бремена, к которому у нас есть доступ: Рольф Хармс зарегистрирован в городе уже шесть месяцев, его квартира находится недалеко от места преступления. В запросе меня ждет еще один сюрприз: Рольф Хармс уже однажды убил человека.
Это произошло за восемь лет до нашего случая, в северной федеральной земле. Рольфу Хармсу на тот момент исполнился 21 год. Преступление раскрыли только через год, и Хармс был приговорен к девяти годам лишения свободы за непредумышленное убийство. Две трети срока он отбывал в печально известной гамбургской тюрьме «Санта-Фу», откуда освободился всего несколько месяцев назад. Неужели мы напали на след? Не стоит ли нам как можно скорее пообщаться с Рольфом Хармсом?
Когда подозрения столь очевидны, всегда хочется действовать быстро. Мы, полицейские, не исключение.
Как правило, такое поведение оказывается неразумным, поэтому я и в этот раз не поддаюсь порыву допросить Хармса немедленно. Я хочу получить о нем больше информации и посылаю запросы во все земельные управления уголовной полиции. Также я пишу в отдел уголовного розыска, который расследовал то убийство, и прошу предоставить мне подробные сведения: о ходе преступления и о показаниях преступника.
4
Мы прилично продвинулись за несколько часов с момента обнаружения тела, но день еще не закончился. Вскрытие Герты Мальштедт назначено на 23:00. В случае так называемого гнилого трупа следует поторопиться, чтобы не потерять существенные сведения о причине смерти и как можно точнее установить время ее наступления. Я вызвал дежурного судмедэксперта из другого города. В прозекторской вручаю двум патологоанатомам в зеленых халатах полиэтиленовый пакет. Внутри отрезанное ухо, ножницы для разделки птицы и нож.
Прозекторская – символическое место. Сама по себе она выглядит как операционная обычной больницы: яркое освещение, столы и инструменты из нержавеющей стали, белая глянцевая плитка, холодная, яркая и отрезвляющая. Если бы только не характерный запах быстротечности жизни, витающий над стерильной чистотой. Это место, где закончились желания и надежды многих людей, жизнь которых оборвалась жестоко и не по их воле. Место, которое каждый раз заставляет меня погрузиться в размышления и иногда загрустить. И это несмотря на то, что к этому моменту я побывал в этом зале, наверное, уже тысячу раз.
Исследование трупа происходит по определенной схеме. Сначала судмедэксперт фотографирует его, фиксирует остатки грязи, кожи и тканей, обнаруженные под ногтями, с помощью черной пасты снимает отпечатки с кончиков пальцев и ладоней, выщипывает несколько волос с головы и лобка. Все это необходимо для сравнения со следами, обнаруженными на месте преступления. Труп раздевают, подробно описывают и документируют расположение каждого предмета одежды. Затем фотографируются повреждения на теле, что наносится на заранее составленную схему трупа. Как именно это делается, каждый специалист решает сам.
Я поступаю следующим образом: кровоточащие раны отмечаю красной ручкой, а некровоточащие, такие как гематомы или синяки, – синей. Прежде чем судебно-медицинские эксперты приступят к вскрытию, повреждения измеряются. К подошве ноги прикладывается рулетка и отмечается, на какой высоте находятся ранения. Затем измеряется расстояние от ран до средней линии тела – это вторая величина.
Судмедэксперты также могут предоставить информацию о том, было ли совершено сексуальное насилие над жертвой во время преступления. Они берут мазки изо рта, влагалища и ануса, с целью зафиксировать возможные следы спермы. Далее берется кровь из бедренной вены, чтобы сравнить ее со следами на месте преступления и определить концентрацию алкоголя в крови.
Затем начинается собственно вскрытие: голова, грудина, живот. Вскрываются спина, руки и ноги, чтобы увидеть, есть ли гематомы. Они могут указывать на то, что жертву пинали, били или сильно сдавливали ее части тела. Спустя почти четыре часа вскрытие закончено. Судмедэксперты сообщают о том, что им удалось обнаружить: Герта Мальштедт была сначала избита, затем задушена и, наконец, зарезана. После этого преступник отрезал ей ухо ножом. То, что в момент убийства она была мертвецки пьяна, мне стало ясно заранее, когда запах содержимого ее желудка наполнил прозекторскую. После лабораторного анализа мы получаем этот результат в цифрах: 2,5 промилле. При микроскопическом исследовании мазков сперматозоиды не обнаружены. Но я все же не хочу исключать убийство на сексуальной почве. Напротив. Все остальные данные говорят в пользу него.
5
Убийство на сексуальной почве – это преступление, совершаемое при тесном контакте с жертвой. Злоумышленник должен иметь возможность приблизиться к ней, чтобы надругаться. В то же время ему нужно ее контролировать. Поэтому хронология такого преступления практически предопределена: жертву с силой бьют кулаком или каким-либо предметом по голове, лицу и верхней части тела, чтобы сделать ее беззащитной, сломить сопротивление и получить возможность совершить над ней сексуальное насилие. Затем преступник душит ее руками или каким-либо предметом. Часто имеет место сочетание двух видов убийства. Преступник хочет быть уверенным в том, что его жертва умрет. Иногда он пытается ускорить процесс, в итоге хватает нож и закалывает ее.
Подавляющее большинство людей не привыкли иметь дело со смертью. Даже для самого убийцы смерть – это необычный и эмоционально очень тяжелый процесс, особенно если он убивает впервые. Я провел много допросов и знаю, что преступники часто совершенно неправильно оценивают ситуацию. Особенно когда они душат жертву руками или с помощью какого-либо предмета. Действительно, через 10–15 секунд сознание отключается, и человек теряет сознание. Но спустя некоторое время начинаются конвульсивные спазмы, от которых все тело сводит судорогой, потом они стихают, через 30 секунд возникают снова и опять стихают. Так происходит восемь-десять раз, пока человек не умрет. Несколько минут, которые преступнику кажутся вечностью.
У меня хранится видео, на котором представлен процесс умирания человека. Гнетущее и одновременно впечатляющее зрелище.
В фильме показан человек, который скончался от несчастного случая в результате практики аутоэротизма. Он сам записал это видео. Не потому, что планировал задокументировать собственную смерть. Вероятно, ему хотелось впоследствии получить сексуальное возбуждение от просмотра записи. Камера установлена на штативе. Посреди комнаты, на высоте около 250 сантиметров – хромированная перекладина. С нее свисает кожаная петля. Перед перекладиной стоит стол. Мужчина обнажен. Он ходит взад и вперед по комнате и почти благоговейно устанавливает перед перекладиной две пальмы. Возвращается к камере и меняет кадр. Затем направляется к стойке, садится на стол, встает под кожаный ремень и натягивает его себе на шею. Он скрещивает руки за спиной, как будто его связали. Подтягивает ноги, раскачивается взад-вперед, свободно свисая, и снова встает на стол. Опять направляется к камере. В следующем кадре стол исчезает. На его месте теперь высокая лестница. Мужчина взбирается по лестнице, надевает петлю на шею, снова скрещивает руки за спиной и снова раскачивается. Затем тянется вверх, вытаскивает голову из петли и ставит ноги на ступени лестницы. Он повторяет это дважды. Однако на третий раз происходит непредвиденное: спустя несколько секунд после раскачивания человек теряет сознание. Он повисает в петле. Через некоторое время его тело начинает сильно дергаться, судороги стихают и возникают снова. В течение следующих минут процесс повторяется еще несколько раз. Затем тело остается неподвижным. Человек мертв, его агония длилась восемь минут.