— Не понимаю! А для чего тогда?
— Все очень просто. Иск был подан для того, чтобы продолжать нагнетать обстановку. На вас оказывают еще больше давления. Пресса шумит, журналисты пишут и говорят, обыватель злорадствует. По идее, все направлено на то, чтобы вы сломались и запросили мировую, приползли на коленях и принесли бы много-много евриков жаждущему их французскому пенсионеру.
— Этого не будет никогда! Я не пойду на этот шантаж. Меня по-другому воспитывали родители. Бред. Они просто меня не знают. А что же мы с вами можем сделать? Как остановить эту вакханалию?
— Иск на днях будет возвращен Маруани. Терпение, мой дорогой, только терпение. Но муссировать эту тему в прессе будут еще очень и очень долго.
Я оказался прав. Через несколько дней иск вернули. Смешно и понятно. Так ошибаться невозможно — все это было сделано не просто так. Атмосфера вокруг бедного Филиппа нагнеталась, и конца этому не предвиделось. «Надо срочно ждать!» — говорил мой дедушка. И я срочно ждал.
Развязка приблизилась к нам совершенно неожиданно. И с той стороны, с которой ее никто не ждал.
В начале декабря на сцену вышли два новых игрока.
Вован и Лексус — два наших главных пранкера — способны разыграть по телефону кого угодно. Они звонят президентам, в Олимпийский комитет, сенаторам, известным людям разных стран и добиваются потрясающих результатов. Вообще искусство розыгрыша по телефону основывается на элементарных человеческих эмоциях. Люди хотят слышать то, что им нравится, и начинают реагировать на пранкера исходя из собственных интересов. Ребята, конечно, очень талантливы и устраивают чудеса в эфире. Одно время передача с их розыгрышами успешно шла на телевидении. Они всегда выбирают модные и популярные темы, попадая в самую точку. И на этот раз тема тоже была горячей. А главное, Маруани ждал этого звонка, он его хотел, он об этом мечтал. Все его действия были направлены только на это. И вот оно свершилось.
— Дидье, это Филипп Киркоров.
— Здравствуй, Филипп. Это хорошо, что ты позвонил.
— Послушай, Дидье. Я устал от этой чехарды. Ты загнал меня в тупик. Мне надоела эта история. Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Я же не композитор.
— Да, Филипп, ты не композитор, но ты исполняешь мою песню (а я считаю ее моей) и зарабатываешь на этом деньги. Я хочу, чтобы ты компенсировал мне моральный ущерб, который ты мне этим наносишь.
— И никто об этом не узнает?
— Никто! Я клянусь. Если мы договоримся и ты заплатишь мне сумму, которая меня устроит, — ни один человек об этом не узнает. Я дам указание своему адвокату, и все пройдет очень гладко. Мы выступим на пресс-конференции и объявим во всеуслышание, что договорились обо всем.
— И ты подпишешь документы, что не имеешь ко мне претензий?
— Конечно, подпишу!
— То есть твои моральные страдания связаны только с деньгами?
— Да, но если ты заплатишь, то все прекратится. И тебе будет спокойно, и мне.
— Я могу предложить тебе десять тысяч евро.
— Ты издеваешься надо мной! Это очень мало! Мой ответ — нет! Никогда!
Тут я должен сделать оговорку. Разговор, который я здесь привожу, дается мной в сокращенном виде. На самом деле он шел несколько дней подряд, но его суть от этого не поменялась.
— А сколько ты хочешь?
— Не знаю, Филипп. Это ты должен решить сам. Но сумма должна быть такая, чтобы я ее принял.
Так как Вовану и Лексусу рисковать было абсолютно нечем — весь разговор был для них игрой, — исполнитель роли Киркорова смело предложил французу миллион евро! Несмотря на то что денег давать никто не собирался, я все равно генетически считаю, что один миллион евро — это перебор. Даже виртуальный миллион евро.
Маруани на миллион евро быстро согласился. До сих пор не могу понять, как человек с абсолютным музыкальным слухом мог перепутать неповторимый тембр пятидесятилетнего Филиппа Киркорова с голосом двадцативосьмилетнего пранкера. Видно, когда у французского композитора в глазах маячит миллион евро, он теряет слух. Интересно, а что в это время происходит с обонянием?
Между тем стороны перешли к обсуждению деталей. Маруани сообщил, что ради миллиона евро готов вылететь в Москву и Филиппу, самому или его адвокату, следует связаться с адвокатом, отнесшим иск не туда, куда надо, — Труновым. Разумеется, Маруани гарантировал полную конфиденциальность и обязался выдать аналогичные инструкции своему юристу. Но если ничего не произойдет и Филипп денег не даст, то француз созовет вселенскую пресс-конференцию, на которой объявит: мало того что Киркоров ворует его песни, так он еще врун и «трусишка зайка серенький под елочкой скакал».
Вован и Лексус неожиданно поняли, что зашли слишком далеко, и позвонили адвокату Киркорова. Как вы понимаете, это был Александр Добровинский.
Около четырех часов я слушал записи разговоров Маруани и «Киркорова». Было и грустно, и смешно. На что только не способен человек из-за денег…
Хорошо помню этот день — был конец недели. Мне хотелось покончить со всей этой дурацкой историей и уехать на дачу. Я собрался с силами и набрал господина Маруани.
— Здравствуйте. Это адвокат Филиппа Киркорова Александр Добровинский.
— О! Как здорово, что вы говорите по-французски. Филипп мне этого не сказал. Вы знаете, мы с ним подружились и практически обо всем договорились. Я завтра вылетаю в Москву и надеюсь все завершить к нашему обоюдному удовольствию. Я попросил своего адвоката Трунова составить соответствующий договор. Но хочу вас предупредить, что если в понедельник — крайний срок — миллион евро не будет мне выплачен, устраиваю пресс-конференцию и рассказываю обо всем и о том, как испугавшийся Филипп захотел меня обмануть. Я выиграл много судов, но и часто договаривался до разбирательств.
— Понятно.
— Я все рассказал Трунову, он в курсе всех дел. И я гарантирую полную конфиденциальность. Никто ничего не узнает.
— Господин Маруани, у меня нет никаких инструкций от моего клиента. Я должен сначала услышать, что Филипп думает по этому поводу. Насколько я знаю, он возвращается в Москву завтра или послезавтра. Я позвоню вам.
Я набрал несчастного Филиппа Бедросовича, который понятия не имел, что происходило за его спиной, и попросил о немедленной и очень конфиденциальной встрече, как только он вернется в столицу.
А на следующий день произошел новый взрыв.
В десять утра позвонил Киркоров и сонным, но встревоженным голосом спросил:
— Александр Андреевич! Вы видели, что написали все таблоиды сегодня утром?
Не разъединяясь, я посмотрел утренние новости по запросу «Киркоров — Маруани».
Это было даже не море сообщений, это был океан.
«Адвокат Маруани Трунов сообщил, что Филипп Киркоров после двухнедельного обсуждения деталей с французским композитором признал свой плагиат и готов выплатить Маруани компенсацию в один миллион евро».
В двух словах я обрисовал ситуацию.
Филипп воспринял все происходящее очень серьезно, добавив, что сегодня вечером он даст положенный в расписании гастролей концерт и к утру приедет на машине в Москву.
После этого я перезвонил Маруани. Последний был в гневе:
— Я не понимаю, зачем Трунов это сделал! Он живет ради пиара. Я сейчас ему позвоню. Я все урегулирую. Позвоните ему сами, пожалуйста, и согласуйте план действий. Деньги готовы?
Я позвонил Трунову и задал вопрос: с какой целью в прессу была слита вся информация?
Ответ был довольно странным. Из него явствовало, что, во-первых, он так решил, во-вторых, получил такие указания от клиента, в-третьих, в этом нет ничего страшного, в-четвертых, это правда.
Утром дорогой моему сердцу клиент вернулся в Москву.
Вместе с коллегой Мариной Дубровской, продюсером певца и самим Киркоровым мы совещались полдня. К двум часам Филипп встал и сказал, что единственный выход, который он видит в создавшейся ситуации, — это обращение в правоохранительные органы по факту вымогательства. На мой взгляд, певец был абсолютно прав.
Еще через час заявление было принято, и вся операция уже шла под диктовку профессионалов.
Мы договорились с французом и его юристом, что встреча произойдет в одном из отделений Сбербанка. К этому времени в страшной спешке удалось собрать наличными только сто тысяч евро. Но самое интересное было впереди.
Первыми на встречу приехали мы с Мариной. Буквально через пять минут к банку подъехал Дидье Маруани с огромным охранником и, как мне показалось, с внучкой, но в результате выяснилось, что с любимой. Нам отвели отдельную переговорную, и мы стали ждать Филиппа и Трунова. Оба появились с опозданием на пятнадцать минут. Филипп — потому что искал по всей Москве наличные, Трунов — потому что… скоро узнаете.
Когда Киркоров достал пачку в сто тысяч евро, поднялся скандал.
— Где миллион?! — кричал француз. — Зачем мне эти копейки?!
— Я говорил, что вас обманут! — вторил ему Трунов. — Вы мне не верили! Но ничего, мы все равно добьемся своего!
Чего «своего», было пока не ясно.
Излишне говорить, что полиция слушала и слышала все, что происходило в комнате Сбербанка, и еще через пять минут после требований выдачи миллиона евро на повышенных тонах двери открылись для ожидаемых одними и неожиданных для других гостей в форме и штатском.
Трунов и Маруани были задержаны по заявлению Киркорова о вымогательстве миллиона евро.
Марину и меня попросили покинуть помещение, пообещав связаться с нами в ближайшее время.
Мы вышли на улицу. Ничего не подозревающая Покровка жила своей полувечерней жизнью.
Неожиданно из стоящего напротив входа маленького автобусика выскочили несколько человек с камерами и начали нас снимать.
— Скажите, Киркоров уже выплатил миллион евро Маруани? Вы подписали договор признания? Филипп сознался, что занимался плагиатом?
Мы просто вросли в тротуар.
— Кто вам сказал эти глупости?
— Адвокат Трунов пригласил нас осветить это событие. А что такого — общественность должна все знать! Так Киркоров признался или нет?