— Вспоминая об этом времени, хочу подчеркнуть, что творческая мысль энергетиков не только не угасала в обстановке постоянной опасности, но становилась более активной. Только благодаря творческим усилиям специалистов мы могли ежедневно налаживать оборудование, которое фашисты выводили из строя. Рационализаторы сделали и персональные бронеколпаки, которые стали реликвиями дней обороны. Что собой представляло это металлическое убежище? Корпус сварили из двух листов металла, между ними насыпали песок, сделали дверцы и прорезь на уровне глаз. Колпаки стояли у стенка перед главным щитом управления и в других местах. Как только начинались обстрелы или бомбежка, дежурный укрывался в таком колпаке и сквозь отверстия наблюдал за работой приборов. Бронеколпаки изготовили в нашей механической мастерской. Они надежно защищали от осколков. Творческая энергия постоянно оставалась на переднем плане в нашей работе. Именно благодаря высокой квалификации каждого специалиста продолжало биться сердце нашей станции…
Всего за десять месяцев 1942 года СталГРЭС выработала 385 миллионов киловатт-часов электроэнергии…[55]
На территории электростанции ремонтировались воинские автомашины, „катюши“, пулеметы, походные кухни, электроприборы. Работники каждого цеха выполняли срочные задания фронта. Только с августа по ноябрь 1942 года в период ожесточенного обстрела СталГРЭС специалисты механического цеха отремонтировали 7 „катюш“, 15 пулеметов, 15 автомашин, 1 танк, 10 походных кухонь. За месяцы осады электроцех зарядили 100 аккумуляторов для артиллерии, зенитных батарей и машин[56].
4 и 5 ноября армада гитлеровских самолетов совершила налет на электростанцию. За два дня фашистские варвары сбросили 150–200 бомб. Все агрегаты были выведены из строя.
Пройдет всего несколько недель, и в машинном зале вспыхнут огни электросварки. Начнется возрождение станции.
Подвиг судостроителей стал одной из героических страниц истории города. С первого до последнего дня осады на заводе оставались замечательные специалисты, которые самоотверженно трудились, выполняя боевые заказы фронта.
23 августа 1942 года. Как и на других предприятиях Сталинграда, мужеством был отмечен этот день на судоверфи. Узнав о прорыве фашистов к тракторному заводу и варварской бомбардировке жилых кварталов центра города, судостроители действовали так, как действуют бойцы переднего края перед вражеским натиском. Когда по цехам предприятия разнеслась тревожная весть, рабочие еще крепче сжали в руках инструменты, прибавили скорости станкам и машинам. В эти первые сутки судостроители собрали рекордное за предыдущее время количество танковых корпусов.
Фашистские самолеты разрушили железнодорожные коммуникации, которые связывали судоверфь с тракторным заводом. Собрав руководителей цехов и отделов, директор судоверфи В. М. Фомин объявил о том, что получен приказ немедленно приступить к эвакуации предприятия[57]. Предстояло демонтировать и погрузить на баржи десятки станков и другое оборудование, а также отправить в тыл страны многих специалистов.
Днем и ночью в Сталинграде гремела канонада. Рабочие судоверфи были готовы в любой час выступить с оружием в руках на защиту родного города. Более двухсот судостроителей стали бойцами истребительного батальона. Его командиром был бывший пограничник И. Г. Трегуб, комиссаром директор судоверфи В. М. Фомин. В штабе батальона хранилось оружие, проводились занятия по огневой и тактической подготовке.
О том, как трудились судостроители в дни осады Сталинграда, вспоминал Т. М. Урсол, который в то время работал начальником транспортного цеха. Мы разговаривали в помещении заводского музея. Со стен зала, воссоздающего героические картины подвига, смотрели портреты рабочих военной поры, одетых, как солдаты, в гимнастерки и шинели. Они и были солдатами тыла, самоотверженными тружениками войны. Глядя на лица своих товарищей, с которыми вместе пришлось работать под вой сирен и грохот взрывов, Трофим Мефодьевич рассказывал:
— Верфь остановили на полном ходу. Началась эвакуация. Оборудование снимали с фундаментов и отправляли к переправе. Работа эта была исключительно трудная. Не хватало подъемных кранов и автомашин. Вся надежда — на рабочие руки и плечи. Судостроители впрягались целыми бригадами и вручную, волоком, подложив доски и катки, по-бурлацки тянули станки в сторону Волги. В деревянные ящики упаковывали инструменты, приборы, материалы — все, что может пригодиться на других предприятиях. Все понимали: каждый спасенный станок, инструмент — это тоже оружие в борьбе с врагом…
Один за другим эшелоны уходили на восток. Уезжали работники судоверфи, к тому времени ставшие опытными танкостроителями. Их знания и мастерство, как золотой фонд, нужны были на оборонных предприятиях, где днем и ночью собирали грозные машины. В опустевших помещениях остались отдельные рабочие бригады, руководители цехов и предприятия. Им предстояло жить и работать во фронтовой обстановке, рядом с бойцами, защищавшими южные подступы к Сталинграду.
— Мы решили своими силами оборудовать на верфи бронепоезд, — продолжал Урсол. — Пригнали старый паровоз и обшили его броневыми листами, которые остались от сборки танковых корпусов. К паровозу прицепили железнодорожные платформы, которые также с четырех сторон обшили листами танковой брони. Высота обшивки на платформе была небольшая, так что бойцам во время движения приходилось маскироваться. На вооружении бронепоезда находились пушки и пулеметы. Их установили на платформах. Бронепоезд ходил по линии: Бекетовка — станция Чапурники. Рейсы совершались большей частью ночью.
Мы не только своими силами оборудовали бронепоезд, но и обслуживали его. Уходил состав к фронту с завода и возвращался на завод. Мы обеспечивали его топливом и водой. Когда бронепоезд возвращался от Чапурников, мне в цех звонил диспетчер и говорил: „Прибыл Борис Павлович. Он очень проголодался. Его надо накормить“. Так по телефону мы получали условный сигнал. „Борис Павлович“ — так мы называли свой бронепоезд. Ночью загружали уголь, заливали воду. Бронепоезд стал в условиях осады надежным транспортным средством. На платформы бойцы грузили ящики со снарядами и патронами, гранатами. Каждые сутки этот состав подвозил боеприпасы к линии фронта. Мы знали также, что бронепоезд участвовал в боях, обстреливал фашистские окопы, прикрывал огнем нашу оборону.
Однажды, во время очередного обстрела, фашисты разрушили железнодорожный путь, по которому ходил бронепоезд. На место аварии ушла бригада путейцев, которой руководил А. В. Деда. Это происходило днем. Ползая по-пластунски, рабочие меняли шпалы, засыпали воронки. Путейцы мужественно трудились под вражеским огнем. А. В. Деда, рабочие П. Столяров, И. Варванский, рискуя жизнью, восстановили железнодорожный путь. Ночью, как обычно, бронепоезд ушел к передовой линии фронта…
В дни обороны Сталинграда судостроители оборудовали и обслуживали два бронепоезда, которые стали грозным оружием возмездия.
Дороги к судоверфи были прочерчены танковыми гусеницами. Предприятие стало ремонтной базой фронта. Бойцы приводили в цехи боевые машины прямо с переднего края. Одним из тех, кто руководил ремонтом танков во время осады Сталинграда, был Л. В. Николаев. Молодой инженер вместе с группой специалистов-корабелов эвакуировался из Николаева. Уходили они из города в числе последних под бомбами и обстрелами наседавшего врага. Прибыв на Сталинградскую судоверфь, опытные корабелы посвятили все свои знания и способности производству военной техники. В период обороны города Л. В. Николаева назначили начальником одного из крупных цехов — судостроительного. Леонид Валентинович рассказывал:
— Ремонт подбитых в боях танков приходилось начинать в самых тяжелых условиях. На заводе не было запасных частей, не работали подъемные механизмы. Многие помещения пострадали от бомбардировок и артиллерийских обстрелов. Внутри цехов с выбитыми окнами, обледеневшими стенами было холоднее, чем на улице. Несмотря на все трудности, на судоверфи производился ремонт машин. Танкисты знали сюда дорогу и, если нужен был срочный ремонт, с фронта направляли машины к нашим корпусам. Немало танков подобрали на полях сражений и привели на судоверфь рабочие-водители. В цехе, где ремонтировались бронемашины, можно было видеть такую картину: за станкам“ рядом с рабочими стояли танкисты. Среди них было немало бывших мастеров токарного ил» слесарного дела. Попав в цех, они помогали нашим специалистам вытачивать детали, собирать узлы, заваривать броню. Время фронтовое, тревожное. Каждая машина на счету. Танкисты работали в цехе, чтобы скорее уйти в бой…
Верфь на фронтовой полосе! Под огнем проверялась спайка и организованность рабочего коллектива. Мужество каждого рабочего дня становилось таким же естественным и простым, как вода и хлеб. Начиная рабочий день, никто не мог быть уверен, что доживет до вечера. В любую минуту могли налететь воздушные пираты. Но в этой грозовой обстановке работа в цехах продолжалась.
Ремонт танков был делом всего коллектива судостроителей, работавших на предприятии в дни осады.
— Специалисты всех цехов, — дополнил Т. М. Урсол, — участвовали в ремонте танков. Водители и такелажники нашего цеха помогали приводить подбитые танки на завод. Все, кто имел специальности токаря или фрезеровщика, вытачивали детали. Другие помогали снимать и ставить узлы боевой машины. Всем находилась работа. Помню немало примеров, когда работники завода самых разных специальностей приходили в цех, где ремонтировались танки, после своей трудовой смены, которая продолжалась двенадцать часов. Приходили добровольно и брались за ремонт танков. Так трудились, например, работники нашего цеха. Каждый старался сделать больше, чтобы помочь фронту. Некоторые впервые видели узлы танка, подчас не знали даже названий деталей. Работали и учились.