Кюйпер расправил брови.
– Вспоминаю его, – сказал он. – Хороший товарищ в драке. Но ему пришлось убраться отсюда. Он опередил полицию на один шаг. Поэтому он и отправился в Африку. Здесь его эти сволочи обвинили в изнасиловании. Подожди… Марше, да, точно – Поль Марше.
– О, и я вспомнил, добрый старый Марше! – подтвердил Куинн.
Стив Пайл, генеральный менеджер банка в Эр-Рияде, получил письмо Энди Лэинга через десять дней после его отправки. Он прочел его в тиши своего кабинета, и когда положил на стол, рука его тряслась. Вся эта затея обернулась кошмаром.
Он знал, что новые данные в компьютере банка выдержат электронную проверку, работа полковника по стиранию старых данных была на уровне гениальности, и все же… Допустим, с министром, принцем Абдулом что-то случится? Допустим, министерство в апреле проведет аудиторскую проверку, а принц откажется подтвердить, что он санкционировал создание этого фонда? А у него, Стива Пайла, было лишь слово полковника…
Он попытался связаться с полковником Истерхаузом по телефону, но его не было на месте. Пайл не знал, что он был в горах на севере страны и строил планы с шиитским имамом, который верил, что над ним была рука Аллаха, а туфли Пророка были у него на ногах. Пайл сможет связаться с ним только через три дня.
Куинн накачивал Кюйпера пивом до второй половины дня. Ему пришлось быть очень осторожным: если поставить слишком мало пива, то язык Кюйпера не развяжется настолько, чтобы преодолеть природную осторожность и замкнутость, а если дать слишком много, то он просто отключится.
– Я потерял его из вида в 67-м году, – рассказывал Куинн об ихнем общем знакомом Поле Марше. – Я убрался, когда дело стало дрянь для нас, наемников. Держу пари, он так и не смог выбраться оттуда. Наверное, погиб где-нибудь во рву с водой, бедолага.
Кюйпер хмыкнул, оглянулся и похлопал пальцем по носу, как бы говоря, что вот есть все же люди, знающие нечто особое, неведомое другим.
– Он вернулся, – заявил он с видимым удовольствием. – Он выбрался оттуда и вернулся прямо сюда.
– В Бельгию?
– Ага. Кажется в 1968-м, я как раз вышел из тюрьмы и видел его сам.
Прошло двадцать три года, подумал Куинн, сейчас он может быть где угодно.
– Хотел бы я выпить пива с Большим Паулем и вспомнить добрые старые времена.
– Ничего не выйдет, – сказал Кюйпер заплетающимся языком и покачал головой. – Он исчез. Из-за полиции и всего такого. Последнее, что я слышал, он работал на какой-то ярмарке на юге страны.
Через пять минут он заснул. Куинн вернулся в отель не совсем твердой походкой. Он также хотел спать.
– Пора отрабатывать свое содержание, – сказал он Сэм. – Иди в какую-нибудь туристическую компанию и узнай у них о развлекательных ярмарках, таких парках и иных аттракционах на юге страны.
Было шесть часов вечера. Он проспал двенадцать часов.
– Есть две таких ярмарки, – сказала ему Сэм утром за завтраком в их номере. – Одна в парке «Бельведер». Это около города Ипр на крайнем Западе, около побережья и французской границы. И есть еще «Валиби» рядом с Вавром, это к югу от Брюсселя, у меня есть буклеты.
– Не думаю, чтобы они сообщали в них, что там работает бывший наемник из Конго, – сказал Куинн. – Этот кретин сказал «на юге», так что мы сначала проверим «Валиби». Спланируй маршрут, и мы выписываемся из отеля.
Около десяти утра он погрузил их багаж в машину. Когда они разобрались в системе дорог, то быстро поехали на юг, мимо Мишелина, вокруг Брюсселя по кольцевой дороге, а затем снова на юг по шоссе Е40 на Вавр. После этого они увидели объявление о парке развлечений.
Конечно, парк был закрыт. Все такие заведения выглядят весьма печально зимой с их закрытыми брезентом колясками и лодочками, холодными и пустыми павильонами, когда дождь стучит по поручням американских гор и гонит желтые листья в пещеру Али-Бабы. Из-за дождя были приостановлены даже работы по поддержанию парка. И в кабинете администрации тоже никого не было. Они отправились в кафе, находившееся неподалеку.
– Ну, что теперь? – спросила Сэм.
– Визит на дом к мистеру Ван Эйку, – ответил Куинн и попросил местный телефонный справочник.
Веселое лицо директора парка Берти Ван Эйка смотрело с титульного листа буклета над его приветствием всем посетителям. Поскольку это было фламандское имя, а Вавр находился в середине франко-говорящей провинции, в справочнике было всего три человека с такой фамилией. Одного звали Альберт, сокращенно Берти, и судя по сравочнику, жил он за городом. Они позавтракали и отправились искать его. По пути Куинн несколько раз спрашивал дорогу.
Это был приятный отдельный дом на длинной сельской дороге, называвшийся Шмен де Шарон. Дверь им открыла миссис Ван Эйк. Она позвала своего мужа, который вскоре пришел в свитере и ковровых шлепанцах. Из комнаты, откуда он вышел, была слышна спортивная программа по телевизору.
Берти Ван Эйк родился от фламандских родителей, а будучи занят туристическим бизнесом, говорил одинаково хорошо по-французски и по-фламандски, и его английский язык был отличным. Он с первого взгляда понял, что визитеры – американцы, и сказал: «Да, я Ван Эйк, чем могу вам помочь?»
– Я надеюсь, вы сможете помочь нам, сэр, – ответил Куинн.
Он вошел в роль простого незамысловатого американца, которая помогла ему обмануть девушку-администратора в Блэквуд-Отеле.
– Знаете, я и моя супруга, мы здесь в Бельгии пытаемся разыскать родственников в этой стране. Понимаете, мой дедушка по матери приехал из Бельгии, так что у меня здесь должны быть родственники в этих местах, и я подумал, что хорошо бы найти одного-двух и рассказать об этом в Штатах…
Из телевизора раздался рев, и Ван Эйк забеспокоился. Команда «Турне», возглавлявшая бельгийскую лигу, играла против чемпионов Франции команды «Сент-Этьен», и футбольный болельщик не мог пропустить такой матч.
– Боюсь, не состою в родстве ни с одним американцем, – начал он.
– Нет, нет, вы не так поняли. Мне сказали в Антверпене, что племянник моей матери мог работать в этих местах на развлекательной ярмарке. Поль Марше.
Ван Эйк поднял брови и покачал головой.
– Я знаю всех моих работников, и никого с таким именем у нас нет.
– Здоровый, крупный парень, шесть футов шесть дюймов, очень широкие плечи, татуировка на левой руке…
– Да, да, но его зовут не Марше, вы имеете в виду Поля Лефорта.
– Наверное, его. Я вспоминаю, что сестра моей матери была замужем дважды, так что, возможно, его фамилия изменилась. Не знаете ли вы случайно, где он живет?
– Подождите, пожалуйста.
Через две минуты Берти Ван Эйк вернулся с листочком бумаги. Затем он тут же побежал к телевизору. «Турне» забила гол, а он этого не видел.
По дороге обратно в Вавр, Сэм сказала:
– Я никогда не видела такой ужасной карикатуры на тупоголового американца в Европе.
Куинн усмехнулся.
– И все же это сработало, не так ли?
Они отыскали пансионат мадам Гарнье за железнодорожной станцией. Уже темнело. Это была иссохшая вдова, которая стала говорить Куинну, что у нее нет сейчас свободных комнат, но смягчилась, узнав, что он приехал не за этим, а просто хотел поговорить со своим старым другом Полем Лефортом. Он так хорошо говорил по-французски, что она приняла его за француза.
– Но его нет, мсье, он ушел на работу.
– В Валиби? – спросил Куинн.
– Конечно. Чертово колесо. Зимой он там перебирает двигатель.
Куинн галльским жестом выразил свое разочарование.
– Вот так всегда мне не удается встретиться с моим другом, пожаловался он. – В начале прошлого месяца я заехал на ярмарку, а он был в отпуске.
– Ах, мсье, это был не отпуск. Его бедная мама умерла. После долгой болезни. Он ухаживал за ней до конца. В Антверпене.
Значит, он рассказал им такую историю. Вторую половину сентября и весь октябрь его не было ни дома, ни на работе, подумал Куинн. Он широко улыбнулся, поблагодарил мадам Гарнье, и они поехали обратно на ярмарку.
Она была так же заброшена, как и шесть часов тому назад, но теперь, в сумерках, она выглядела, как город-призрак. Куинн перелез через наружный забор и помог перелезть Сэм. На фоне ночного неба можно было видеть очертания чертова колеса, самого высокого сооружения в парке.
Они прошли мимо разобранных каруселей, чьи старинные деревянные лошадки были на складе, и довольно потрепанного киоска, где продавались сосиски. В темноте над ними высилось чертово колеса.
– Подожди меня здесь, – тихо сказал Куинн.
Оставив Сэм в тени, он подошел к основанию машины.
– Лефорт, – позвал он негромко.
Ответа не было.
Двойные сиденья, висящие на стальных прутьях, были закрыты брезентом от сырости. На нижних сиденьях и под ними никого и ничего не было. Может быть, человек скрывался в тени, поджидая их. Куинн обернулся и посмотрел вокруг. С одной стороны колеса было машинное помещение, большой зеленый сарай, в котором стоял электромотор, а на нем желтая кабина управления.
Двери обоих помещений открылись от легкого прикосновения. Генератор не работал и звуков никаких не издавал. Куинн потрогал его и почувствовал остаток тепла.
Он поднялся к кабине управления, зажег лампочку освещения над панелью, посмотрел на рычаги и нажал кнопку пуска. Генератор под ним заработал. Он включил рычаги и поставил рычаг на «медленно». Гигантское колесо перед ним начало крутиться в темноте. Он нашел кнопку включения прожекторов и нажал ее. Место у основания колеса осветилось ярким светом.
Куинн слез и встал около мостика, с которого посетители входили на колесо. Сиденья беззвучно проплывали мимо него. Сэм подошла к нему.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
– В моторном помещении лежит лишний чехол для сиденья, – сказал он.
Справа от них стало опускаться сиденье, которое было раньше в самой высшей точке колеса. Но человек, находившийся на нем, не получал никакого удовольствия от катания.