Я страдала…
Мне тоже было больно…
Провожу пальцами по его щекам, чувствуя ответный импульс.
Прости меня…
И ты прости…
Пульс на максимуме. Дыхание сбито. И ничего нет важнее, чем наш мысленный диалог, который, я уверена, слышим мы оба.
Я люблю тебя…
Я всегда буду тебя любить…
Забираемся на заднее сиденье машины, скрываясь от любопытных глаз возможных зрителей. Теряюсь во времени, переставая вести счет.
– Нам нужно немного притормозить, Бо, – сбивчиво говорит Богдан.
– Да, – отвечаю я, вытаскивая руки из-под его футболки, и отодвигаюсь к двери.
– Не настолько далеко, Лисенок, – усмехается он, сгребая меня в охапку.
Устраиваю голову у него на плече, прикрывая глаза от удовольствия и приятных мурашек по телу. Губы печет так, будто я выпила смузи из имбиря с перцем чили и лимонным соком.
– Ты сейчас улыбаешься, да? – спрашивает он, рисуя круги большим пальцем на моей шее.
– Нет, – лгу я, растягивая губы еще шире.
– Врушка, – смеется он.
Первичная волна эйфории потихоньку отступает, и реализм показывает свой длинный нос. Действовать порывами, конечно, круто, но они не решают всех проблем.
– И что теперь? – задаю волнующий меня вопрос.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну-у-у… Мы? Что будем делать?
– Разговаривать, Бо. Долго и нудно. Будем учиться ничего не утаивать и не давить в себе обиды. Мы с тобой умеем дружить – это точно. Нам весело и интересно вместе, но отношения больше, чем дружба. Сложнее. Это другой уровень ответственности. И я к нему готов, но мне нужно спросить и тебя. Готова ли ты? – Кот делает небольшую паузу, прежде чем сформулировать обращение полностью: – Готова ли ты, Лисецкая Богдана Алексеевна, снова стать моей девушкой?
Запрокидываю голову, чтобы установить зрительный контакт, и отвечаю, ни на секунду не покривив душой:
– Не знаю, насколько готова, но я этого очень хочу.
– Супер, – широко улыбается Кот, – с этим можно работать.
– Ой! Хватит строить из себя умника! Будто ты уже прожил десять жизней и все знаешь.
– Конечно, нет, но я знаю, чего хочу.
– И теперь в этом списке есть место для меня?
– Оно всегда у тебя было.
– И на каком я месте?
– Бо, перестань. Нет никаких мест и иерархий. Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы мы были вместе. Чтобы оба жили и дышали благодаря друг другу и при этом могли реализовываться и двигаться к нашим мечтам. Одна моя мечта сбылась уже сегодня, но я не собираюсь останавливаться. Я буду их осуществлять и дальше, а еще хочу знать твои мечты, чтобы помочь тебе до них добраться.
– Ммм… – хитро прищуриваюсь я. – Сейчас я хочу пить.
Богдан протягивает руку и достает с переднего сиденья бутылку «Алоэ».
– Ну ничего себе! Ты что, волшебник?
– Для тебя я им стану.
– Тогда где мои цветы на Восьмое марта?
– Ну у вас и запросы, девушка, – качает головой Кот, и внезапно в его руках появляется бумажный тюльпан, сложенный из листа в клетку.
Расплываюсь в улыбке, вспоминая, как такой же цветок он подарил мне на Восьмое марта в шестом классе. Я хранила его несколько месяцев, пока предшественник Редиски кот Бася не порвал его на мелкие кусочки.
– Спасибо, – довольно произношу я, принимая презент.
– Будут еще пожелания?
– Не обижай меня.
– Никогда, Лисенок.
– Дай мне пароль от страницы в «ВКонтакте».
– Ну это уже перебор!
Небо светлеет и покрывается розовой предрассветной дымкой. Богдана едва может держать глаза открытыми, но сколько бы я ни предлагал расходиться, она отказывается меня отпускать. И это, если честно, очень и очень радует. Да я просто в восторге от происходящего! Нам будет непросто, я это знаю, но почему-то уверен, что на этот раз мы точно справимся. Прошло немало времени, но если наши чувства не угасли, а только запылали ярче, то это уже о чем-то говорит, верно?
Лисенок снова в моих объятиях. Без тревоги и лишних мыслей. Я словно вернул себе потерянную частицу души. Если это не любовь, то у меня нет других предположений.
– Как дела с мастерской? – спрашивает Бо и зевает.
– Нормально. Реклама работает, пока не так активно, как хотелось бы, но клиенты есть. Хорошо, что еще не изобрели технику, которая может служить вечно.
– Почему же? Наверняка изобрели, просто это невыгодно производителям. Представь сколько бабок они потеряют?
– А ты сечешь фишку.
– Еще бы, – довольно усмехается Бо, прижимаясь щекой к моему плечу.
– Солнце встает, – озвучиваю видимый факт, глядя через стекло на поднимающийся из-за многоэтажки малиновый диск.
– Тебе нужно возвращаться в город?
– В смысле – мне? Мы вместе поедем. У тебя же еще два дня выходных, значит, побудем дома немного.
– Ты заезжал к родителям?
– Еще нет. Сразу к тебе примчался.
– Как думаешь, что они скажут о нас?
– Сегодня вечером и узнаем.
– Сегодня?!
– Ага. Придешь к нам на ужин?
Стук в окно заставляет содрогнуться от неожиданности. Вижу за стеклом суровое лицо дяди Леши, и холодок пробегает вниз по позвоночнику. Мы всегда были с ним в хороших отношениях, но за последние пару лет это могло измениться, тем более что я нарушил обещание, данное ему когда-то.
Выпутываемся с Бо из клубка нежности и выходим из машины. Утренний ветер бьет по щекам. На свой страх и риск первый протягиваю ладонь и произношу уверенно:
– Доброе утро, дядь Леш!
Он пожимает мою ладонь и, не отпуская ее, переводит взгляд на дочь:
– А оно доброе?
Богдана смущенно улыбается и поправляет спутанные пряди у лица:
– Даже очень.
– Хорошо. Идемте завтракать. Леля там сырников напекла.
– Пап, может, ты уже отпустишь руку Богдана?
– Ты иди, Лисенок, помоги маме, – говорит он, все еще удерживая меня на месте. – Мы поднимемся следом.
– Не… – собирается возмутиться Бо, но, поймав мой одобрительный кивок, прикусывает язык и уходит к подъезду.
Дядя Леша сверлит меня взглядом, еще немного – и у меня расколется череп.
– Богдан, ты мне как родной, и я понимаю, что по молодости и глупости случается всякое. Я не буду запугивать тебя или угрожать, просто знай, что Богдана – одна из самых дорогих мне людей, и я хочу видеть ее улыбку намного чаще, чем слезы.
– И я тоже.
– Третьего шанса не будет.
– Знаю.
– Идем завтракать, сынок.
В квартире Лисецких чувствую себя как дома. Тетя Леля по-матерински обнимает меня на пороге, и, кажется, я даже замечаю блеск слез в ее голубых глазах. Я уже и забыл, что у меня есть вторая семья. Гроза района Ангелина не сразу меня узнает, но буквально через полчаса уже носится вокруг, зазывая поиграть в войнушку. Даже Редиска радостно крутится у ног и трется о джинсы. В целом это победа. Я там, где хочу быть. С той, которую люблю. Лисенок, кстати, ведет себя тише воды, ниже травы. Молчит, наблюдая со стороны за тем, что происходит. Ловлю ее сонный взгляд и не могу сдержать улыбки. Неужели мы снова вместе? Воспоминания о ночи, которую мы провели в машине за разговорами по душам и поцелуями, будоражат кровь. Как она меня целовала… Не передать словами, какие чувства она во мне оживляет одним касанием.
– Мне уже пора, – говорю я, отставляя пустую тарелку. – Спасибо за завтрак.
– Пожалуйста, – отвечает тетя Леля.
– А куда ты уходишь? Ты же еще придешь? Мы так и не поиграли!
– Мне нужно домой, но я обязательно еще приду к вам в гости.
– Ла-а-адно… – тянет Ангелина, великодушно меня отпуская.
– Я тебя провожу, – произносит Лисенок.
Стоим с Бо у двери и смотрим друг другу в глаза. Знаю, мы чувствуем одно и то же. Страшно расставаться, мы и так слишком долго были на расстоянии.
– Увидимся вечером. Я за тобой заеду.
– Кот, тут идти десять минут.
– Тогда зайду.
– Хорошо, – кивает она и делает крошечный шаг вперед.
Крепко обнимаю ее, стараясь запомнить это чувство, чтобы эмоций хватило до вечера, но не уверен, что это сработает. Нахожу ее губы и нежно целую, забывая о реальности и строгости дяди Леши. Получаю легкий удар по ноге, включается маленькая сирена:
– Не ешь мою сестру!
Бо хохочет, а я подмигиваю маленькой бандитке с игрушечным пистолетом в руках, который стреляет мягкими пулями.
Выходные дома пролетают незаметно. Гуляем с Бо по нашим местам, вспоминая детство. Много смеемся и много разговариваем. Мы уже разобрались с прошлым, приходит время для обсуждения будущего, и это еще никогда не было так легко. Оказывается, у нас схожие мнения по большинству важных вопросов, а в остальном стараемся разбираться и искать компромисс. В последний вечер перед отъездом ноги сами приносят нас к школе. Садимся на лавочку возле фонтана, и я обнимаю Лисенка за плечи, прижимая к себе.
– Знаешь, а я уже ни о чем не жалею, – произносит она. – Прошлое – это всего лишь прошлое.
– Правда?
– Да. Я не хочу тащить за собой этот груз. Забыть, конечно, не получится, но жить нужно здесь и сейчас.
– Согласен.
– Так странно, что ты со мной постоянно соглашаешься. Это какая-то уловка, чтобы заманить меня в ловушку?
– Какая ты догадливая.
– Ах так?
Пародирую демонический смех, обнимая Бо обеими руками, чтобы не дать вырваться, и рычу:
– Тебя уже ничего не спасет! Ты моя!
– Эй! Хватит!
Кусаю ее за щеку под громкий визг и заразительный смех. Продолжаем дурачиться, пока не слышим оклик из ада:
– Кот?!
Стук каблуков по бетонной плитке, светлые волосы, переливающиеся на солнце. На душе мгновенно становится темно, а Бо заметно напрягается. Ромашова направляется к нам, держа в руках набитую до отказа спортивную сумку.
– Привет, – говорит она, растягивая розовые губы в широкой улыбке.
Чувствую, как Лисенок теряет теплоту и свет, как она ускользает из моих рук, и принимаю решение с опозданием в два с половиной года. До Оксаны мне нет никакого дела. Ее для меня просто не существует.