Господин Гофман, я должен просить вас… Всякое вмешательство, всякая помеха могут быть смертельно опасными… Лучше всего было бы вам остаться внизу.
Гофман. Вы требуете слишком многого… Но… что делать?!
Доктор Шиммельпфенниг. Не более, чем нужно. (Уходит.)
Гофман (остается; замечает Лота). Я дрожу, волнение пронизывает все мое существо. Скажи, пожалуйста, ты хочешь уезжать?
Лот. Да.
Гофман. Сейчас, посреди ночи?
Лот. Мне только до Шиммельпфеннига.
Гофман. Вот как! Конечно… обстоятельства сложились так, что быть у нас – и в самом деле не удовольствие… Итак, всего хорошего…
Лот. Благодарю за гостеприимство.
Гофман. А как же с твоими намерениями, с твоим планом?
Лот. С каким планом?
Гофман. С твоей работой, – я имею в виду твое экономическое сочинение о нашем районе. Должен тебе сказать… Хочу просить тебя как друга, искренне и сердечно…
Лот. Не беспокойся. Завтра я перевалю через горы.
Гофман. Это, действительно… (Обрывает фразу.)
Лот… очень мило с твоей стороны, – ты это хотел сказать?
Гофман. В сущности, да… в известном смысле. Впрочем, извини, я так ужасно взволнован. На меня, Лот, ты можешь всегда рассчитывать! Старые друзья все-таки всегда самые лучшие. Прощай, Лот, прощай! (Уходит в среднюю дверь.)
Лот (раньше, чем уйти, оборачивается и словно вбирает взглядом в свою память всю комнату. Тихо). Теперь можно идти. (Уходит, бросив последний взгляд на комнату.)
Несколько мгновений комната остается пустой. Доносятся приглушенные крики и шум шагов, затем появляется Гофман. Закрыв за собой дверь, он спокойно извлекает записную книжку и, раскрыв ее, что-то в ней подсчитывает. Потом он отрывается от своего занятия, прислушивается, проявляет беспокойство, идет к двери и снова прислушивается. Вдруг кто-то стремительно сбегает по лестнице. В комнату врывается Елена.
Елена (еще снаружи). Зять! (В дверях.) Зять!
Гофман. Что там?… Что случилось?
Елена. Соберись с силами – ребенок мертв.
Гофман. Боже! (Выбегает из комнаты.)
Елена (одна. Осматривается и тихо зовет). Альфред! Альфред!! (Не получая ответа, начинает кричать все сильнее.) Альфред! Альфред! (Спешит к дверям, ведущим в зимний сад, смотрит в них испытующим взглядом. Выбегает в зимний сад. Вскоре появляется снова.) Альфред! (Все более встревоженная, подбегает к окну, смотрит на него.) Альфред! (Распахивает окно, встает на стул, стоящий возле него.)
В этот момент со двора отчетливо доносятся вопли пьяного хозяина Краузе, ее отца, возвращающегося из трактира: «Так-то, так, не у меня ли парочка дочерей-красавиц, так-то?» Елена издает короткий крик и бежит, словно преследуемая кем-то, к средней двери. По пути она обнаруживает письмо, оставленное Лотом на столе. Она хватает его, разрывает конверт, быстро читает, громко произнося отдельные слова из письма: «непреодолимые!», «никогда больше!» Она роняет письмо из рук, шатается: «Все кончено!» Она пересиливает себя, хватается обеими руками за голову, кричит коротко и резко: «Все кончено!» Выбегает через среднюю дверь. Голос хозяина Краузе приближается: «Разве этот сад не мой? Не у меня ли красавица-баба? Чем я не красавец-мужчина?» Елена, все еще в поисках, как безумная вбегает из зимнего сада и встречает Эдуарда, который идет за чем-то в комнату Гофмана. Она обращается к нему: «Эдуард!» Он отвечает ей: «Фрейлейн?» Она спрашивает: «Я хочу… я хочу видеть господина Лота…». Эдуард отвечает: «Господин доктор Лот уехали в коляске господина доктора Шиммельпфеннига!» Затем он исчезает в комнате Гофмана. «Это правда?» – вскрикивает Елена и с трудом удерживается на ногах. Ее охватывает энергия отчаяния. Она бежит к авансцене и хватает охотничий нож с перевязью, который висит на оленьих рогах над диваном. Она прячет его и молча стоит в темноте, господствующей на авансцене, пока Эдуард, вернувшийся из комнаты Гофмана, не выходит в среднюю дверь. Голос хозяина Краузе звучит все отчетливее: «Так-то, так! Ну чем я не красавец-мужчина?» При этих звуках Елена, точно по сигналу, бросается в комнату Гофмана и исчезает в ней. В опустевшей комнате слышится голос пьяного Краузе: «Так-то, так! Разве не у меня самые красивые зубы, хе? Не у меня ли самый лучший сад?» Через среднюю дверь входит Миля. Она смотрит по сторонам ищущим взглядом и зовет: «Фрейлейн Елена!» И снова: «Фрейлейн Елена!» Ее крики прерываются голосом хозяина Краузе: «И деньги мои!» Миля бежит к комнате Гофмана, входит в нее, оставляя открытой дверь. Она тотчас же выбегает оттуда в безумном испуге. С криком мечется она по комнате, с криком бросается из комнаты в среднюю дверь. Ее непрерывный вопль слышится еще несколько секунд, все более удаляясь. Затем слышно, как открывается тяжелая наружная дверь, как она с грохотом захлопывается, как шумно вваливается, запинаясь о порог, хозяин Краузе. И наконец совсем близко раздается хриплый, гнусавый, запинающийся голос пьяницы: «Так-то, так! Не у меня ли парочка дочерей красавиц?»
Потонувший колоколДраматическая сказка в пяти действиях в переводе К. Бальмонта
Действующие лица
Гейнрих – колокольный литейщик.
Магда – его жена.
Дети их.
Соседка.
Пастор.
Школьный учитель.
Цирюльник.
Старая Виттихен.
Раутенделейн – существо из рода эльфов.
Никельман – стихийный дух.
Лесной фавн – из породы фавнов.
Эльфы.
Лесные человечки и лесные женщинки.
Фон сказки: горная цепь и деревня у подножия гор.
Действие первое
Горный луг, окруженный елями, исполненными шороха. Слева, на заднем фоне, наполовину затененная нависшей скалой, небольшая хижина.
Впереди, справа, возле лесной опушки, старый колодец; на верхней его закраине сидит Раутенделейн. Наполовину ребенок, наполовину девушка, существо из рода эльфов. Она расчесывает свои густые красно-золотые волосы; отмахиваясь от пчелы, которая назойливо мешает ей.
Откуда ты, жужжалка золотая,
Ты, лакомка, ворующая сласти,
Готовящая воск! Ты, птичка солнца,
Оставь меня! Уйди! оставь меня!
Ты видишь, этим бабушкиным гребнем,
Из золота, я волосы чешу,
И надо до ее прихода кончить,
А то она рассердится. Ступай же!
Оставь меня в покое, говорю!
Чего тебе здесь нужно? Что ты ищешь?
Ну, разве я цветок? Ну, разве рот мой —
Какой-нибудь душистый лепесток?
Лети к лесной опушке, дальше, пчелка,
Через ручей, там крокусы цветут,
Фиалки голубеют, ключ небесный:
В их чашечки вползи, и пей, пока,
Как пьяная, ты не начнешь шататься.
Ты слышишь, я серьезно: марш домой,
В свой замок! Ты ведь знаешь: ты в опале,
Да, Бабушка Кустов тебя не любит
За то, что воск ты делаешь церковный.
Ну что ж, тебя и этим не проймешь?
– Эй, ты, труба на бабушкиной кровле,
Пошли-ка мне сюда немножко дыму —
Небесное созданье прогони!
Скорее! Гулле, гулле! Вулле, вулле!
Марш, марш!
Пчела улетает.
Ну, наконец-то, убралась.
Несколько мгновений Раутенделейн без помехи расчесывает свои волосы, потом она нагибается над колодцем и зовет:
Эй, Никельман! Оге! Оге! – Не слышит.
Давай себе сама спою я песню.
Не знаю, откуда пришла я,
Не знаю, куда иду.
Птичка ли я лесная,
Фея ли. Здесь я жду.
Цветы головки склоняют,
Ароматом весь лес наполняют,
Но чьи разгадали мечты,
Откуда цветы?
И бывает, что сердце тоскует,
Все его что-то волнует:
Мне так хотелось бы знать
Отца и родимую мать.
Нельзя, так не надо,
В сердце услада,
Я светлокудрая нимфа! Я рада!
Снова зовет, наклоняясь над колодцем.
Эй, старый Никельман, взойди же кверху!
Нет Бабушки Кустов, пошла набрать
Еловых шишек. Мне одной так скучно.
Приди и расскажи мне что-нибудь.
Пожалуйста, а я за то сегодня ж
Куницей проберусь в курятник ночью
К богатому соседу, для тебя
Найдется там петух, весь черный-черный. —
Идет! Эй, Никельман! – В воде – глю-глю.
Серебряные шарики кружатся
И вверх плывут. Взойдет он и разрушит
То зеркало, с отливом черноцветным,
В котором отражаюсь я внизу.
(Играя с своим отражением.)
Приветствую вас, дева водяная!
Как вас зовут? Как? Раутенделейн?
Красавица из молодых красавиц?
Да, ты? – Я – Раутенделейн.
Что говоришь ты? Пальцем указала
На нежные свои сестрицы-грудки?
Смотри, не хороша ли я, как Фрея?
Волна моих пылающих волос
Не из лучей ли солнечных? Ты видишь,
Оттуда из воды ответным блеском,
Как слиток золотой, они горят?
Ты огненную сеть лучистых прядей
Показываешь мне, ты расширяешь
Узор, как будто хочешь рыб ловить
В воде глубокой: ладно! Так лови же
Мой камень, ты безмозглое созданье, —
И тотчас похвальбе твоей конец.
А я как прежде. Никельман, скорее,
Придумай чем-нибудь убить мне время.
Ну, вот он.
Никельман по грудь поднимается из колодца.
Ха, ха, ха! Хорош же ты!
Тебя увидишь, вдруг гусиной кожей
Покроешься, и, что ни взгляд, все хуже.
(Водяной старец, в волосах у него камыши, с него капает вода, он делает глубокие вздохи, как тюлень. Глаза его мигают, пока он не привыкает к дневному свету.)
Брекекекекс.