Капитан замолчал.
– Фил?!.. – искренне удивилась Джоан. – Зачем ему это?
– Простой расчет: чтобы вы решили, что в вашем номере «похозяйничал» сгорающий от ревности Михаил Голубев. Вашу реакцию не трудно представить…
– Я бы морду за такое набил! – вставил майор Дубов.
– … И значит, – не обращая внимания на слова коллеги, продолжил Решетников, – что ваши отношения с агентом Голубевым были бы окончательно испорчены, а операция «Елка» провалена.
– Смысл? – глухо спросила Джоан. – Зачем Филу Андерсену работать против самого себя?
– Это не совсем так. Видите ли, в чем дело, из-за «Елки» торчат уши не столько института Тиммана, сколько доктора Элоиза Хартли. Его план – создать из вас «красотку» по типу тех, которых иногда пускает в дело генерал Кошкин, более важен для доктора, чем, собственно говоря, сама операция «Елка». Но это не входит в планы Фила Андерсена…
– Это только слова! – грубо перебила Джоан.
– Верить или нет – ваше дело, – капитан Решетников повернулся к Дубову. – Нам пора идти обедать.
Контрразведчики направились к двери.
– Подождите, – окликнула их Джоан. – А зачем вы приходили?
– Передать привет Элоизу Хартли, – улыбнулся Решетников.
– Большой-большой привет, – добавил Дубов.
Они вышли. Джоан долго, удивленно смотрела на дверь и кусала губы.
«Все летит к черту! – решила она. – Мои дела настолько плохи, что русским даже не нужно арестовывать меня. Проклятый Фил!.. Зачем он приехал в Москву?! Неужели действительно только затем, чтобы сорвать операцию?»
Джоан возобновила прерванные контрразведчиками поиски и вскоре в ее руках оказалась тетрадка с «елкой» на обложке. Женщина быстро пролистала ее и споткнулась взглядом на сточке дважды подчеркнутой красным карандашом: «Входное напряжение усилителя – 250». Она немного подумала, взяла ручку и добавила еще один ноль к цифрам.
Уже через полминуты она позвонила Филу Андерсену:
– Фил, все в порядке, но за мной следят, – резко сказала она. – Возможно, меня арестуют с минуты на минуту.
– Подожди, детка… – попытался вставить слово Фил.
– Ждать нет времени! – оборвала Джоан. – Я спрячу тетрадку на балконе под какой-нибудь тряпкой. Приезжай и возьми ее.
– А ты?
– А я попытаюсь уйти к своим.
Джоан выключила телефон и быстро осмотрела номер. Нужно было переодеться, но когда ее взгляд замер на куче испорченных платьев, женщина нахмурилась и снова помянула черта…
Через полчаса Галя осторожно заглянула в автомастерскую Отто Густа. Железные двери чуть скрипнули.
Полный, пожилой человек в рабочей спецовке сидел на огромном колесе от трактора и ел бутерброд с колбасой.
– Простите, пожалуйста, как пройти на улицу Моцарта? – спросила Галя.
Человек лениво посмотрел на Галю.
– Прямо и направо, – безразлично сказал он.
Галя вошла… Она остановилась в центре мастерской и осмотрелась.
– Чем могу помочь? – спросил Отто.
– Мне бы лестницу…
– Что?! – удивился Отто.
– Раздвижную, длинную и легкую лестницу, – уточнила Галя.
– Какой длины?
– Метров пять… Но можно и больше.
Отто наконец справился с удивлением.
– Есть, кажется… – он встал и прошел в угол мастерской.
Немного погремев чем-то, он поднял лестницу. В сложенном состоянии она была не выше человеческого роста.
– Подойдет? – спросил Отто.
Галя кивнула.
– Я помогу донести, – сказал Отто.
– Не надо, я сама, – Галя вдруг услышала в своем голосе твердые нотки. И она тихо повторила. – Я сама!
Из разговора с генералом Кошкиным Галя запомнила только «выполнить зхадание любой ценой» и «все это ради Коли».
Она подошла к ограде института Тиммана – четырех метровой стене из красного, глянцевого кирпича, – и прислонила к ней лестницу. Редкие каштаны служили плохим прикрытием. Несколько прохожих на тротуаре остановились и с любопытством смотрели на молодую женщину с лестницей.
Галя собралась с духом (она с детства побаивалась высоты) и ступила на первую ступеньку.
Харри Вольф сидел на своем рабочем месте и внимательно смотрел на экран монитора наружного наблюдения.
«Все-таки она решилась! – подумал он и печально улыбнулся. – И пусть я буду последним идиотом, если эта красотка не ждет ребенка от этого пижона Ганса».
Харри оглянулся. Пока он честно глазел на мониторы наружного наблюдения, Ганс сидел на диване и разглядывал журнал «Плейбой».
«Бесполезно! – решил Харри. – У девчонки ни одного шанса. Уж лучше я сам…»
Он встал и быстро вышел из рабочего кабинета.
Харри снял Галю с лестницы, когда она перебралась через стену и надел ей наручники.
– Это самый глупый поступок, который я когда-либо видел, – честно признался он.
Галя молча рассматривала свои туфельки.
«Просто так она не уйдет, – подумал Харри. – Попугать ее, что ли?..»
– Идемте! – он потянул Галю за собой. – Вы арестованы.
Здание проходной служило помещением для части офиса. Отдел кадров располагался в конце коридора.
«Ну, не к Гансу Вейду мне же ее вести», – решил Харри.
– Посидите пока тут, – он усадил девушку на стул возле двери отдела кадров. – А я пока вызову полицию.
Галя покорно опустилась на стул.
«Сбежит, конечно, – пряча улыбку, подумал Харри. – И уже вряд ли вернется».
Кладя ключи от наручников в карман, Харри специально «промахнулся» и ключи тихо звякнули на полу. Весело посвистывая себе под нос модную песенку Харри, пошел на свое рабочее место.
Через пять минут из кабинета с табличкой «Отдел кадров» вышла полная девушка в очках. Она ела банан и не без особого удивления взглянула на молодую женщину в наручниках у двери своего кабинета.
«Мария Гросс, – вспомнила Галя. – Секретарша…»
«Опять Ганс и Харри развлекаются, – поморщившись, подумала Мария. Она открыл крышку пластиковой урны, и аккуратно опустила в нее кожуру банана. – В прошлый раз они привязали к ручке двери злую болонку, а неделю назад заклинили ту же ручку банкой пива».
– Пожалуйста, передайте этим двум балбесам, Харри и Гансу, что я доложу об их глупых шутках господину Тимману, – сказала Гале Мария.
Галя кивнула. Мария торопливо направилась по коридору в сторону выхода. Чтобы у нее оставалось время для того, чтобы пройтись по магазинам, девушка всегда сокращала время на еду до минимума и примитива.
Галя посмотрела на спину удаляющейся Марии Гросс, потом на пластиковую урну. Она легко сняла наручники, открыла крышку урны и, достав кожуру банана, положила ее на пол перед дверью.
Джоан Макенрой вошла в кабинет генерала Кошкина в новом, очень дорогом платье, только что купленном в модном бутике.
– Здравствуйте, Николай Александрович, – «Куколка» чарующе улыбнулась. – Скажите, пожалуйста, меня, как шпионку, пошлют на урановые рудники в этом платье или дадут тюремную робу?
– Кофе хотите? – вместо ответа спросил Кошкин.
– Хочу!
Джоан села в кресло перед генеральским столом и закинула ногу за ногу.
– Вы не ответили на мой вопрос, Николай Александрович, – напомнила она.
Генерал улыбнулся.
– Ты сама отлично знаешь, что ты можешь уехать домой. Мне интересно только зачем ты сама к нам пришла.
– Фил Андерсен, – коротко ответила женщина.
– Ну и?.. – спросил Кошкин.
– Пять лет назад одна напарница Фила погибла в довольно странной катастрофе, а три года назад другая женщина умерла от сердечного приступа сразу после того, как сходила с ним в бар.
Генерал закурил трубку и отошел к окну. Он долго смотрел на оживленный проспект и только потом спросил:
– Ты убеждена, что операция «Елка» провалена?
– Абсолютно. Но мне нужно, чтобы вы подтвердили мою хорошую работу.
– Перед кем?
– Перед доктором Хартли. Возможно, после такого провала мне придется распрощаться со шпионскими приключениями, но секретарше в офисе доктора Хартли тоже неплохо платят.
– Все-таки, ты настаиваешь на своем аресте?
– Конечно. Ведь виноват в нем только Фил!
Генерал Кошкин немного подумал и кивнул.
– Ладно. А пока иди и отдыхай.
– Надеюсь, меня проводят до камеры? – чарующе улыбнулась Джоан.
Генерал Кошкин расхаживал по кабинету… Трубка в его рту то и дело попыхивала дымом и за генеральской спиной оставался волнистый след.
«Переживает, старик…», – подумал капитан Решетников.
Он сидел за столом и рисовал на листке бумаги веселых, «фээсбешных» чертиков. Генерал мимоходом взглянул на листок.
– Леночка научила? – спросил он.
– Ага… Сказала, что от нервов хорошо помогает.
– Не получается, от нервов, – Кошкин остановился у окна. – Я пробовал уже.
Генерал открыл форточку. Слоистый дым в кабинете шевельнул легкий ветерок.
«В общем, кажется, он прав…» – Решетников с сомнением рассматривал чертиков.
– Позвони еще раз Коле Никитину, Петр Леонидович, – попросил Кошкин.
Капитан Решетников снял телефонную трубку.
– Алло!.. Коля, ну что там у тебя?
– Пока ничего, – ответил ему спокойный голос по-немецки. – По крайней мере, к институту Тиммана не подъезжала полицейская машина, а значит Галя Голубева еще там. А ты чем занимаешься, опять чертиков рисуешь?
– Уже нет.
Генерал Кошкин подошел к столу и выбил в пепельницу трубку.
– Что там? – спросил он.
– Ждут. Не понятно, почему охрана института Тиммана до сих пор не поймала Галю Голубеву с ее пятиметровой лестницей.
– Об этом нужно у Елены Васильевны спросить, – генерал нахмурился. – Нам нужна грубая попытка проникновения на территорию института Тиммана и провал агента, а не приключения агента типа Джеймса Бонда.
Разумеется, Вольфганг Эткин, вышедший из своего кабинета на пять минут позже секретарши, не заметил банановой кожуры на полу. Его правая нога вдруг легко взлетела вверх, затем левая, и тучное тело, потеряв опору, обрушилось на пол. В завершении прозвучал тупой удар затылка о паркет.