Разумеется, она любила дочь. Других-то детей у нее не было. Материнский инстинкт и все такое. Но сама Эмма предпочитала собак. И даже кошек. Они могли быть неблагодарными, но не злонамеренными.
Она сунула в сумку книгу «Экстренная помощь в неврологии» — легкое чтение в дорогу — и налила себе бокал вина: Медок, «Шато Грейсак» 2012 года. Не слишком дорогое, но с отчетливым оттенком танинов, свойственным всем винам из Бордо. Эмма заслужила награду.
Денек выдался непростой, и все же она никого не убила. Вроде бы. Пациента с болью в груди Виктор направил на эндоваскулярную кардиохирургию. Нужно было стентирование, и как можно скорее.
— Вовремя ты сообразила, — сказал Виктор.
Он не шутил. За это Эмме и платили зарплату.
Совсем другое дело — Шейла.
Курт приехал только через несколько часов. Он злился. Злился на Эмму и сестер, на Шейлу. Но больше всего — на самого себя.
— Что вы с ней сделали? — рявкнул он.
Шейла дала разрешение рассказать ему все.
— Активированный уголь…
— Уголь не поможет. Слишком поздно!
— Так рекомендовал токсикологический центр.
— Что еще?
— Я положила ее на БИПАП. Были проблемы с дыханием. Дала жидкость, положила под капельницу с бикарбонатом. Вызвала реаниматолога и нефролога.
— Они придут?
— Уже были. Диализ ей не нужен. Во всяком случае, пока.
— Куда ее положат?
— В интенсивную терапию.
Он стиснул зубы так, что на челюсти заиграли желваки. Потом, не проронив больше ни слова, вышел и отправился к Шейле, чтобы проводить ее в отделение интенсивной терапии.
Спустя несколько часов Эмма застала его у себя в кабинете.
Надеюсь, он не собирается взорваться снова прямо здесь, посреди неотложки.
Выглядел он ужасно: багровое лицо, всклокоченные волосы. Похоже, он плакал.
— Как она? — спросила Эмма.
— Кажется, в порядке.
— Диализ?
— Пока не нужен.
— Хорошо.
Не придется втыкать в нее трубку для диализа. И ей не придется истекать кровью после того, как лошадиная доза аспирина убила все тромбоциты.
Курт встал, уставившись на свои руки. Они тряслись. Потом он посмотрел на Эмму покрасневшими глазами. Весь его апломб исчез.
— Спасибо, Эмма. Спасибо за все, что ты сделала для Шейлы. Я бы и сам не справился лучше.
— Не за что. Я рада, что у нее все хорошо.
— Благодаря тебе.
Что это, оливковая ветвь? Перемирие? Было бы просто здорово!
Вернувшись к реальности, она продолжила собирать вещи. Мотрин, парацетамол, растворимый кофе, шоколад. Книги.
В комнате Тейлор по-прежнему царил беспорядок. Эмма никак не могла заставить себя прибраться. Да и кому это нужно? Она просто закрыла дверь и притворилась, что за ней ничего нет. Незаправленная постель. Диски. Непарная обувь, разбросанная по полу. На покрывале валялась любимая книга Тейлор — «Гарри Поттер и Тайная комната». Эмма взяла ее и сунула в сумку.
Дочка порадуется.
ГЛАВА 30
Такси остановилось возле дверей дома Маргрет. Эмма вдохнула запах влажной земли и весны. Ухоженный сад просыпался. Из земли проглядывали зеленые ростки нарциссов. Птицы распевали любовные песни. Ветки переливались зеленью. Эмма любила весну — время надежды и радости. Чудо начала новой жизни. Потом она вспомнила о беременности Тейлор и содрогнулась.
От Маргрет пахло печеньем и зеленым чаем. Ее объятия были полны домашнего уюта. Свекровь, как всегда, выглядела идеально от макушки до пяток. Ухоженные седые волосы обрамляли узкое лицо, бирюзовое платье облегало хрупкую фигуру. На губах — помада оттенка розовой магнолии.
— Как прошел полет? — спросила она, разливая чай, от которого Эмма и Виктор уже успели отказаться, в тонкие фарфоровые чашки.
— Хорошо. А как вы поживаете, матушка? — спросил Виктор.
Он всем сердцем любил мать, но никогда не обращался к ней «мама». Их отношения были теплыми, но формальными. Иногда Эмме даже казалось, что она для Маргрет ближе сына.
— Все хорошо. Я рада, что Тейлор приехала погостить.
В самом деле?
— Приятно это слышать. Как она?
— Уже лучше. Была немного не в себе, когда приехала. И сильно устала. Большую часть пути проделала автостопом.
— Как?! — Виктор едва не подавился чаем.
Маргрет улыбнулась ему загадочной улыбкой Джоконды.
— Автостопом. Ваша дочь — настоящая авантюристка. Интересно, в кого?
— Точно не в меня, — отрезал Виктор.
— Но почему она поехала автостопом, а не самолетом или поездом? — спросила Эмма.
— Чтобы вы не сумели ее найти. Она не была готова к разговору с вами. — Маргрет налила гостям еще по чашке чаю. — Было нелегко уговорить ее позвонить тебе, — сказала она Виктору. — Потом, обернувшись к Эмме, добавила: — Тебе она и вовсе звонить отказалась. Пожалуйста, будьте оба добрее к ней. Девочке не хватает любви.
Ремня ей не хватает. И уже очень давно.
— Конечно, — сказал Виктор. — Мы можем с ней повидаться?
— Тейлор! — громко позвала Маргрет. — Родители хотят с тобой поговорить.
Откинувшись в кресле, она принялась пить чай маленькими глотками, как истинная леди. Она свое дело сделала.
Спустя еще пару чашек появилась Тейлор.
Длинные темные волосы, спадающие на лицо, и большая, не по размеру, клетчатая рубашка придавали ей совершенно детский, беспомощный вид. Босые ноги только усиливали впечатление. Она села рядом с бабушкой, подогнув ноги под себя и не обращая внимания на родителей.
Несносная девчонка!
Виктор подошел к ней и обнял. Чуть помедлив, она обняла его в ответ.
Эмма наблюдала за ними.
— Как ты себя чувствуешь, милая? — спросил Виктор.
— Все хорошо, — ответила Тейлор, теребя дырку на джинсах.
Виктор посмотрел на нее, на свою мать, на Эмму:
— Мы ведь любим тебя. И хотим помочь.
Последовала мучительная пауза.
Эмма не выдержала:
— На каком ты сроке?
— Эмма! — Виктор был в шоке.
Тейлор ничуть не удивилась.
— Не знаю, — сказала она. — Два месяца. Может, чуть больше.
— У врача уже была?
— Нет.
— Мы записались сегодня на вторую половину дня, — вмешалась Маргрет. — Я решила, что вы захотите пойти с Тейлор.
Виктор сник.
— Конечно, — солгала Эмма. Нельзя перекладывать это на Маргрет. — Если Тейлор захочет, чтобы мы пошли.
Тейлор пожала плечами.
— Кто отец ребенка? — спросила Эмма.
Тейлор посмотрела ей в глаза. Маргрет невозмутимо попивала чай. Все молчали.
— Я хочу сделать аборт.
— Тейлор, ты сама не понимаешь, о чем говоришь! Тебе нельзя делать аборт! — воскликнул Виктор.
— Почему это?
— Внутри тебя растет ребенок! Ты не можешь его убить!
— Да неужели? Это не ребенок, а всего лишь эмбрион. Он не живой. Всего пара сотен клеток.
— Он вот-вот станет ребенком, как ты когда-то! Ты не можешь его убить!
— Могу. И жаль, что вы не убили меня, когда я была такой! — выпалила она, глядя на мать.
У Эммы сдавило сердце. Она и сама не раз этого желала. Но сейчас, глядя на красивую, трудную и несчастную дочь, понимала греховность тех мыслей.
— Тейлор, подумай об Опал и Айрис! Этот малыш будет точно таким же, как и они! Нельзя его убивать! — продолжал увещевать Виктор.
На этот раз Тейлор задумалась. Она любила Айрис и Опал, была рядом, когда Эмбер их вынашивала, держала сестричек на руках через пару дней после рождения, когда они были не больше кошки, такие невинные и беззащитные. С будущим, полным возможностей.
— Это — не ребенок, а эмбрион. Он еще не родился. И не родится, если решать буду я. Мне не нужен ребенок. Я и о себе-то не могу позаботиться, — горько сказала она, демонстрируя понимание жизни, которого Эмма от дочери никак не ожидала.
— Можешь отдать его на усыновление, — предложила Маргрет. — Многие семьи отчаянно хотят ребенка и окружат его любовью и заботой.
Все уставились на нее. Такая возможность никому в голову не приходила.
— Нет, — покачала головой Тейлор. — Не хочу быть беременной и ковылять, как Эмбер. Не хочу, чтобы меня постоянно тошнило. И чтобы люди шептались у меня за спиной.
— Можешь остаться у меня. Твои друзья ни о чем не узнают, если ты сама не захочешь рассказать.
Как мило, что Маргрет готова ее принять.
Жить с Тейлор было нелегко, и беременность явно не упростит дело.
— Нет, я хочу сделать аборт.
— А как насчет отца ребенка? — спросила Эмма. — Он знает? Он согласен на аборт? В конце концов, это и его дитя.
Тейлор мрачно покосилась на нее.
Виктор просветлел:
— Да, это ведь и его дитя! Как, по-твоему, я бы себя чувствовал, если бы Эмбер пошла и сделала аборт, ничего мне не сказав?
— Во-первых, если бы она тебе не сказала, ты бы и не узнал. И ничего бы не почувствовал. Во-вторых, ты был бы по-прежнему дома, со мной и мамой, а не бросил бы нас. Лично для меня это скорее плюс.
Ничего себе!
Виктор умолк. Маргрет нервно теребила чашку.
Узнаю старую добрую Тейлор. Столько лет она винила меня в уходе Виктора, а теперь признает, что это он нас бросил. Но ведь она и раньше это понимала. Однако продолжала винить меня.
— Я собираюсь сделать аборт. С вашей помощью или без, но я его сделаю. — Она обернулась к Эмме: — Тебе ведь известно, каково иметь ребенка, который тебе не нужен и который разрушил тебе всю жизнь. Ты должна мне помочь!
— Тейлор, ты ошибаешься, — вмешалась Маргрет. — Мама любит тебя, понимаешь ты это или нет. Ты не разрушила ее жизнь.
— Пока нет. Так или иначе, я сделаю аборт. И плевать, если я истеку кровью до смерти! Я его сделаю! И как тогда будет выглядеть доктор Стил, если ее дочь умрет от некачественной медицинской помощи?! — рявкнула она, глядя на мать полными ненависти глазами. — Конец твоей репутации! А то и карьере! Да и самой тебе придется несладко! — Вдруг разъяренная гарпия исчезла, и Тейлор заплакала, содрогаясь всем хрупким телом: — Помоги мне, мама!