олодому пакистанцу, что ждет от него ребенка.
Сувати Арроро – первоклассная лгунья, по крайней мере, картина проясняется с каждым новым показанием свидетелей. Как она вообще могла ориентироваться в этой паутине самообмана и лжи? Как ей удавалось существовать, пребывая в постоянном страхе быть разоблаченной и уличенной в обмане? Или ей помогало то, что у людей, с которыми ей доводилось иметь дело, хватало своих проблем?
Редко во время расследования убийства я испытывал столь противоречивые чувства, как в этом деле. Являлось ли ее культурное происхождение решающим фактором для совершения преступления? Или этим фактором была идея о том, что она сумеет использовать украденного ребенка для укрепления своих отношений с женихом и станет финансово обеспеченной? Возможно, именно смесь этих мотивов и заставила Сувати Арроро превратиться в убийцу.
Пусть даже мне не удалось до конца выяснить мотив преступницы исключительно методами профайлинга – все равно я удовлетворен интерпретацией следов на месте преступления и на трупе. Одежда погибшей, отсутствие телесных повреждений, расположение и форма отметин на лодыжках, а также места на теле, где появились трупные пятна, показали, что преступник и жертва должны были знать друг друга. Тот факт, что Ребекка Шван была перемещена на лестничную площадку только через 12 часов после смерти, также свидетельствует о том, что убийца не был свободен в своих действиях после совершения преступления, а находился под социальным контролем. Но только оценив личность жертвы, мы смогли приблизиться к мотиву преступления. Это была интересная очередность следственных подходов, которые удалось опробовать в этом необычном деле.
16
Спустя почти семь месяцев после преступления в суде присяжных в Бремене начинается процесс над Сувати Арроро. Ей предъявлено обвинение в убийстве. Как только у меня появляется такая возможность, я посещаю судебные заседания в качестве слушателя. На этом судебном разбирательстве я надеюсь узнать больше о женщине, которая убила, руководствуясь одним из самых необычных мотивов, известных мне как следователю убойного отдела и как профайлеру.
Сувати Арроро, как и все подсудимые, побывавшие в этом зале суда с его вековой историей, сидит на простой дубовой скамье. Она выглядит усталой. Несмотря на ухоженный вид, уложенные волосы, модный синий брючный костюм и накрахмаленную белую блузку, ей уже не скрыть своего возраста. Я вижу 50-летнюю женщину, глубоко разочарованную, потерпевшую неудачу в жизни. Лишь изредка мы встречаемся взглядами. Но обвиняемая никак не показывает, что узнала меня. В ее глазах так же пусто, как и во время допроса, на котором она, казалось, почти что спала. Я все еще задаюсь вопросом, почему ее лицо кажется мне знакомым. Внимательно слушаю, как она последовательно излагает суду историю своей жизни, делая небольшие паузы для переводчика. Когда Сувати Арроро рассказывает об обстоятельствах, при которых она приехала в Бремен, я обращаюсь в слух, и вдруг на меня снисходит озарение: я вспоминаю, откуда знаю эту женщину.
Это случилось более 15 лет назад. Я только что закончил обучение на инспектора полиции и был переведен на несколько месяцев в специальное подразделение для борьбы с наркопреступностью. Через осведомителя мне стало известно об одной азиатке, которая могла дать наводку на крупного наркоторговца. Сейчас я вспомнил обстоятельства той встречи: я сижу со своим коллегой в гостиной осведомительницы. Это трехкомнатная квартира в восьмиквартирном доме в секторе социального жилья. Жилище комфортно обставлено в европейском стиле. Чем дольше я думаю об этой ситуации, тем больше деталей всплывает в памяти: я даже вспоминаю ее христианское имя – Сюзанна. Она взяла его для того, чтобы лучше интегрироваться в Германии. Тогда она еще носила фамилию своего бывшего мужа-моряка – Бреннеке.
Сувати, или Сюзанне, на тот момент около 30 лет. Привлекательная женщина с вьющимися волосами в стиле «афро» конца шестидесятых и большими золотыми серьгами-креолами в ушах. Я быстро замечаю, что ей нравится манипулировать своей привлекательностью и экзотической внешностью. Женщина охотно описывает нам с коллегой свои отношения с молодым студентом-философом. Он оплачивает свою учебу деньгами, которые зарабатывает на торговле гашишем. Сюзанна не очень хорошо к нему относится, опасаясь, что ее дочь может попасть в зависимость. Мы договариваемся, что она организует нам встречу с ее бывшим парнем. Я буду выступать в роли покупателя. Эта роль мне вполне подходила, так как со своей стрижкой «под горшок» я скорее походил на студента, чем на полицейского.
Через несколько дней я встречаюсь с молодым человеком в квартире Сюзанны. Парень примерно моего возраста, и он мне симпатичен. Конечно, это не самый лучший настрой для разоблачения наркоторговца. Бывший друг Сюзанны хочет узнать обо мне больше, прежде чем в первый раз продать товар. Поэтому мы болтаем о наших интересах: о девушках, музыке, о бременском футбольном клубе «Вердер». Мы понимаем, что у нас много общего. Тем не менее я заказываю у него 10 граммов гашиша «красный ливанец» по цене 6 марок за грамм.
Фиктивная покупка состоялась примерно в то же время, что и «Симпозиум по наркополитике» в Бременском университете. В своей итоговой резолюции эксперты призывали к декриминализации употребления марихуаны. Какой контраст!
У студента нет никаких подозрений на мой счет. Он думает, что я новый парень Сюзанны. Когда он уходит, девушка от радости кидается мне на шею. Через три дня я встречаюсь с дилером в центре города, получаю гашиш и передаю деньги. Затем я заказываю еще одну поставку и на этот раз прошу 100 граммов «красного». Мы договариваемся о цене в 450 марок. Для студента это опасный заказ. Если он действительно доставит столько наркотиков, то, согласно закону, совершит нарушение «предельно допустимого количества». Это уголовное преступление, за которое полагается минимум один год тюремного заключения. Моя совесть бунтует. Я чувствую себя приманкой, агентом-провокатором, который подталкивает парня к решению о доставке такого большого количества запрещенного вещества.
Вопреки информации, полученной от Сюзанны, наше расследование показало, что ее бывший парень не заказывал гашиш по телефону. И ему тоже никто не звонил, чтобы заказать наркотики. Неужели Сюзанна просто блефует, чтобы наконец избавиться от надоедливого бывшего? После долгих раздумий я принимаю решение: звоню предполагаемому крупному дилеру и сокращаю свой заказ до 25 граммов. Согласно закону, это считается «предельно допустимым количеством», – мелкое правонарушение, за которое полагается гораздо более мягкое наказание. Через два дня мы встречаемся в одном пабе в центре города. Я получаю гашиш, но вместо денег показываю свое удостоверение. Мой поставщик не может поверить в то, что я не студент, а детектив. На допросе он объясняет, что ему пришлось самому занять денег, чтобы достать для меня гашиш. Об организованной торговле наркотиками не может быть и речи. Я решаю для себя, что больше никогда не буду участвовать в подобных акциях. Когда я сообщаю Сюзанне о результате операции, она выглядит разочарованной. Девушка по-прежнему говорит об «активной наркоторговле». Ощущение, что она хотела использовать меня, чтобы избавиться от парня, укрепляется во мне еще сильнее. На судебном заседании по делу о нарушении Закона о наркотиках студента приговаривают к штрафу. Я рад, что он не получил клеймо наркоторговца на всю оставшуюся жизнь.
17
Мои мысли быстро возвращаются в зал суда. Я размышляю о том, всегда ли Сувати Арроро так бессовестно лгала ради собственной выгоды. Выходит, она просто патологическая лгунья? То есть она в какой-то степени шла последовательным путем в плане становления своей личности? Было ли преступление против Ребекки Шван лишь печальным итогом почти предсказуемого развития событий?
В последующие дни судебного процесса выясняются все новые и новые подробности из жизни обвиняемой: примерно за полтора года до преступления она посещает курсы общественного питания и устраивается работать горничной на круизный лайнер. Там она вступает в интимные отношения с одним из членов экипажа. Она также скрывает от него свой настоящий возраст и утверждает, что принимает противозачаточные таблетки. Через два месяца Сувати Арроро увольняется. Вернувшись в Бремен, она вскоре связывается с мужчиной по телефону и сообщает, что беременна от него. Женщина явно лжет. Бывший возлюбленный возмущен и упрекает ее. В конце концов он пишет Сувати письмо, в котором обвиняет в обмане. Мужчина настоятельно просит бывшую любовницу пересмотреть вопрос о рождении ребенка. В конце письма он выражает надежду на то, что все это было шуткой. Но Сувати Арроро не впечатляет его отчаяние. Она продолжает настаивать на том, что беременна, а позже посылает фотографию их якобы общего ребенка. На обратной стороне даже написана дата его рождения. Только на суде выясняется, что это был снимок ее внука. Мужчина не имел к нему никакого отношения.
Вскоре Сувати Арроро встречает нового партнера, молодого человека из Пакистана. Тот также свидетельствует, что женщина заявила ему о своей беременности. Но этот парень сделан совсем из другого теста и не похож на ее бывшего мужа-моряка. Он звонит своему отцу в Пакистан, который советует сыну жениться на этой женщине и вернуться домой с ребенком. Сувати Арроро, кажется, рада этому предложению и готова последовать за будущим мужем в Пакистан. Но постоянные ссоры приводят к тому, что и этот ее план терпит крах. Мужчина бросает будущую мать своего ребенка и больше ничего не хочет о ней слышать. И снова проходит совсем немного времени, прежде чем Сувати Арроро вступает в новые отношения. У меня такое ощущение, что обвиняемая похожа на вращающийся волчок. Она пытается компенсировать свои разочарования все новыми и новыми знакомствами, а ее запросы становятся все ниже и ниже. На этот раз она встречает в ночном клубе, где работает барменшей, Марека Карасека. Парень моложе ее более чем на 20 лет. На данный момент он является последним партнером женщины, которая находится в постоянном поиске.