Джон позвонил в дверь шестой квартиры. Реакция на звонок оказалась довольно странной – музыка стала громче. Джон постучал в дверь ногой. Звуки музыки внутри стали еще примитивнее и злее. Джон стал к двери спиной и лягнул ее так, что с потолка посыпалась штукатурка. Дверь открылась – на Джона обрушилась целая лавина звуков, причем ее почти заглушал веселый женский многоголосый хохот и визг где-то в глубине квартиры.
На пороге стоял высокий молодой человек и холодно рассматривал незваного гостя.
– Что надо? – довольно грубо спросил он.
Джон протянул хозяину квартиры записку.
«Я глухонемой дядя вашей невесты Марины, – прочитал молодой человек. Строчки были написаны аккуратным женским подчерком. – Простите, вы Борис?»
– Ну, Борис… – согласился молодой человек.
«Глухонемой» Джон вопросительно смотрел на Бориса до тех пор, пока тот не догадался кивнуть головой.
Джон протянул вторую записку.
«Боря, детка, в глаз хочешь? – прочитал молодой человек. – Еще раз увижу тебя рядом с Мариной, я тебе оторву голову».
Борис хмыкнул и положил руку на лысую голову Джона. Но все его попытки развернуть коренастого, широкоплечего гостя и дать ему пинка, закончились ничем. Более того, Джон легко втолкнул молодого человека в квартиру и шагнул туда сам.
В коридоре было довольно тесно. Джон на глаз прикинул объем коридора и острые углы, о которые легко можно было разбить кулак.
– А это кто? – из кухни вышел рыжеволосый верзила.
Он ел ножку курицы и с удивлением смотрел то на гостя, то на хозяина квартиры. Лежащий на полу Боря издал неразборчивые, но явно обиженные вопли.
Джон протянул рыжеволосому записку.
«Я глухонемой дядя Марины, – прочитал тот. – Я пришел к вам в гости».
– Что стоишь, идиот?! – взвыл Борис. – Бей, гада!
Рыжий на мгновение растерялся, но потом все-таки протянул руку, чтобы схватить Джона… Гость боднул рыжеволосого головой в грудь.
Разборка в шестой квартире заняла у Джона не больше пяти минут. В ее финале вдруг стихла музыка, завершившись грохотом чего-то тяжелого о стену. Когда Джон выходил из квартиры, чья-то нога на полу долго мешала ему закрыть дверь. Она исчезла только тогда, когда Джон дал пинка лежащему на полу рыжеволосому верзиле.
На лестничной клетке стояла старушка в махровом халате.
– Спасибо большое, – улыбнулась она Джону.
Джон улыбнулся в ответ и протянул записку старушке.
«Я глухонемой дядя Марины, – прочитала она. – Я пришел поговорить с Борисом о его плохом поведении с девушками».
– Давно пора, – сказала старушка.
Уже через час Джон Рискин провожал Марину. Больше всего на свете «Дубина» не любил работу грузчика. Тяжелый узел с теплыми вещами, мягкое кресло и сумка с продуктами весили не меньше двух пудов. Джон плелся следом за девушкой и проклинал все на свете. Наконец добравшись до угла улиц возле «Славянской-люкс», девушка попросила Джона подождать. Он с удовольствием обрушил свою поклажу на землю и сел на нее.
Марина решительно направилась в сторону «нищего» Коли. Ссору влюбленной парочки то и дело перебивал надрывный кашель лейтенанта Никитина.
Джон сидел на узлах и вытирал мокрое от пота лицо. Иногда он посматривал на стоящую неподалеку серую «Волгу» с двумя пассажирами в нахлобученных на глаза шляпах и ощущал хорошо знакомый каждому шпиону зуд в пятках.
– Ты – хитрый! – кричала обиженная Марина. – Ты делаешь все специально, чтобы позлить меня.
– Нужна ты мне, – отбивался Коля. – И вообще, я тебя ни о чем не просил.
– А меня не нужно просить. Я всегда подаю нищим идиотам!
Услышав хорошо знакомое слово «идиот» Джон вздохнул и подумал о далекой пенсии. В зависимости от исхода операции «Возвращение утерянной папки», остаток жизни можно было провести либо в теплой Калифорнии, либо на нарах в Сибири.
Джон закрыл глаза… В темноте порхали папки, похожие на сказочных Синих птиц и весело сыпали бумагами с грифом «совершенно секретно».
Генерал Кошкин вел машину сам. Он часто посматривал в зеркало заднего вида, но «хвоста» не было.
«Как в старые добрые времена…», – подумал генерал и улыбнулся своим мыслям.
Остановившись возле крохотного кафе-подвальчика со странным названием «Двое в пути», генерал посмотрел на часы. Стрелки показывали тринадцать часов десять минут. Кошкин не спеша закурил.
Через пару минут из дверей кафе вышел майор Константин Митрохин. Майор был в штатском и нервно оглядывался по сторонам.
«С «Мустфой» из Тегерана встречался, – подумал Кошкин, провожая Митрохина долгим взглядом. – Опять нервничает. Жена, видите ли, двойню ждет. Эх, вы, профессионалы!»
Кошкин вышел из машины и направился к дверям кафе. По тротуару гуляли непуганые голуби. Штук двадцать крылатой братии кормила улыбчивая девушка с детской коляской.
Генерал невольно вспугнул стаю. Шум крыльев разбудил ребенка и он заплакал. Молодая женщина подняла глаза и строго посмотрела на Кошкина.
– Извините, пожалуйста, – сказал генерал.
В кафе-подвальчике было темно и прохладно. Электрического света не было, горели только свечи.
За угловым столиком, в тени какого-то зеленого тропического чуда, сидел доктор Элоиз Хартли и неторопливо пил сухое вино из высокого бокала.
Генерал Кошкин сел напротив.
– Господин Хартли, вам привет от бабушки Уинстона Черчилля, – весело сказал Кошкин.
Доктор Хартли понимающе улыбнулся и кивнул. Генерал Кошкин положил на стол конверт. Доктор взял конверт и неторопливо вскрыл его.
– Вино будешь? – спросил он, пробегая глазами по бумагам.
– Грузинское?
– Молдавское… Но явно не плохое. Ого!!.. – доктор Хартли оторвал глаза от бумаг и с изумлением посмотрел на Кошкина. – Что, в самом деле, это он?!
– Не сомневайся, – генерал наполнил пустой бокал и слегка прикоснулся к нему губами. – Мои ребята уже три раза этого типа проверяли.
– Пойми, Коля, мы искали этого «крота» «Януса» четыре года. Эндрю Петелли это стоило жизни…
– Жаль парня, – Кошкин кивнул. – Я его во Владивостоке чуть не взял. Но он успел удрать в Японию.
– Лучше бы ты его сцапал, – не без горечи, заметил доктор Хартли. Он вытащил из кармана свой конверт. – На, читай…
Кошкин разложил бумаги на столе.
– Ну, это я уже знаю… – тихо сказал он, пробегая взглядом по строчкам. – Это тоже… А вот это… – генерал поднял глаза. – В это трудно поверить.
– Майкл Райзнер работал, – пояснил доктор Хартли.
– Вот, черт!.. – Кошкин откинулся на спинку кресла. На его лице появилась довольная улыбка. – Слушай, Элоиз, давай я Райзнера орденом награжу?
– Лучше уж меня. Кстати, хочу тебе заметить, что человек, с которым только что встречался твой майор Митрохин, совсем не «Мустафа».
– А кто?.. «Карим»?
– Нет, это Аарон Гольцман из израильского «Моссада». Пока вы будете дурить друг друга, «Мустафа» потихоньку провернет дело «Януса».
Генерал Кошкин задумался.
– Слушай, Элоиз, а почему Эли Форстер и Фил Андерсен теперь работают вместе? – спросил он.
Лицо доктора Хартли стало непроницаемо строгим.
– Без комментариев, – сухо сказал он.
– Я почему-то думаю, что тебе уже порядком надоел Андерсен и ты решил избавиться от него с помощью Эли Форстер, – продолжил Кошкин. – А еще ты хочешь добраться до моих «красоток» или, по крайней мере, заиметь хотя бы парочку своих.
– Снова без комментариев, – доктор Хартли отхлебнул глоток вина. – Но я хочу заметить, что если в наш парламент просочится хоть что-нибудь о нашем с тобой сотрудничестве, мне будет очень плохо, Коля. Ты понимаешь, о чем я говорю?.. Заметь, Коля, я живу в демократическом обществе и у нас не рубят головы на плахе. У нас принято отпиливать их пилочкой для ногтей на страницах прессы, при чем медленно и очень болезненно. А мой старый друг Майкл Кроу припомнит мне все мои прежние грешки и сдаст меня первым.
– Могу предоставить тебе алиби по сегодняшнему визиту.
– Интересно какое?
Кошкин улыбнулся:
– Ну, скажешь, что ездил со мной на рыбалку… Карасей я тебе хоть сто штук дам.
В кармане доктора Хартли зазвонил телефон.
– Майкл Кроу собственной персоной, – сказал доктор Хартли, едва взглянув на дисплей. – Как это по-русски?.. Легок на помине?
Генерал Кошкин улыбнулся, показал на телефон доктора, а потом на себя.
– Ты думаешь, это удачная шутка? – спросил доктор, но телефон все-таки протянул.
Кошкин приложил его к уху.
– Послушай, Элоиз, – тотчас раздался в трубке взволнованный голос Майкла Кроу. – Уже не один, а целый десяток журналистов «роют» материал о твоих связях с русскими.
– Yes, – сказал генерал Кошкин.
– Что?.. – удивился Майкл Кроу. – Элоиз, ты меня слышишь?
– Certainly, I hear, my dear friend, (Разумеется, я слышу, мой дорогой друг) – подтвердил Кошкин.
Он протянул телефон доктору Хартли. Тот услышал только чуть шипящую тишину.
– Элоиз?.. – наконец выплыл из тишины вдруг ставший вкрадчивым голос Кроу. – Элоиз, это ты?
– А что случилось, Майкл? – «удивился» доктор Хартли.
В трубке облегченно вздохнули:
– Кажется, у меня легкое дежавю, Элоиз. Мне только что померещилось, что я разговариваю с самим генералом Кошкиным.
– Боюсь, что тоже самое происходит с людьми, которые твердят о моих связях с русскими, – усмехнулся доктор.
– Но, Элоиз, мне уже трудно с ними справляться!
– Труднее и важнее добраться до «Януса», Майкл. И учти, если ты не прикроешь меня в парламенте, я подам в отставку.
– Спасибо, старый друг, – увял Кроу. – Ты хорошая наковальня, а молотков с каждым днем становится все больше.
– Потерпи еще немного, Майкл. Мне, наконец-то, удалось добраться до «крота» «Януса».
– Что-что?! – радостный голос Кроу прозвучал на самой высокой ноте. – Кто этот выродок?!..
– Это не телефонный разговор, Майкл. Приеду завтра и все расскажу.
– Я найму оркестр за свой счет и буду лично им дирижировать в Хитроу. Кстати, где ты сейчас, Элоиз?