— Понятия не имею.
Мэри с Джорджем жили бедно. Такая сумма могла бы многое изменить, но откуда ей было взяться?
— Мне надо идти, детектив, — сказала Эмма, набирая код на двери отделения неотложной помощи. Ее не было на месте полчаса — целую вечность по меркам неотложки. За такое время многое могло случиться, и обычно случалось.
— Спасибо за помощь, — кивнул Загарян. — Пожалуйста, помните, что это конфиденциально. Прошу не обсуждать факты с персоналом.
— В самом деле? А я-то как раз собиралась на «Фейсбуке» написать, — съязвила она, разворачиваясь, чтобы уйти.
Детектив прихватил ее за локоть. Она обернулась и увидела смешинку в его серых глазах.
— Может, подружимся на «Фейсбуке»?
Он шутит?
— Или попьем кофе как-нибудь на днях?
Это профессиональное или личное? Он симпатичный, а она одинока. Слишком одинока. Но он из полиции.
Не люблю полицию.
— Может, я просто хочу расспросить вас, — сказал он, словно читая ее мысли. — А может, и нет. Не узнаете, пока сами не проверите, верно?
Он сказал «пока», не «если».
— Доктора Стил просят пройти во второй блок, — ожил динамик.
Она была рада уцепиться за эту возможность и сбежала, не проронив больше ни слова.
ПАУК
Я вернулся.
Половина одиннадцатого. Дал ему чуть больше времени.
Сажусь на скамейку.
Наклоняюсь, якобы собираясь завязать шнурок, и заглядываю под сиденье.
Голубой пластиковый пакет. Небольшой.
Поднимаю его.
Внутри — сверток из небеленой бумаги.
Открываю.
В нем — пакетик с застежкой. Белый порошок. Похож на соль, только легче.
Открываю. Нюхаю.
Пробую на вкус.
Вот оно, мое спасение. Отлично!
Закрываю пакетик и кладу в карман.
Фотография. На обороте — номер машины.
Я ее знаю.
«Нож не выбрасывай», — сказал он.
Хорошо.
Это будет просто.
И весело.
ГЛАВА 25
Седоватая женщина во второй палате ловит ртом воздух. Ее костлявая грудь под тонким больничным халатом вздымается при каждом тяжелом вдохе. Множество проводов подсоединяют ее к мониторам. Она сидит с прямой спиной, подавшись чуть вперед, словно принюхивается, и с трудом удерживает вертикальное положение, опираясь на тощие руки и вцепившись ладонями в колени.
Поза при удушье — как по учебнику. Она не может проталкивать воздух в легкие, хотя сатурация на 100 процентах. Странно. Тяжелые астматики и старые курильщики с убитыми легкими принимают такую позу, чтобы увеличить приток кислорода, но, судя по показателям, у этой в крови кислород на максимуме.
Эмма подошла, чтобы представиться.
— Привет, Эмма.
Узнавание пришло не сразу.
Шейла, жена Курта.
Они не встречались уже сто лет, потому что Эмма с Куртом перестали общаться. И Эмма никогда не видела Шейлу под жалким покровом больничного халата. И все же было заметно, как сильно та постарела.
— Шейла?! Что случилось?
— Мне… трудно… дышать.
— Давно?
— С утра… или с прошлого вечера?
— Что-нибудь еще? Температура, боли в груди, кашель?
— Нет.
— Ты куришь?
— Нет.
— Какие-то медицинские проблемы?
— Депрессия… Тревожность… Два выкидыша.
Эмма слышала о выкидышах. Поговаривали, что именно они и разрушили брак Курта.
И зачем только люди хотят детей? От них одни проблемы! Она уже несколько дней не спала, разыскивая так и не объявившуюся Тейлор.
— Аллергия есть?
— Нет.
— Что-нибудь подобное раньше случалось?
— Нет.
— Какая-нибудь сыпь, боль в горле? Рвота или диарея? — спрашивала Эмма, чтобы выяснить, нет ли признаков аллергической реакции.
— Нет.
Шейла была измотана. Сатурация по-прежнему держалась на ста процентах, но дыхание оставалось учащенным — сорок вдохов вместо обычных шестнадцати. Пульс — 132 — тоже был слишком высоким.
Она сидит неподвижно, но тело ведет себя так, будто она бежит марафон.
Эмма выслушала ее легкие (совершенно чистые) и сердце (бьется быстро, но размеренно и без шумов). Проверила кардиограмму (ничего примечательного, кроме тахикардии — учащенного сердцебиения). Кожа чистая, давление в норме, никаких изменений в голосе, указывающих на проблемы с дыхательными путями.
— Ты пробовала какие-нибудь новые продукты, лекарства, непривычные моющие средства, лосьоны или мыло? Любые вещества, на которые организм мог среагировать?
Шейла отрицательно покачала головой, но отвела взгляд.
— Ты пила что-нибудь? Принимала лекарства?
— Нет.
Что же тогда происходит? На вид она в полном порядке, но дышит очень тяжело! Легочная тромбоэмболия? У нее нет факторов риска для тромбоза, да и сатурация на ста процентах. Тревожность? Приступ паники?
— Звон в ушах есть?
— Да… В ушах начало звенеть… с утра… Как ты узнала?
Эмма обернулась к Фейт, медсестре Шейлы:
— Сделаем ингаляцию и дадим десять кубиков дексаметазона на всякий случай. Анализ на газы крови отправляли?
Фейт была новенькой. Недавно переехала из Нью-Гемпшира и еще только осваивала азы.
— Нет. Это не предусмотрено протоколом.
— Пожалуйста, отправь. А еще сделай анализы на содержание парацетамола, аспирина и алкоголя, анализ мочи и тест на наркотики. Надо провести рентген грудной клетки. По возможности — сегодня. Потом подключим к БИПАП,[12] чтобы она могла немного передохнуть.
Фейт пожала плечами и вышла.
— Шейла, ты перебрала с аспирином? — напрямую спросила Эмма.
— Да, — ответила Шейла, потупившись.
— Сколько и когда?
— Вчера вечером… Не знаю, пригоршню… Я не считала.
— Что-нибудь еще принимала?
— Нет.
— Парацетамол?
— Нет.
— Точно? — спросила Эмма, глядя ей в глаза и положив ладонь на плечо.
— Точно.
По щекам Шейлы покатились слезы. Эмма обняла ее.
— Мне очень жаль. Мы тебя вылечим.
Шейла обняла ее в ответ.
— Почему именно аспирин?
— Говорят, от него не больно.
Может, от него и не больно, но и хорошо от него тоже не бывает. Ее тело пытается избавиться из кислоты, содержащейся в аспирине, выдыхая ее. Аспирин убивает. Может потребоваться диализ, чтобы вывести его из организма. А значит, нужна капельница и постоянный присмотр, который в неотложке не обеспечить. Лучше поскорее позвонить врачам. Шейле потребуется консультация психотерапевта, но с этим можно подождать. Сначала нужно спасти ей жизнь.
— Курт знает?
— Он не… пришел домой… прошлым вечером.
— Хочешь ему позвонить?
Шейла отрицательно покачала головой.
— Хочешь, чтобы мы ему позвонили?
Шейла расплакалась еще сильнее.
— Да, пожалуйста.
— Кому еще надо позвонить?
Слезы покатились непрерывным потоком.
— Больше никому.
Какой ужас! Остаться больной и одинокой. Я-то хотя бы здорова. Что же до одиночества…
Эмма пошла вводить предписания и по пути проверила телефон. От Тейлор все еще ничего, и от полиции тоже. Это начинает нервировать.
ГЛАВА 26
Эмма и Виктор обыскали все. Они потребовали ответа у Кэти. Та сказала, что не знает. Врет. Она совсем не тревожится за Тейлор, а это на нее не похоже. Она знает.
— Пожалуйста, Кэти! Помоги нам найти дочь!
Кэти пожала плечами. В старом зеленом свитере и драных джинсах она выглядела хрупкой и намного моложе Тейлор, но была крепче камня.
— Ты знаешь, где она!
Кэти молчала.
— А вдруг она в беде? Вдруг кто-то удерживает ее против воли? Мы должны ей помочь!
Ответа не было.
Мать Кэти попыталась помочь:
— Кэти, если ты знаешь, где Тейлор, выкладывай! Если бы ты пропала и я не могла бы тебя найти, я бы с ума сошла от тревоги!
Они сходили в школу. Никто ничего не знал. Тейлор была на всех уроках, кроме последнего. В школьный автобус после учебы она не садилась. Школьный социальный педагог тоже ничего не знала, но пообещала поспрашивать у друзей Тейлор. У ее друзей? Я даже не знаю никого из них, кроме Кэти!
— Ты знаешь ее друзей? — спросила она у Виктора. — Не считая Кэти.
— Том.
— Это уже давняя история.
— Больше никого, — пожал плечами Виктор.
— Мы недостаточно хорошо за ней следили. Я слишком старалась не походить на свою мать, которая желала знать все. Она вскрывала мои письма, допрашивала друзей. Мне хотелось дать Тейлор больше свободы. Хотелось ей доверять. — Эмма говорила с Виктором, но скорее пыталась убедить саму себя.
Да, возможно. Но если честно, мне было только легче, когда Тейлор занималась своими делами, а я могла сосредоточиться на работе. Паршивая из меня мать.
— Теперь уже без разницы. Что дальше делать будем?
Они пошли в полицию.
— Когда она пропала? — спросил пожилой детектив.
— В час дня вчера, — ответила Эмма.
— То есть едва прошли сутки. Могла остаться на ночь у друзей.
— Она раньше никогда так не делала, не предупредив нас! Мы пытались связаться по почте, сообщениями, по телефону. Она не отвечает.
— Может, не хочет разговаривать с вами? Вы с ней не ссорились перед уходом?
— Нет, — ответил Виктор.
Эмма пожала плечами. Она не видела дочь с тех пор, как та переехала к отцу.
— У друзей спрашивали? В школе?
— Конечно. Никто ничего не знает.
— А дедушки, бабушки, двоюродные братья-сестры, дальняя родня?
Родители Эммы умерли, а мать Виктора, Маргрет, милая пожилая дама, целыми днями копавшаяся в саду, жила в Джорджии. Тейлор любила ее больше всех.
— Есть только моя мама. Но мы не хотели бы ее тревожить.
— Что ж, можете подать заявление на розыск, и мы постараемся найти вашу дочь. Но все же советую связаться со всеми, у кого может быть информация.
— Она может быть беременна! — выпалила Эмма и тут же об этом пожалела: она ведь до сих пор не успела рассказать об этом Виктору.