ект при невыясненных обстоятельствах вывалился в открытый космос из шлюза шаттла. Кадзи предлагал ООН упразднить рискованно самостоятельный Институт, но участившие атаки Рыцарей сделали этот центр одним из ключей к будущему человечества.
И вот теперь перед Кадзи стоял второй колосс, лелеющий непонятные планы, – Институт NERV. А на экране лэптопа мерцали самые секретные документы этого колосса, и инспектор, изучая их, отказывался понимать что-либо в логике Директора Фуюцки. Именно это чувство –детское удивление – испытывал опытный агент, изучая закрытые материалы дела Рей Аянами.
Больше всего, естественно, поражал тот факт, что девочка, вопреки своему официальному досье, не рождалась в общепринятом значении этого слова. То есть вообще: у нее не было биологических родителей, отсутствовала дата рождения, а о первом факте ее появления среди людей свидетельствовал только видеофайл, датированный 8 июля 2001 года, на котором катер тогда еще просто профессора Фуюцки появляется в поле зрения камеры наблюдения базы "Огненная Земля-5".
Кадзи пересматривал это семиминутное видео уже в пятый раз, пытаясь найти что-то новое, и вновь поражался этому странному ученому, который в одиночестве ушел во Мглу, чтобы вернуться из нее с крохотным существом, завернутым в доху. В Мертвом море, образовавшемся после Второго Удара на месте Антарктики, бесследно пропадали целые эскадры и экспедиции, но туда отправился Козо Фуюцки на маленьком суденышке, смог найти путь назад, и, сойдя на берег, ученый лучился неподдельным счастьем, показывая своим ученикам, сбежавшимся к причалу, вопящего младенца с голубым пушком на голове. Кадзи узнал в небольшой толпе Гендо Икари, но его супруги и любимицы профессора – Юй – на Огненной Земле уже не было: она лежала в больнице с крошкой Синдзи.
Честно говоря, помимо этого раритетного видео, в насмерть засекреченных данных практически ничего интересного не было, если не считать того, что Рей Аянами ни разу не проходила полного исследования ДНК. Все связанные с подобной возможностью запросы на исследования ее организма отклонял своим решением лично Козо Фуюцки, после чего таковые запросы и резолюции шли в закрытую секцию досье девочки. Если бы Кадзи не знал истинных обстоятельств Второго Удара, он бы не понял, зачем этой бюрократическо-научной переписке присвоили такую высокую степень секретности, но, к сожалению, высокое положение в ООН подразумевало ознакомление Старшего инспектора с неким проектом, который и привел мир к катастрофе.
"Итак, Рей Аянами – одно из последствий проекта "Эдем", это несомненно. Но, – Кадзи задумался. – Является она частью проекта или побочным результатом? Отправлялся ли Фуюцки именно за ней, или нашел ее случайно? И, наконец, кто она?"
В ходе своих расследований инспектор много раз сталкивался с не вполне естественными явлениями, приучив себя искать ответы на вопросы в порядке важности для дела, и вопрос: "Как такое, блин, вообще может быть?" – в этом порядке занимал одно из последних мест.
"Интересно, понимает ли Акаги больше меня?"
*****************************
В обеденный перерыв Синдзи сбежал от класса подальше и устроился со своим обенто на крыше. Впрочем, почти всю перемену он потратил, водя пальцем по все еще горящей щеке и просто сосредоточенно изучая городские горизонты. Голова не то чтобы прямо болела, но "плыла" вполне ощутимо. Позади него послышались чьи-то шаги и парень, опомнившись, быстро открыл коробочку с обедом, прогоняя свои тревожные и смущающие мысли.
– О, вот он, спящий красавец.
Тодзи и Кенске шлепнулись рядом, доставая бутылочки с соком: этих посторонние размышления от еды не отвлекли.
– Как себя чувствует поцелованный принц? – спросил Айда, наводя на Икари объектив камеры. – Когда последует пробуждение ответных истинных чувств прямо при всех? И когда вы прекратите это позорище с обращением друг к другу – "Икари-кун" да "Аянами"?!
Судзухара протянул руку и нажал кнопку "power" на приборе, игнорируя протестующие вопли друга. Синдзи устало улыбнулся благодетелю, а Айда тяжело вздохнул:
– Ты мне уже второе мега-видео за сегодня портишь, дружище, – Кенске повернул голову к Синдзи. – Великий Тодзи за воротник повесил на дверь Киемидзу, двинул ему раз в брюхо и ушел. Я такой мягкой расправы еще не видел! А перед этим мне из камеры аккумуляторы вынул!
Синдзи уже был в курсе проблемы Судзухары и изумленно воззрился на него. Тодзи отвел глаза:
– Да ты понимаешь, я пообещал старосте, что сильно его лупить не буду.
Икари посмотрел в сторону и втихую ухмыльнулся: Аска на днях как-то странно прошлась насчет того, что Хикари не на того идиота глаз положила. Третье Дитя, конечно, не страдал от избытка опыта в вопросах личной жизни, но и дураком тоже не был, потому сообразил, о ком идет речь. Синдзи только надеялся, что староста не начала просто жалеть заболевшего хулигана.
– Да, Икари, мы отвлеклись!
Синдзи вздрогнул, нехорошо посмотрел на Кенске и воткнул палочки в обед, всем видом демонстрируя, что ему мешают есть. Друзья еще немного постебались над ним по поводу выходки Аянами, пожертвовали сок, поскольку убегая из класса он свой благополучно забыл, и уже собирались вместе на очередной урок, когда на крыше появилась Рей.
Синдзи сглотнул.
Шутовски кланяясь, Тодзи и Кенске пошли к лестнице и исчезли, но через некоторое время из лестничного пролета высунулась голова Айды и его же рука с камерой. Лапища Судзухары ухватила пищащего шпиона за воротник и утащила-таки в недра школы.
Всего этого Синдзи не видел. Он и Рей смотрели друг на друга, пока не раздался звонок.
– Ээээ… Там… Это… – неопределенно высказался парень, краснея. – Звонок…
Девочка наклонила голову:
– Сейчас начинается химия. Ни ты, ни я домашнего задания не сделали, поскольку были заняты накануне, поэтому никакого смысла посещение урока не имеет.
Синдзи вспомнил обстоятельства их вчерашних занятий и поежился, но потом сообразил, что Рей Аянами только что предложила ему прогулять урок.
– Ну… Тогда не пойдем… А ч-чем займемся?
– У меня есть вопрос к тебе. Ты не возражаешь?
Парень только помотал головой: язык упорно отказывался двигаться. Рей села, устраиваясь возле вентиляционного короба и облокачиваясь на него, так что Синдзи ничего не оставалось, кроме как устроиться рядом. Девочка посмотрела на него, раздумывая и словно бы подбирая слова:
– Икари-кун, сначала я хочу рассказать тебе кое-что. Я искренне надеюсь, что мои слова не ранят тебя…
Синдзи очень не понравилось вступление, и в его душе смущение потеснилось, освобождая место напряженной настороженности: Аянами еще никогда так не выражалась. Рей между тем все еще держала паузу, которая сказала Синдзи много больше, чем самые красноречивые выражения лица – девочка колебалась и смущалась. Впрочем, румянец тоже начинал расцветать на бледных щеках.
– Ты помнишь отдых у меня дома после баскетбольного матча?
Парень закивал, не отрывая взгляда от странно взволнованной Рей:
– Д-да, конечно…
– Икари-кун, а ты помнишь… свой сон?
Синдзи был смущен и растерян: он, безусловно, помнил его, это было ярчайшее из сновидений, которые он пережил… Парк, невероятная черная башня, поцелуй… Но что она имеет в виду?.. Он говорил во сне? "О, нет, я сказал что-то о ней, пока спал, и именно потому она убежала из дому…"
В отчаянии он опустил голову:
– Помню… Я сквозь сон сказал что-то н-недостойное тогда, правда?..
– Недостойное? – немного удивленно ответила Рей. – Засыпая, ты сказал: "Ты самая лучшая, Аянами".
Синдзи и смущался, и недоумевал, и чувствовал облегчение одновременно: он ожидал вовсе не этого, боялся много худшего. И хотя даже этих слов было достаточно, чтобы заставить его краснеть, но уж извиняться за них было очень глупо:
– Я… я и правда так… думаю… – с трудом выдавил он.
Аянами порозовела и опустила голову, тихо сказав:
– Я полагаю, что, услышав дальнейшее, ты изменишь свою точку зрения…
– Ч-что?
– Я не удержалась… – Рей откровенно нервничала, сжимая в кулаке ткань своей юбки. – Я хотела знать… Что ты подразумевал, говоря это. И создала сон для нас двоих, чтобы спросить тебя об этом.
Синдзи показалось, что кто-то всемогущий на секунду выключил солнце и одновременно сжал его грудь. Как сквозь толстый слой воды до него доносилось окончание признания Рей:
– … В этом сне я спросила, что ты чувствуешь… ко мне, а ты в ответ меня поцеловал… Я прошу у тебя прощения, Икари-кун…
Парень пытался вдохнуть, но получалось с трудом. Он чувствовал себя очень, очень странно: он боялся Рей, злился на себя, злился на Рей, радовался не пойми чему и недоумевал одновременно, его разрывали десятки вопросов к этой невероятной девочке, которая сидела рядом и…
Плакала. Рей плакала, похоже, едва ли понимая, что с ней происходит.
Синдзи моргнул, немного приходя в себя и глядя на нее. Аянами поднесла к лицу руку, провела по щеке, посмотрела на влажные пальцы, потом перевела взгляд на него и, наконец, всхлипнула, тихо прошептав:
– Раскаяние… Это больно… Мне жаль, что я так поступила с тобой… Обманула тебя ради любопытства…
Синдзи, не раздумывая, взял ее за руку. Он все еще не понимал, как она смогла попасть с ним в один сон, все еще чувствовал, что она его предала, обокрала каким-то непонятным образом, но это уже теряло всякое значение. Глядя на нее, он с трудом представлял поступок, который не смог бы простить плачущей Рей.
– А-аянами… А… – Синдзи запнулся, глядя ей в глаза. Он очень хотел, чтобы она перестала плакать, и потому неожиданно для себя улыбнулся. – О чем ты хотела… Меня спросить?