Световые пятна в центре картины — не что иное, как головные прожекторы пассажирского поезда «Амтрак». Его служебный вагон лежит почти поперек исковерканных рельсов. Первый пассажирский вагон отцепился от служебного. Вместе они образуют некое подобие гигантской буквы Т. Пассажирский вагон, прежде чем остановиться, продолжал двигаться по инерции и протаранил локомотив. Удар, по всей видимости, оказался настолько силен, что локомотив едва не переломился надвое и приобрел форму латинской буквы V.
Яркий свет головных прожекторов делает почти непроницаемой окружающую тьму. Однако, внимательно приглядевшись, можно увидеть единственного изображенного на картине пассажира. Это молодая женщина в черной юбке и разорванной белой блузке. Ее спутанные волосы перепачканы кровью. Женщина босиком бредет среди груд искореженных обломков и смотрит широко раскрытыми глазами по сторонам. Она — жертва катастрофы, случайно выжившая после страшного удара, разом покончившего с ее прежней жизнью, с прежним уютным и привычным миром, который исчез под скрежет сминаемого металла.
Что ищет эта женщина? Кого она потеряла? Сможет ли перенести внезапное превращение из жены или матери, сестры или подруги, дочери или любовницы, из счастливого «мы» в одинокое и жестоко страдающее «я»?
И хотя посетителей ждут другие полотна, каждый какое-то время невольно всматривается в темноту у насыпи на этой картине, словно стараясь помочь женщине в ее бесплодных поисках.
Штормовые облака
Спасательный жилет оказывается таким тесным, что мешает ему дышать. Тем не менее Скотт затягивает лямки еще туже. И это бессознательное, инстинктивное движение он делает каждые несколько секунд, оказавшись в вертолете. Гэс Франклин сидит напротив Скотта, внимательно вглядываясь в его лицо. Рядом с ним расположился унтер-офицер ВМС Беркман в оранжевом комбинезоне и шлеме из блестящего черного пластика. Все трое находятся в кабине вертолета береговой охраны Эм-Эйч-65-Си «Дельфин», летящего над волнами. На горизонте Скотт видит смутные очертания скалистого берега Мартас-Вайнъярд. Но вертолет держит курс не на остров, во всяком случае, пока. Трехлапому псу-инвалиду придется немного подождать своего хозяина. Вспомнив о нем, Скотт какое-то время думает о своем питомце. Сниз — некрупный пес белого цвета с черным пятном на глазу. Его любимое занятие — игра в прятки в высокой траве. Год назад из-за развившейся раковой опухоли ему пришлось ампутировать правую заднюю лапу. Уже через два дня после операции пес вовсю карабкался вверх и вниз по лестнице. После звонка Гэсу Скотт из той же закусочной связался по телефону с соседкой, которую перед отъездом попросил позаботиться о собаке. Та сообщила, что Сниз в полном порядке и большую часть времени проводит на крыльце, греясь на солнце. Поблагодарив женщину, Скотт сказал, что вернется через пару дней.
— Не торопитесь, — успокоила его соседка. — Вам так много пришлось пережить. Вы столько сделали для того мальчика. Да что там, вы его просто спасли. Вы молодчина!
Мысли Скотта снова вернулись к собаке с отрезанной лапой: «Если животное может приспособиться к своему увечью, практически забыть о нем и жить полноценной жизнью, почему мне не под силу справиться со своими проблемами?»
Вертолет тем временем продолжает рассекать винтом влажный, густой, словно кисель, воздух. Скотт держится за сиденье здоровой правой рукой, левая все еще висит на перевязи. Дорога от берега до предполагаемого места катастрофы занимает двадцать минут. Глядя на расстилающееся внизу водное пространство, Скотт не может поверить, что проплыл такое расстояние.
Гэс подъехал к закусочной примерно через час после звонка Скотта на белом седане — служебном, как сразу же пояснил он. Скотт, дожидаясь его, пил воду без газа. Подойдя, Гэс передал ему комплект одежды.
— Надеюсь, с размером я угадал, — сказал он.
— Уверен, вещи будут в самый раз. Спасибо, — поблагодарил Скотт и отправился в туалет, чтобы переодеться.
Гэс привез ему хлопчатобумажную футболку и спортивные брюки свободного покроя с большими накладными карманами. Брюки оказались немного велики в талии, футболка — слегка тесной в плечах, поэтому процесс переодевания потребовал от Скотта немалых усилий. Зато, выйдя из туалета, он снова выглядел как совершенно нормальный человек, не привлекающий чрезмерного внимания и не вызывающий подозрений. Вымыв руки, он запихнул медицинскую униформу поглубже в мусорное ведро.
Глядя в иллюминатор вертолета, Гэс указывает рукой куда-то вниз и вправо. Посмотрев в том направлении, Скотт видит белый корабль береговой охраны, стоящий на якоре.
— Вы когда-нибудь раньше летали на вертолете? — спрашивает Гэс, с трудом перекрикивая шум двигателя.
Скотт отрицательно качает головой. Он художник. Кому придет мысль в посадить на борт вертолета человека его профессии? Впрочем, то же самое он думал по поводу частных самолетов — и вот как все обернулось.
Взглянув вниз, Скотт видит еще полдюжину судов, разбросанных по поверхности океана. Спасатели считают, что самолет затонул на большой глубине. Какая-то впадина — так они называли это место. Как объяснил Скотту Гэс, это означает, что на поиски «Лира» или того, что от него осталось, может уйти несколько недель.
— Это поисково-спасательная операция, — говорит Гэс. — В ней участвуют корабли военно-морских сил, береговая охрана и НУОА.
— Как вы сказали?
— Национальное управление по исследованию океанов и атмосферы, — улыбается Франклин. — У этих очкариков есть хитрые сонары. Кроме того, ВВС предоставили нам пару Эйч-Си-130. Плюс к этому в нашем распоряжении тридцать водолазов ВМС и еще двадцать из Массачусетского полицейского управления. Все они готовы приступить к работе в воде, как только мы найдем обломки.
Скотт какое-то время молчит, раздумывая, а потом спрашивает:
— Скажите, это обычное мероприятие для случаев, когда падает небольшой самолет?
— Нет. Все дело в том, что на борту были важные персоны. Такие операции проводятся по звонку самого президента.
Вертолет делает вираж вправо и облетает вокруг корабля береговой охраны. При этом корпус машины так накреняется, что если бы не дверь и не пристегнутый ремень, Скотт наверняка свалился бы в воду.
— Вы говорили, что, когда вы вынырнули, некоторые обломки плавали на поверхности, — кричит ему в ухо Гэс.
— Что?
— Вы видели обломки самолета на поверхности воды?
Скотт кивает:
— Они были охвачены пламенем.
— Это горело топливо, — поясняет Гэс. — Из чего следует, что в баках образовалась пробоина. Вам повезло, что вы остались целы.
Скотт кивает с отсутствующим лицом — он изо всех сил напрягает память.
— И еще я, кажется, видел крыло. Не могу сказать, какую именно часть. Впрочем, могло оказаться и что-то другое. Было темно.
Гэс кивает. Вертолет резко ныряет вниз. Скотту кажется, что его желудок подскакивает к горлу.
— Вчера утром рыбаки, вышедшие в море на лодке, обнаружили куски крыла неподалеку от Филбин-бич, — сообщает Гэс. — И еще поднос для раздачи питания, подголовник и сиденье от унитаза. Понятное дело, мы ищем не целехонький самолет. Похоже, он развалился на части. Не исключено, что в течение ближайших дней к берегу прибьет еще какие-нибудь предметы — все зависит от течения. Весь вопрос в том, развалился ли корпус самолета при ударе о воду или еще в воздухе.
— Простите. Мне хотелось бы сообщить вам больше. Но, как я уже говорил, похоже, в какой-то момент ударился обо что-то головой.
Скотт смотрит на океан. Бесконечное водное пространство простирается вокруг, сколько хватает глаз. Впервые ему приходит в голову мысль, что, может, это хорошо, что в момент катастрофы было темно. Если бы он увидел пустынную водную гладь вокруг себя, ему, возможно, не удалось бы доплыть до берега.
Гэс тем временем ест миндальные орешки из небольшого, герметично закрывающегося контейнера. В ситуации, когда любой другой человек наслаждался бы открывшимися ему красотами природы, он, будучи инженером, видит и оценивает лишь совместное действие природных факторов — земного притяжения, океанского течения, ветра. Таким людям, как Гэс, недоступна прелесть поэзии. Вернее, для них поэзия — в оригинальных технических решениях и целесообразности. Они ценят функцию, а не форму. Для таких, как Гэс, все в мире просто и ясно. Они редко испытывают сомнения и почти никогда не бывают ни ярыми оптимистами, ни законченными пессимистами.
Гэс Франклин родился в Стайвезант-Виллидж. Его отец был мусорщиком, мать — домохозяйкой. Гэс оказался единственным в школе чернокожим молодым человеком, с отличием окончившим Фордхемский университет. Он видел красоту не в природе, а в архитектуре римских акведуков и микрочипах. Согласно его представлениям, любую проблему можно было решить путем ремонта или замены вышедшей из строя детали. В сложных же случаях, по его мнению, следовало просто-напросто разобрать всю систему, а затем, устранив неисправность, опять собрать и запустить заново.
Именно так он относился и к своему браку. В итоге однажды дождливой ночью жена плюнула ему лицо и выбежала за дверь. «Ты бесчувственный!» — крикнула она за несколько секунд до этого. Гэс, услышав ее слова, нахмурился. Чувства у него имелись — в этом он нисколько не сомневался. Только они были другими, совсем не теми, в которых нуждалась его супруга.
Потому в ответ на слова, сказанные ею в сердцах, Гэс просто пожал плечами. А она плюнула ему в лицо и выбежала на улицу. Это случилось в 1999 году.
Утверждать, что Белинда была эмоциональной женщиной, — это все равно что не сказать ничего. И к тому же она не воспринимала никакую технику. Однажды она заявила, что латинские названия цветов уничтожают их таинственность. Стоя в коридоре и чувствуя, как плевок стекает по его подбородку, Гэс сделал вывод, что скорее всего его брак ремонту не подлежит. Они с женой были попросту несовместимы. А вот его жизнь в самом деле требовала системной перенастройки, начать которую следовало с развода.