«В скором времени» означало в течение следующего года. Но даже в этом случае пришлось бы мириться с существенными ограничениями в энергоснабжении, поскольку на проектирование и сооружение обычной электростанции на твердом топливе требовалось пять лет, а на строительство атомной электростанции — все шесть, не считая того, что вдобавок ко всему от четырех до шести лет уходило на получение соответствующих лицензий.
— Помимо трех проектов, ставших предметом нашего обсуждения, — вступил в разговор главный советник компании по юридическим вопросам Оскар О’Брайен, — важно, несмотря ни на что, добиваться разрешений на строительство атомных электростанций. — О’Брайен, отличавшийся крепким телосложением, когда-то работал адвокатом в федеральных структурах в Вашингтоне и напоминал своей комплекцией контрабас.
— Да уж, черт побери, здесь нельзя давать слабину, — проворчал сидевший напротив него Рей Паулсен, вице-президент компании, отвечавший за оперативное энергоснабжение.
Рядом с Паулсеном Ним Голдман что-то задумчиво рисовал в своем блокноте. Ему подумалось: несмотря на взаимную неприязнь и непримиримость в некоторых вопросах, он и Паулсен были едины в том, что компании следует производить больше электроэнергии.
— Конечно, — констатировал Эрик Хэмфри, — мы ни за что не отступимся от своей ядерной программы. Однако всем нам хорошо известно, что из-за аварии в Три-Майл-Айленд шансы на расширение сети АХ по крайней мере в ближайшие несколько лет невелики. Еще до принятия нами решения относительно неядерных электростанций я уже договорился на послезавтра о встрече с губернатором в Сакраменто. Намерен просить его повлиять на соответствующие инстанции, чтобы те проявляли большую активность. Кроме того, мне хотелось бы предложить организовать по каждому из трех проектов, может быть, уже в следующем месяце, объединенные публичные слушания с участием соответствующих сторон, согласия которых мы добиваемся.
— Эрик, но ведь такого у нас никогда не было, — проговорил Стюарт Айно, первый вице-президент, отвечавший за тарифы и оценку основных фондов. Айно считался ветераном компании «ГСП энд Л», и, если бы к его пухлощекому лицу йомена добавить кружевной воротник и бархатную шляпу, он вполне сошел бы за бифитера — стражника лондонского Тауэра. Как эксперт в области лицензирования, он отстаивал принцип неукоснительного соблюдения заложенных в них процедур. — До сих пор слушания проводились только раздельно, — добавил он. — Если все свалить в одну кучу, это породит дополнительные сложности.
— Пусть над этим ломают себе головы всякие там вонючие бюрократы, — вклинился в разговор Рей Паулсен. — Я, как и Эрик, за то, чтобы пустить им ток под задницу.
— Целых три провода под напряжением, — прокомментировал кто-то.
— Так даже лучше, — ухмыльнулся Паулсен.
Айно явно обиделся.
— Давайте не будем забывать, что есть убедительные аргументы в пользу такого рода неординарных действий, — заметил Эрик Хэмфри, пропуская мимо ушей возникшую перепалку. — Мало того, нам никогда не представится столь благоприятный шанс, чтобы оказать на них давление. Отключения на прошлой неделе убедительно показали, что кризис может разразиться мгновенно, поэтому для борьбы с ним следует готовиться к принятию чрезвычайных мер. Надеюсь, это поймут даже в Сакраменто.
— В Сакраменто, — сказал Оскар, — их, как и в Вашингтоне, волнует только одно — политика. И давайте все же смотреть фактам в лицо. Противники наших далеко идущих планов будут политически выпячивать как мишень для нападок прежде всего Тунипу.
В ответ раздались жидкие аплодисменты. Как хорошо было известно собравшимся за столом, из трех проектов именно Тунипа могла оказаться наиболее противоречивым предметом для обсуждения. Однако по разным причинам как раз Тунипе в их планах отводилось решающее место.
Тунипа представляла собой дикую местность на границе Калифорнии и Невады, в сорока милях от ближайшего населенного пункта. Спортсмены и натуралисты не жаловали это местечко, потому что там не нашлось ничего притягательного ни для одних, ни для других. Район был труднодоступным, из-за отсутствия дорог пересечь его можно было только по нескольким тропам. По всем этим причинам выбор Тунипы мог показаться вполне удачным.
Компания «Голден стейт пауэр энд лайт» выступила с идеей построить в Тунипе гигантскую электростанцию с проектной мощностью более пяти миллионов киловатт, этого хватило бы, чтобы обеспечить электроэнергией шесть таких городов, как Сан-Франциско. Предполагалось, что работать электростанция будет на угле. Доставлять его планировалось по железной дороге из штата Юта, расположенного в семистах милях. Топлива там было в огромном количестве, причем сравнительно дешевого. Строительство железнодорожной ветки до основной Западно-Тихоокеанской магистрали должно было вестись одновременно с возведением электростанции.
Уголь мог стать ответом Северной Америки на нефть, добываемую в арабских странах. Разведанные его запасы на территории Соединенных Штатов составляют одну треть от уже известных мировых запасов угля. А это более чем достаточно для удовлетворения энергетических потребностей США в течение трех столетий. Считается, что запасов этого топлива на Аляске может хватить еще на две тысячи лет. Между тем использование угля порождает и проблемы. Во-первых, это сама его добыча. Во-вторых, применение угля в качестве топлива вызывает загрязнение воздуха, правда, современные технологии нацелены на решение обеих проблем. Так, например, в некоторых странах для бережного отношения к окружающей среде были сконструированы дымовые трубы высотой триста метров, оборудованные электростатическими фильтрами и специальными приспособлениями, с помощью которых отработанные газы очищались от окислов серы и твердых частиц, что обеспечивало снижение загрязнения воздуха до приемлемых уровней. А в Тунипе фактор загрязнения вообще не имел бы существенного значения, учитывая отсутствие вокруг населенных пунктов и зон отдыха.
Кроме того, ввод в эксплуатацию новой электростанции в Тунипе позволил бы компании закрыть несколько старых электростанций, работающих на мазуте. А это, в свою очередь, значительно снизило бы зависимость от импорта нефти и привело бы к существенной экономии средств уже в самом ближайшем будущем.
С точки зрения логики возражать против строительства электростанции в Тунипе было невозможно. Однако, как свидетельствовал опыт всех компаний, обслуживающих население, логика в таких случаях не самое главное, равно как и принципы возрастающего общественного благополучия. Здесь брала верх горстка убежденных противников идей, при этом никого не волновало, что ими руководило — сомнительные доводы или элементарное невежество. Они с беспардонной изощренностью применяли процедурные проволочки, чтобы замотать проект, подобный «Тунипе», и в итоге окончательно его угробить.
Те, кто решительно противился расширению генерирующих мощностей по производству электроэнергии, успешно реализовывали третий закон Паркинсона: отсрочка — это самая убийственная форма отказа.
— У кого-нибудь есть еще вопросы? — спросил Эрик Хэмфри.
Кое-кто из сидевших за столом уже начал убирать свои бумаги в папки, считая, что совещание близится к завершению.
— Да, есть, — проговорила Тереза ван Бэрен, подавшись вперед. — Совсем маленькое дополнение.
Все присутствующие повернулись к этой невысокой пухленькой женщине, ведавшей контактами со средствами массовой информации. Обычно растрепанные волосы Терезы ван Бэрен сегодня были более или менее прибраны, словно подчеркивая значимость происходящего события. Вместе с тем она, как обычно, была одета в один из своих мятых льняных костюмов.
— Выкрутить руки губернатору, как вы собираетесь, Эрик, это о’кей. Перетянуть кое-кого на нашу сторону в Капитолии — тоже неплохо, — проговорила Тереза. — Я — за. Но этого недостаточно. Даже совсем недостаточно для достижения того, что мы хотим. И вот почему. — Ван Бэрен сделала паузу, а затем нагнулась, достала две газеты и разложила их на столе, вокруг которого расположились участники совещания. — Вот это сегодняшний вечерний выпуск «Калифорния экзэминер», мне прислали его сигнальный экземпляр, а это — утренний выпуск «Кроникл Уэст», который вы все наверняка уже успели просмотреть. Я внимательно пролистала обе газеты — в них ни слова нет об отключении электроэнергии на прошлой неделе. Нам известно, что только в первый день эта новость преподносилась как самая главная, день спустя она воспринималась как второстепенная, после чего о ней уже вообще не вспоминали. То же самое можно сказать и о других средствах массовой информации.
— Ну и что тут особенного? — не удержался Рей Паулсен. — Появляется новая информация. А люди теряют интерес к старым новостям.
— Они теряют интерес, потому что никто не поддерживает в них этого интереса. Там, — ван Бэрен описала рукой полукруг, как бы обозначив весь необъятный мир за пределами конференц-зала, — вон там не без влияния СМИ публика воспринимает отключение электроэнергии как преходящее, мимолетное явление. И почти никого не волнуют долговременные последствия таких перебоев в подаче электроэнергии, они уже не за горами, кому-кому, а нам это доподлинно известно — резкое снижение жизненного уровня, вынужденные перестройки в промышленности, катастрофический рост безработицы. И ничто не изменит такое положение вещей, основанное на общем неведении, если мы сами ничего не предпримем, чтобы оно изменилось.
— А как можно заставить людей о чем-то задуматься? — спросила ее Шарлет Андерхилл, исполнительный вице-президент компании по финансам, вторая после Терезы ван Бэрен женщина за столом.
— Я вам объясню, — подключился к разговору Ним Голдман, стукнув карандашом по столу. — Один из таких способов — во всеуслышание говорить правду, называть вещи своими именами и ни в коем случае не отступать. В общем, не скрывать правду, сообщать о ней четко, внятно и возможно чаще.
— Иными словами, вам хотелось бы мелькать на экране телевизора не два, а четыре раза в неделю? — насмешливо заметил Рей Паулсен.