пытка.
– Возможен и другой вариант, – произнес Метелин, – пресса так раструбила о моей смерти, что киллеры поспешили получить оставшуюся часть своего гонорара. А при передаче денег их убрали.
– Возможно, – согласился Ерохин, – но заказчик на этом все равно не остановится. Базу теперь охраняют, установили дополнительные камеры, так что здесь вряд ли будет следующее нападение. А ты не вылезай пока.
– Сколько мне еще здесь сидеть?
– Пока не установим заказчика.
– Но вы же, как и я, почти уверены, кто это.
– Нужны доказательства, а их пока нет. И потом, он вряд ли напрямую договаривался с киллерами. Мотив тоже непонятен.
– Мне принадлежит треть акций его предприятия. А если выяснится, что он убил тогда моего тестя, то предприятие все мое, потому что я и развод могу опротестовать, ведь причиной его было как раз доказанное якобы обвинение.
Ерохин не ответил и посмотрел на часы. Потом поднялся и протянул руку.
– Мне спешить надо, а тебя поздравляю с победой: великолепный бой.
Они спустились на крыльцо, поговорили еще недолго. А когда Алексей вернулся в свою комнату, то увидел сидящую за столом Викторию. Перед ней стояли бутылка шампанского, два бокала и тарелка с фруктами.
– Ты же сказала, что больше не придешь, – напомнил Метелин.
– Есть уважительная причина, – улыбнулась Вика, – сегодня я пришла проститься. Ухожу я отсюда: до конца августа работаю, а потом – все.
– И куда пойдешь?
– Замуж, – ответила она, – я же говорила тебе, что у меня есть человек, который уже полгода… Хотя даже уже больше, интеллигентно, но очень настойчиво ухаживает за мной, а я, как воспитанная девушка, крутила хвостом. Он был не свободен, теперь ситуация изменилась, полагаю, что в ближайшее время у нас будет очень важный разговор. Он даже перстенек мне подарил…
Виктория протянула руку и показала Метелину перстень на своем пальце.
– Очень хороший сапфир в белом золоте с бриллиантами. Приобретен в салоне «Тиффани». Мы с тобой когда по Бродвею гуляли в первый вечер, то проходили мимо. Наш отель «Астория» на пятьдесят третьей улице находится, а салон «Тиффани» – на пятьдесят девятой. Я еще останавливалась, витрину рассматривала, а ты сказал, что равнодушен к цацкам. Я, конечно, не надеялась, что ты мне хоть какой-то подарочек сделаешь, но ты, Лешенька, и в самом деле Леший. Нельзя быть таким дикарем – девушкам не будешь нравиться. Ты, вероятно, как все отмороженные спортсмены, женился на первой своей с бухты-барахты… Неужели жена не научила тебя ухаживать как полагается?
Она показала глазами на бутылку.
– Открой. Выпьем по бокальчику на прощанье, а то потом времени у тебя не будет. А вот мой будущий муж знает толк и в драгоценностях, и в хороших машинах, очень обходительный молодой человек: он даже не форсировал события, зная, что я никуда не денусь от него.
Вика была права. До Саши Алексей, конечно, встречался с девушками, но их было немного и длительные отношения с ними как-то не складывались. Первой стала Аня, им тогда обоим было по восемнадцать, но она мечтала не замуж выйти, а попасть в сборную страны по художественной гимнастике, тренер ей вбила в голову, что замужество – это крест на спортивной карьере. Потом на протяжении года длился роман с сокурсницей, но там и не могло ничего получиться, потому что он все время на сборах, а она одна… То есть не одна, как потом выяснилось. У Алексея было несколько случайных знакомств на сборах и даже короткая связь с той самой тренершей по художественной гимнастике, которая уверяла свою подопечную, что брак – дело десятое. Тренерше было тридцать, и она преследовала Алексея, ловила его возле раздевалки, названивала по телефону, устраивала сцены и плакала…
Бутылка открылась с легким хлопком. Метелин разлил вино по бокалам. Вике почти доверху, а себе едва половину.
– Сначала за твою победу, – предложила Виктория. – Первый канал вел прямую трансляцию. Заметь, не спортивный канал, потому что у него денег не хватило заплатить, а самый главный, который смотрят все. И ты не разочаровал. В шесть утра началась передача: мой папа с вечера спать не ложился – боялся пропустить…
– Коля в больнице смотрел, – напомнил Алексей.
– Угу, – кивнула Вика, делая глоток шампанского. – Все смотрели. Тут даже в столовой телевизор установили, чтобы смотреть всем вместе: вся команда, повара, официантки, охранники, свободные от дежурства… Даже эта маргинальная уборщица притащилась… Ты в курсе, что у нее роман с Пепе?
– Это их дело.
Вика сделала еще один глоток и продолжила:
– Когда ты уложил Хантера, то все заорали, естественно. Шепелев вскочил и ударил по столу кулаком. Сломал… Не руку, разумеется, а стол проломил. Так мне рассказывали. Он вообще тебе завидует лютой ненавистью.
– Бой за титул у него, а у не меня. С чего завидовать? Тем более что он у Хантера тоже выигрывал.
– Ага, – усмехнулась Виктория, – рассечением в бою, в котором Хантер значительно опережал его по очкам. Я потом столько повторов смотрела, так и не поняла, Юра то ли перчаткой попал, то ли головой.
– Головой, – подтвердил Метелин, – только движение навстречу сделал сам Хантер, так что Юрка чист: иначе не дали бы ему победу тогда.
Увидев, что ему опять молча показывают на опустевший бокал, наклонил над ним бутылку.
– А теперь главное, – сказала Виктория, – участие Шепелева в чемпионском бою под большим вопросом по медицинским показаниям. Он сам ни на что не жалуется. Но у врачебной комиссии есть вопросы. Томограмма ничего особенного не выявила, но в крови обнаружились следы фурасемида… Я вообще-то замечала, что он пьет слишком много жидкости, и поняла, для чего – хочет вывести из организма что-то… Но еще выявили, опять же, незначительное количество фенобарбитала…
– То есть он выводил из организма еще и следы стероидов? – не поверил Метелин.
Врач команды кивнула.
– Юра объяснил комиссии, что употреблял люминал для хорошего сна… Но ты же понимаешь, что это не объяснение для врачебной комиссии. Все лекарства он должен получать только от меня. Все то, что он применял, обесцвечивает мочу, а для того, чтобы не было вопросов у антидопинговых комиссаров, он ел слишком много морковки, даже цвет лица у него слегка изменился, если ты обратил внимание… Комиссия поговорила с ним, но они считают, что следы употребления препаратов исчезнут или будут такими незначительными, что их в расчет брать не станут. Мне выговор соответственно, что плохо слежу за спортсменами… Только мне теперь на это наплевать: у меня будет другая жизнь.
– А с Шепелевым что?
– Ничего. Этот бой нужен всем: стране, Федерации бокса, зрителям… Плохо только, что почти все знают исход, однако надеются на чудо, что Шепелев попадет один раз… Но что об этом говорить! Давай не будем терять время: ночи еще короткие, а у меня последние дни независимой жизни.
Она дышала тяжело и хрипло, словно завершала марафон: силы на исходе, но финиш уже виден, до него сотни метров, а ноги деревянные. И вдруг она замерла.
– Ты слышал? – спросила Вика, – скребется кто-то.
Метелин прислушался, но ничего не услышал.
– Точно скребется, – напряглась Виктория, – если это мышка, то я сейчас буду орать. Прогони!
И вдруг он услышал тоже. Кто-то не скребся даже, а тихонько стучал в дверь – не костяшками пальцев, а подушечками, словно предупреждая о чем-то.
– Это мышка бегает, – задохнулась от ужаса врач команды.
Алексей поднялся с кровати, натянул джинсы и подошел к двери.
– Кто там?
Но вместо ответа опять постучали. Метелин распахнул дверь и увидел на пороге Шепелева.
– Я тебя предупреждал, чтобы ты к Вике вообще не подходил? – спросил он. – Предупреждал? Ты думаешь, я про вас ничего не знаю? Как вы в Нью-Йорке в номере забавлялись… Как здесь, на базе, она к тебе по ночам бегала…
Он заглянул через плечо Алексея и увидел кровать, в которой, прикрывшись одеялом, сидела врач.
– Вика, это ты? – крикнул он.
– Ты потише можешь? – ответила она. – Что ты тут разборки устраиваешь?
– Какие разборки? Забыла разве, что ты мне обещала? Мол, когда выйду на чемпионский бой, то все у нас будет.
– Все! – сказал Алексей и начал выталкивать его из комнаты.
Почувствовал, как напряглись мышцы Шепелева, и сразу нырнул под удар. Кулак Шепелева влетел в дверной косяк, что-то хрустнуло. Метелин обхватил его двумя руками и вытащил в коридор.
– А-а-а, – простонал Юрий, – из-за тебя, гада… Сволочь ты!
– Поднимайся, Вика, – громким шепотом позвал Алексей, – наш претендент, кажется, руку сломал.
Часть четвертая
Глава первая
Известие о том, что претендент на звание абсолютного чемпиона мира по боксу на тренировке сломал четыре пястные кости, у Федерации бокса особого разочарования не вызвало. Правда, сначала были крики, но Даниил Матвеевич намекнул, что можно решить вопрос с Доном Кингом о замене претендента. Поскольку номером вторым на обязательный бой с чемпионом стал теперь Алексей Метелин, то можно договариваться о встрече.
Дон Кинг в мире бокса решает, конечно, все, но он отказался сначала даже обсуждать эту тему. Но, подумав, что бой с Русским Йети вызовет небывалый ажиотаж, начал прощупывать почву. Конечно, он сначала решил перенести место встречи, но тут мог встать вопрос о неустойке. А потом, куда переносить? В «Мэдисон-сквер-гарден», который вмещает двадцать тысяч, или в Петербург, на крытый футбольный стадион, в который поместятся уже восемьдесят тысяч зрителей, если установить ряды и на футбольном поле. И все эти восемьдесят тысяч билетов разойдутся в течение одного дня.
Он думал недолго, потому что время – это деньги, и предложил новый контракт на бой. Теперь победитель получал восемьдесят процентов от призового фонда, а проигравший – двадцать. И бой должен пройти в Петербурге. Но все это мало интересовало Алексея: он понимал, что в ближайшее время может произойти то, о чем он и мечтать не мог. А если и мечтал, то очень давно, когда был совсем еще юным, а соответственно, глупым и самонадеянным, еще до того, как начались годы упорных тренировок и еженедельных боев – поединков не за деньги или славу, а за выживание. Когда-то он возвращался домой вымотанный, и не было сил садиться за уроки, их надо было делать, а в голову не лезли ни пифагоровы штаны, ни законы Ома. Перед глазами вставала одна и та же картинка – он выходит на ринг и приветствует своих болельщиков, которым только что показали чемпионский пояс. Бой будет именно за него… Но мечта сидела в его голове долго, потому-то, наверное, Алексей в двадцать три года согласился на уговоры проходимца Метлицкого и ушел в профессионалы – без необходимого опыта и должной подготовки.