– Давай, шевелись, – прозвенел в его голове сморчок. – А то ты становишься таким же медлительным, как толстопузые.
Не отпуская руки Яттмур, вместе со своей подругой он зашагал по берегу обратно к лодке. Дул холодный ветер, принося с собой из океана морось. Все четверо толстопузых стояли, обнявшись, на том месте, где Грин приказал им его ждать. Увидев Грина и Яттмур, рыболовы все разом упали на землю, приняв позы покорности и унижения.
– Можете бросить валять дурака и подняться, – спокойно сказал им Грин. – Впереди у нас много работы, и вам тоже придется попотеть.
Хлопая рыболовов по жирным спинам, он погнал их вперед в сторону лодки.
Ветер, дующий над океаном, был пронзителен и остер, словно осколки стекла.
С точки зрения редких странников, проплывающих в небе, лодка с шестью пассажирами на борту казалась всего лишь качающимся на волнах куском дерева. Остров с высокой центральной скалой правильной формы теперь остался далеко за кормой.
На импровизированной мачте были укреплены сшитые грубыми стежками листья; под резкими порывами ветра листья эти давно уже истрепались и паруса потеряли смысл. В результате всякая возможность хоть как-то управлять ходом лодки была забыта, и теперь они продвигались на восток, несомые сильным теплым течением.
Люди наблюдали за окружающим их водным простором, по которому плыла лодка, кто с апатией, кто с вниманием, в зависимости от своего настроения. С тех пор как лодка отчалила от острова с высоким центральным коническим утесом, они несколько раз ели и много спали.
Когда кому-то из них приходило желание смотреть по сторонам, увидеть вокруг по сути дела можно было совсем немногое. Слева по борту тянулся берег, издалека кажущийся сплошной полосой Леса, вырастающей из горной гряды. Часы уходили за часами, а пейзаж оставался прежним; с прошествием времени со стороны берега стали все чаще появляться холмы, так же, как и скалистая гряда, покрытые лесом.
Между береговой полосой и проплывающей вдоль нее лодкой время от времени возникали островки. На островках разрастались разнообразные виды зелени, отсутствующие на материке, где-то удивительные разновидности деревьев, где-то поразительной формы соцветия, где-то царили лишайники, облепившие своим покрывалом каменистые россыпи. Иногда казалось, что лодка вот-вот готова столкнуться с рифами, порой соседствующими с островками, однако в последний момент лодку всегда разворачивало течением и счастливо проносило мимо острых водяных скал.
Справа по борту уходила в бесконечную даль горизонта гладь океана. Эта бесконечность иной раз пятналась зловещей тенью, о подлинной природе которой Грин и Яттмур могли только догадываться.
Беспомощность их положения, а также полнейшая безысходность и отсутствие зримых перспектив, действовали на людей деморализующе, однако на борту лодки мало-помалу установился определенный порядок и устав. Через некоторое время ко всем их бедам поднялся туман, плотно скопившийся вокруг лодки и скрывший от них полоску земли.
– Такого густого тумана я в жизни не видела, – проговорила Яттмур, стоя рядом со своим мужчиной и пытаясь разглядеть в молочной завесе хоть что-то поодаль от борта лодки.
– Холодом от тумана веет тоже необыкновенным, – отозвался Грин. – Ты заметила, что происходит с солнцем?
В густом тумане невозможно было ничего разглядеть, кроме водной глади в нескольких ярдах за бортом, да красного солнечного круга, низко висящего над водой в том направлении, откуда они приплыли, и отбрасывающего на воду длинную, словно лезвие ножа, полосу красного света.
Яттмур прижалась к Грину еще крепче.
– Раньше солнце стояло в небе гораздо выше, – сказала она. – А теперь водный мир вознамерился проглотить его.
– Сморчок, что происходит с солнцем? – спросил Грин. – Куда оно спускается?
– Солнце опускается к горизонту и скоро наступит полная темнота, – прозвенел в ответ сморчок, прибавив с мягкой иронией: – О чем вы могли бы и сами догадаться. Мы входим в страну вечного заката, и течение уносит нас все глубже и глубже в эти края.
Хотя сморчок старался говорить спокойно, в его голосе слышалась дрожь волнения и страха перед неизвестным будущим, отчего по спине Грина пробежал холодок. Он привлек к себе Яттмур и, не отводя глаз, они принялись смотреть на красный круг солнца, сквозь наполненный влагой воздух кажущийся тусклым и странно распухшим. Внезапно прямо у них на глазах из тумана по правому борту появилась великая тень, такая же, какие они уже видели раньше, моментально откусившая от солнца приличный кусок. В тот же самый миг туман сгустился и солнце пропало из вида совсем.
– Оххх!
Исчезновение солнца сопроводилось стоном ужаса и бессилия, донесшегося со стороны толстопузых. Сидя на корме, они прижимались от холода друг к другу и кутались в просторные сухие листья. Теперь же, увидев, что солнце исчезло, они вскочили на ноги и бросились, ища спасения, к Грину и Яттмур, ловя и целуя их руки.
– О, великий и могучий господин и его нижняя госпожа! – заголосили они. – По бесконечному водному миру мы плывем навстречу великой беде, огромной беде, потому что в плавании своем мы уже потеряли даже вид твердой земли. Мы лишись мира, потому что плыли не в ту сторону, и теперь мир нужно вернуть и поплыть в нужную сторону.
Длинная редкая шерсть рыболовов блестела от осевшей на них влаги, их глаза закатывались под лоб от страха. Они тряслись и прыгали вверх и вниз, твердя свои причитания словно молитву.
– Этот зверь съел солнце, о великие пастухи!
– Прекратите ваше глупое нытье, – прикрикнула на рыболовов Яттмур. – Мы так же испуганы, как и вы.
– Нет, мы никого не боимся, – гневно воскликнул Грин, отталкивая от своего тела мягкие руки толстобрюхих. – В мире нет никого, кто мог бы бояться так, как боятся они, потому что они всегда испуганы. Отойдите от нас, вы, пустоголовые толстобрюхие! Как только поднимется туман, солнце снова выйдет на небо!
– О, вы, храбрые жестокие пастухи! – воскликнул один из рыболовов. – Это вы спрятали солнце, чтобы испугать нас, потому что вы больше не любите нас, а ведь мы были так счастливы выносить ваши милые шлепки и вежливые приятные плохие слова! Вы…
Размахнувшись, Грин влепил рыболову затрещину, довольный тем, что может излить свое напряжение в действии. С визгом несчастный рыболов повалился на спину. Его товарищи мигом набросились на него, журя за то, что тот не радуется могучему удару, которым почтил его господин. С искаженным от злобы лицом, Грин расшвырял рыболовов по сторонам лодки.
Когда Яттмур помогала ему наводить порядок, лодку сотряс удар, сбивший всех их с ног. Лодка резко наклонилась, и все они покатились на одну сторону, вшестером свалившись в кучу. Осколки какого-то прозрачного вещества осыпали их с головы до ног.
Яттмур, которой досталось меньше других, взяла с палубы один из меньших осколков и рассмотрела его. На ее глазах твердое на вид вещество начало изменяться, уменьшилось в размере и исчезло, оставив на ее ладони только несколько капель воды. С удивлением она взирала на это превращение. Прямо перед носом лодки, нависая над ней, возвышалась стена из того же самого полупрозрачного твердого материала.
– Ох! – глухо выдохнула она, понимая, что лодка их налетела на одну из тех призрачных теней, которые они замечали проплывающими мимо них в океане. – Это туманная гора врезалась в нас.
Не слыша громких криков ужаса толстопузых, Грин вскочил на ноги. В носовой части лодки зияла приличных размеров пробоина, сквозь которую в лодку уже начала протекать вода. Поднявшись на ноги, Грин оглянулся по сторонам.
Поток теплого течения вынес их прямо на огромную гору из стеклянистого полупрозрачного материала, которая словно бы вырастала из воды. На уровне воды гора была изъедена и имела обширные каверны; на берег одной из таких каверн они и налетели, и сейчас их лодка возвышалась над водой, задрав нос.
– Мы не утонем, – сказал Грин Яттмур, – потому что наша лодка опирается на край этой водяной горы. Но плыть дальше в нашей лодке мы больше не сможем: стоит только столкнуть лодку с этого берега в воду, как она быстро наполнится водой и пойдет ко дну.
И без того лодка уже медленно, но верно наполнялась водой, подтверждением чему были вой и крики толстобрюхих.
– Что нам теперь делать? – спросила Яттмур. – Быть может, нам лучше выйти на берег, подняться повыше и посмотреть, что творится вокруг?
Грин с сомнением оглянулся по сторонам. Остроконечные сосульки, напоминающие собой ряды длинных зубов, нависали над лодкой, словно бы готовые сомкнуться и перекусить ее пополам. С кончиков зубов стекали и капали на палубу и на спину и головы людей капли слюны. Неужели они и в самом деле угодили прямо в разверстую пасть чудовища, такого странного, состоящего из стеклянистой массы?
Со всех сторон неподалеку можно было различить неясные очертания продолжения берега, где виделись пятна и полосы синего и зеленого света, а местами – выделяющимися тусклой убийственной красотой – горящими оранжевым пламенем, под лучами солнца, по-прежнему скрытого от них.
– Этот ледяной зверь хочет сожрать нас! – выкрикивали толстопузые, в беспорядке бегая по палубе. – О, о, миг нашей смерти близок, все мы погибнем в одночасье в этих холодных и жестоких клыках!
– Лед! – охнула Яттмур. – Вот именно! Как странно – эту глупые толстопузые догадались обо всем раньше нас. Грин, это прозрачное вещество называется лед. В укромных местах, в тех краях, где обитают толстопузые, тут и там течении Длинной Воды замедляется, и в этих тихих заводях растут маленькие цветы, зовущиеся холодниками. Когда приходит пора созревания, холодники, растущие в воде в тени, образуют вокруг своих стеблей лед, к которому прикрепляют свои семена. Когда я была девочкой, я специально отыскивала холодники и сосала скапливающиеся вокруг их стеблей кусочки льда.
– Теперь этот большой кусок льда готов дочиста высосать нас, – ответил Грин, по лицу которого стекали капли ледяной