Синдзи кивнул:
– То есть, мы победили?
– Пока нет, и это вторая по важности новость. Но об этом в конце. Ты полностью изменился, практически стал другой личностью… Осознаешь это?
Парень задумался, провел рукой по лбу, но все же утвердительно кивнул снова:
– Да, Директор.
– И в чем, по-твоему, главное изменение?
– В отсутствии боли.
Пораженный скоростью ответа, Фуюцки вновь всмотрелся в него: ни малейшего признака удовольствия, радости, хотя бы удовлетворения не читалось на лице парня.
– Хорошо, – все же произнес Директор. – А еще?
– Я не чувствую давления эмоций. Появилась способность быстро принимать сложные решения, обострилась интуиция. Остальные изменения или зависят от этих, или малозначимы.
"А вот эмоции стоит проверить…"
– Понимаю. Синдзи, есть еще одна новость. По поводу Сорью…
Икари внимательно смотрел на Директора, ожидая продолжения. Только и всего.
– Мы не можем вернуть ее в сознание. Вскоре после извлечения она впала в кому.
Синдзи некоторое время осмысливал информацию.
– Я могу увидеть ее?
Фуюцки озадаченно поднял брови:
– Ты что-то чувствуешь к ней?
– Нет. Но я должен ее навестить. Полагаю, это правильно.
Последние сомнения развеялись. Новая личность Икари проявляла сложные социальные навыки, среди которых важное место занимало чувство долга, не замутненное никакими переживаниями. Директор опустил голову: "То, о чем мечтали индийские отшельники, греческие мыслители, получил парень, спасающий человечество. Думаю, высшая справедливость все же существует".
– Ясно. После окончания процедур тебя к ней проводят. И еще одно. На три недели я выписываю тебя из госпиталя, и ты возвращаешься к Кацураги. Отдыхай, гуляй, привыкай к своей личности, можешь даже ходить в школу, но постарайся не привлекать к себе излишнего внимания…
Фуюцки положил руку на плечо Синдзи:
-…Но по истечении этого времени ты вернешься сюда, чтобы узнать, зачем ты прошел весь этот путь. Тебе предстоит, наверное, самый важный последний визит во Внешний Сон.
– Понимаю. Однако не означает ли прекращение боли невозможность погружаться в Экстрасомнию?
Директор заинтересованно посмотрел на него:
– А ты как полагаешь?
Синдзи на секунду закрыл глаза, а когда вновь открыл их, в них быстро гас отблеск странного сияния:
– Полагаю, нет.
*************************
Два дня спустя
С трудом ориентируясь в коридорах Института и поминутно сверяясь с картами, Мисато упорно искала место, где ее должен был ждать отпущенный докторами Синдзи. Женщина целеустремленно глушила своими топографическими изысканиями страх перед встречей с изменившимся подопечным, чей бесстрастный взгляд до сих пор стоял у нее перед глазами.
– Мисато-сан?
Кацураги едва не подпрыгнула, услышав голос парня за спиной, и быстро обернулась: буднично одетый Синдзи, несмотря на холодноватое выражение лица, выглядел куда менее страшно, чем навоображала себе Мисато.
– Синдзи-кун, здравствуй! А почему ты… Ты же должен был ждать меня дальше… Ну, там…
Икари кивнул:
– Вы не заблудились, не переживайте. Я заходил к Аске.
– И… Как она?
– Без изменений.
– Понятно, – Кацураги невольно приняла этот тон обмена репликами. – Идем домой?
– Да, Мисато-сан.
Они направились к выходу, и женщина с готовностью отдала роль ведущего своему подопечному.
– Ты знаешь, что Рей и Каору тоже выписали? – нарушила тишину Мисато.
– Да.
Молчание. Тяжелый стук эскалаторов. Все больше людей, последний КПП "глубинного" NERV, вокруг начали появляться студенты и практиканты, и, наконец, Синдзи и Мисато оказались у служебного выхода Института. Уже открывая дверь, Мисато поддалась внезапному порыву:
– Синдзи, скажи, что ты чувствуешь, посещая Аску?
"Если он скажет "ничего", я, наверное, разрыдаюсь…"
Парень как-то странно посмотрел на нее и тихо ответил:
– Я чувствую, что она заслуживает уважения. Она боролась, даже когда вы этого не видели.
– Боролась? С кем?
– С собой.
***************************
Мисато с шумом всосала в себя вторую подряд банку пива и хлопнула ею по столу. Синдзи безразлично уплетал свою порцию еды, практически игнорируя вызывающее поведение опекуна. "Значит, тебе все пофиг? – с мрачным пьяным удовлетворением подумала женщина. – Момент. Проверочка".
– Син-кун… Слушай, ты мне так и не сказал, за каким… кхм… дьяволом ты рванул спасать Аянами?
Синдзи положил палочки, отставил тарелку, и лишь затем поднял взгляд:
– Я думаю, это очевидно. Я любил ее.
– Но ты же знал, что очередная ее смерть во Внешнем Сне уже ничего не изменит, так? Может, ты все же спешил спасать человечество?
– Знал. Человечество не при чем.
– Тогда… Ты знал, что можешь умереть… в реальности… Рисковал, чтобы спасти безразличную к тебе девушку… Человечество по боку… И ты до сих пор считаешь это правильным?
– Считаю.
Мисато механически щелкнула кольцом очередной банки, чувствуя, что быстро трезвеет.
– Объяснишь?
– Думаю, стоит попробовать, – Синдзи сложил руки на столе и слегка нахмурился, подбирая слова. – У меня был выбор: спешить ей на помощь или нет, но в обоих случаях я рисковал собой. В первом случае я мог умереть либо стать таким, каким стал, во втором – я бы предал единственного близкого человека, который сказал, что любит меня.
– Но… Ты не думал, что ты любил немного другого человека, а не ту Рей, которая вернулась после битвы с Четвертым Вестником?
Мисато вдруг осознала, что и с кем обсуждает, и покраснела, чувствуя ненависть к себе, но реакция Синдзи целиком оправдала ее взрослый тон беседы:
– Нет. Это та Рей.
Интонации ответа споров и уточнений не предусматривали, и Кацураги начинала жалеть, что затеяла эту проверку подопечному: "Он-то выдержит, а я?" Внезапно она припомнила одну ранее сказанную парнем фразу и оторопела.
– Ээээ… Синдзи-кун?
– Да, Мисато-сан?
– Ты сказал, что мог или умереть, или… стать таким, каким стал… Ты что… знал?..
Синдзи кивнул:
– Догадывался.
– Но… Тогда зачем? Ты знал, что даже в лучшем случае утратишь свои… чувства к ней? ЗАЧЕМ??? – женщина хлопнула ладонями по столешнице, отказываясь принять этот абсурд: "Блин, ну скажи, что ты просто не думал ни о чем… Что ты не продумал… Некогда тебе было думать!! Некогда, понял?!!"
– Она любила меня, Мисато-сан. А я любил ее. Поступи я по-другому, и наше общее, пусть крохотное, прошлое потеряло бы всякий смысл.
Женщина опустила голову на руки, напрасно пытаясь убедить себя, что разговаривает с подростком. Хмель вновь окутал сознание, и она всерьез помолилась за то, чтобы их общение оказалось пьяным бредом.
"Он рос без родителей… Прожил всю жизнь с жуткой болью… Пережил гибель любви единственного близкого человека… Может, он уже заслужил такую мудрость? Блин… Какая жуткая награда…"
– Мисато-сан?
– А?
– Вы задремали. – Синдзи стоял рядом, держа в руках легкую ветровку. – Прошу прощения, я могу сходить пройтись?
– А… Да… Конечно, Синдзи-кун…
– Я, возможно, задержусь допоздна, хочу размяться и подумать. Ужин я приготовил, разогрейте, если захотите.
– Конечно. Спасибо, Син-кун.
Парень дошел до дверей, когда Мисато сообразила, что он может ей помочь еще с одним делом. "Да ладно, в конце концов, ему ведь теперь все равно…"
– Подожди, пожалуйста, – она сняла со спинки стула пиджак, покопалась в кармане и извлекла два конверта. – Я забирала в бухгалтерии твою обновленную зарплатную карточку, и мне всучили еще и карточку Аянами. Раз уж ты идешь… Не мог бы ты…
Мисато внимательно смотрела в глаза Синдзи, но…
– Конечно. Я могу ей занести.
Когда пискнул дверной замок, Кацураги почти сразу вновь заснула, понимая, что Синдзи прошел ее проверку с блеском.
*************************
Синдзи остановился рядом с нужной дверью и обнаружил, что она не заперта. Он осторожно толкнул ее и одновременно нажал кнопку звонка, предупреждая Рей о своем визите. Наклонившись к замку, парень понял, что тот просто-напросто неисправен: язычок выщелкивался слишком далеко, не позволяя сработать электронному запору.
Тем не менее, на мелодичный звон хозяйка не отреагировала, и Синдзи медленно вошел в квартиру. Помещение, как и раньше, выглядело необжитым и безликим, но нигде не было и следа мусора или пыли. Беспорядочно разбросанные вещи, дорожка которых уходила в ванную, красноречиво указывали на нынешнее место пребывания хозяйки.
Парень разулся, подошел к прикроватному столику, опустил на него конверт с карточкой и потянулся за ручкой, чтобы написать записку Аянами, когда позади него отодвинулась ширма, отделяющая ванную от квартиры. Синдзи обернулся: в дверном проеме застыла Рей, пытавшаяся обернуть вокруг обнаженного тела маловатое для нее полотенце.
– Икари? Что ты здесь делаешь?
Синдзи легко удерживал взгляд на уровне лица Рей:
– Кацураги-сан попросила занести тебе твою новую банковскую карточку.
Повисло молчание. Подростки смотрели в глаза друг другу, и парень, наконец, кивнул: