– Подожди, Темный, – ответил мужчина в мглистой одежде. – Договор не начал воплощаться, а право Печати скорее исключение.
Обмен взглядами, скрытыми в тенях капюшонов, продолжался, несмотря на то, что прямо перед Великими Евангелион быстро распадался, теряя броню, дымчатую плоть и превращался в человеческую фигуру. Оставшийся на месте гиганта парень с тоской смотрел на барельеф под текстом Договора.
– Хорошо. Мы выслушаем тебя, Синдзи Икари, единственный пришедший человек.
– Я хочу знать о последствиях выбора.
Великие переглянулись. Фигура в сером кивнула остальным и повернулась к Икари:
– Я Великий Пути.
…Тьма, пронизанная молниями. Ленты-крылья. Низко надвинутый капюшон…
– Да, – кивнул Великий. – Это был мой Вестник, Вестник Пути. Итак, что именно ты хочешь узнать? Задавай вопросы.
– Что такое Слияние? – спросил Синдзи, с трудом отрывая взгляд от ослепительно красивого барельефа.
– Мир, где желания идут в ногу с возможностями. Где кошмар лишь укрепляет, боль предупреждает, а путь вселяет уверенность в своей конечности. Где ты не будешь грустить по утраченному. Этот мир обретет плоть в яви, найдя поддержку во Сне. Люди останутся людьми, Спящие – Спящими, но наша связь станет непреложна.
– Что люди потеряют?
– Память о своей жизни. Стремление к уничтожению. Лживость. Желание боли… – Великий замолчал. – Много чего. Сон не идеален, но лишен огромного количества недостатков.
Синдзи задумался, а Великие просто молчали, терпеливо ожидая продолжения. Наконец, парень поднял голову:
– А что произойдет, если вы просто заберете всех людей в свой Сон?
– Да, это второй вариант Договора. Человечество в целом и люди в частности прекратят свое существование. Спящих станет больше. Мы прекратим связь с вашими снами. Для нас так больше преимуществ, меньше риска. Это невозможно объяснить человеку.
Вновь обвалилась густая тишина. Где-то далеко часы прежнего мира отстукивали последние секунды своей работы, чутко прислушиваясь к следующим словам щуплого подростка.
– Я хочу, чтобы вы знали… Я шел сюда не вершить судьбу мира, а за своей судьбой. Поэтому я хочу знать, что станет с Печатью Договора. Что будет с Рей Аянами?
Великий Пути обернулся к стеле:
– Ответишь на этот вопрос?
– Печать Договора прекращает свое существование в момент свершения Договора, – безразлично сказала Рей. – Я лишь гарантия мира.
Синдзи молча кивнул, и Великий Спящий с ощутимым интересом сказал, подходя ближе:
– Ты очень необычный человек, Синдзи Икари… Ты ведь не для того себя уничтожил, чтобы совершить последний рывок и услышать это?
Парень поднял глаза и всмотрелся в безмятежную тень под капюшоном:
– Нет, не для того. Что будет, если я разорву Договор? Она выживет?
Фигура в одежде цвета тумана тоже подошла ближе и с хорошо слышным удивлением спросила:
– Ты хочешь сказать, что готов во имя своей любви пожертвовать счастьем человечества?
– Нет, – поправил его Синдзи. – Я хочу, чтобы она жила. Это возможно?
Барельеф на стеле не изменился в лице, хотя даже Великие невольно обернулись к той, во имя которой приносилась эта жертва.
– Да, – наконец сказал Великий Спящий. – Но известна ли тебе цена разрыва Договора?
– Тебе известно, хочет ли она жить? – в тон ему спросил Великий Темный.
– Нет, не известно. Нет, как и ей, – спокойно ответил Синдзи.
Великие переглянулись, и Великий Пути тихо произнес:
– Цена Договора – наш мир. Ваши сны отравляют нас. Вы слишком… тяжелы даже для Внешнего Сна, и страдания человечества всей невероятной тяжестью давят на нас. Мы, Лорды Сна – его ипостаси. Отрицание, Познание, Кошмар, Путь и Видение. Страданию нет места тут.
– По крайней мере, не было, – добавил Темный, – пока человечество не научилось видеть сны.
– Поэтому, – продолжил Великий Пути, – нам нужно или исправить человечество, или забрать его, или… Получить кого-то, кто станет Лордом Боли.
– Это бессмертие, ограниченное всемогущество в пределах Сна и просто могущество вне его, – добавила фигура цвета Мглы. – Но вместе с тем, это боль. Непрерывная и бесконечная, тем ужасная, что она дистиллирована, сгущена, и она всегда есть.
– Я полагаю, этим Лордом должен стать тот, кто расторгает Договор? – просто спросил Синдзи.
– Да.
– Приемлемо, – кивнул Синдзи, глядя в глаза Рей.
Фигура в серо-зеленом подошла к нему вплотную и положила руку на плечо:
– Ты плохо понимаешь, что такое бесконечность, Синдзи Икари. Я обречен до конца существования разума во Вселенной ощущать сомнения, вечно отрицать и противоречить себе, не в силах принять окончательного решения даже в вопросе жив ли я…
– Вечная тьма, кошмар… – добавил Великий Темный.
– Путь без конца, без надежды поставить точку, ненависть к остановкам, презрение к упавшим…
– Непрестанное познание, самосовершенствование, поиск ответов, которые лишь обращаются вопросами…
– Видение за видением, ни единого четкого образа, и так всю вечность, Синдзи Икари, – тихо окончил Великий Спящий. – И самое главное, ты останешься человеком, без единого шанса, что эти ощущения притупятся. Да, ты станешь могучим, научишься мыслить и чувствовать одновременно со страданием, но отрешиться от него не сможешь…
Синдзи молчал, но раздумье было недолгим:
– Если это цена жизни Рей… Я это приму.
– Человечество, как всегда, никого не интересует, – удивленно сказал Великий Познания. – Ты очень сильный и волевой, но все же ты человек.
– Да, – добавил Великий Спящий. – Людям станет немного проще жить с появлением Великого Боли, но не более того. Ты все еще намерен расторгнуть Договор?
– Да.
Великие молчали, бездна ждала, замершая на Скале Договора Рей пустыми глазами смотрела на Синдзи. Часы мира сделали неуверенный ход и вновь замерли.
– Рей, скажи мне кое-что, – обернулся к барельефу Великий Темный. – Что ты будешь делать, если останешься в живых?
Когда зазвучал ее ответ, Синдзи впервые вздрогнул.
– Я уйду в мир людей.
Темный удовлетворенно кивнул и посмотрел на Синдзи, продолжая обращаться к Рей:
– Почему?
– Он любит меня. Я ничего не чувствую к нему. Но это не значит, что я… Вправе умножать его страдания собой…
– Рей, о чем ты?!! – воскликнул Синдзи. – Какие страдания? Мы будем вместе! Ты же сказала, что тебе нужно быть со мной! Это же… Судьба!
– Этим придется пожертвовать. Ты уничтожил себя и обрел свои чувства. Я так не могу.
Парень задрожал, с трудом сдерживая рвущееся наружу отчаяние, но все же опомнился:
– Понимаю. Ну что же… Мое решение неизменно. Я разрываю Договор.
Великий Спящий подошел к стеле и взмахом ладони стер свою подпись, после чего обернулся к Синдзи:
– Подойди.
Подпись "Фуюцки" сменилась на "Икари", и Синдзи, подняв взгляд на Рей, глаза которой расширились от боли, смахнул свое имя с белого камня. Девушка закричала, исчезая, и бездна начала стремительно затягиваться Мглой, которая рождалась клубками, захватывала пространство вокруг, поглощая и растворяя ничто. Прежде чем исчезнуть в туманной дымке, Великий Спящий взялся за края своего капюшона и, сбрасывая его, сказал:
– Добро пожаловать в мир боли, наш Великий брат.
Эпилог
Автомобиль плавно притормозил у центрального входа Мемориала.
– Где цветы?
Девушка молча приняла у спутника букет и, не оглядываясь на него, пошла по центральной аллее. Седоволосый молодой человек прикурил сигарету и затянулся, не отрывая взгляда от уходящей. Водитель подошел к нему:
– Разрешите обратиться?
– Валяй.
– Мы поедем забирать доктора Акаги после того, как отвезем в Институт профессора Сорью?
– Ага. Знаешь, где эта тюрьма?
– Так точно!
– Славно. Ее прямо у ворот пять-шесть контор цапнуть хотят, так что готовься, будет жарко.
Они помолчали, глядя на вход в Мемориал, и водитель робко спросил:
– Не пойдете, господин майор?
– Нет. Госпожа завотдела всегда туда ходит сама.
– Простите… Но почему тогда она взяла с собой вас? – робко спросил молоденький лейтенант.
– Не прощу, – мрачно сказал тот, которого назвали майором, но видя перепуганное лицо водителя, хлопнул его по плечу. – Да ладно тебе. Привычка у нее такая, лейтенант. Брать меня с собой и в то же время не брать с собой.
– Гм, – водитель замер в нерешительности, когда остро прищуренные красные глаза пришпилили его к месту.
– Но-но, лейтенант. Никаких вольностей мыслей и так далее.
– Да, господин майор. Слушаюсь. Виноват.
– Ну и пошел в салон, – лениво сказал майор вновь обернувшись вслед уже крохотной рыжеволосой фигурке в длинном пальто. Когда-то – всего один раз – он не стал стоять тут.
Аллея, посвященная памяти "институтской резни". Безжалостная военная съемка отразила все ужасы бессмысленно жестокого штурма. Нашлось даже место оплавленной площади перед Институтом – месту, где военные применили тяжелое оружие, уничтожая своих и чужих. Всегда много лент, фигурок оригами.
В конце аллеи – скульптурная группа с пафосной надписью, которую никто никогда не читает. Напряженно замершие у экрана мужчина и женщина. У их ног – парень и девушка, затянутые в облегающие комбинезоны. Они изображены тянущими руки друг к другу. Завотдела NERV-2 Сорью, которую пригласили на утверждение проекта, внесла всего одну правку…
Майор службы безопасности NERV-2 Каору Нагиса грустно улыбнулся: Аска потребовала, чтобы пальцы парня и девушки соприкасались.