Дверь почти сразу же отворилась, и он вошел внутрь.
В маленькой темной прихожей убежища «Друзей свободы» Георгос Арчамболт спросил:
— Ты был осторожен, пока добирался сюда?
— Разумеется, а как же еще? — с укоризной пробурчал Бердсонг. — А вот вы напороли на подстанции.
— На то были причины, — возразил Георгос. — Пошли вниз.
Они спустились по каменным ступеням лестницы в подвал, где в беспорядке были разбросаны взрывчатка и другие компоненты самодельных бомб.
На грубовато сколоченной кушетке у стены лежала, вытянувшись, девушка лет тридцати. Ее кукольное круглое лицо, которое в иных обстоятельствах могло показаться красивым, было мертвенно-бледным. Свалявшиеся, давно не чесанные светлые волосы были разбросаны на грязной подушке. Ее правая рука была перевязана, от ссохшейся крови бинт побурел.
— Почему она здесь? — взорвался Бердсонг.
— Это я и собирался объяснить, — сказал Георгос. — Она помогала мне на подстанции, ее ранил разорвавшийся капсюль. Ей оторвало два пальца, она истекала кровью, как свинья. Было темно, и я не был уверен, что нас не слышали. Я все доделывал уже в большой спешке.
— Глупо и бесполезно было закладывать бомбу там, где это придумал ты, — сказал Бердсонг. — Получился такой же толк, как от фейерверка.
Георгос покраснел, но прежде чем он успел ответить, заговорила девушка:
— Мне нужно в больницу.
— Нельзя тебе этого делать, и выбрось это из головы. — От приветливости, которую Бердсонг так любил выставлять напоказ, не осталось и следа. Он зло бросил Георгосу: — Ты же знаешь о нашей договоренности. Убирай ее отсюда!
Георгос дал знак, и девушка недовольно поднялась с кушетки и пошла наверх. Георгос понял, что допустил еще одну ошибку, разрешив ей остаться. Согласно договоренности, о которой напомнил Бердсонг, они должны были встречаться только с глазу на глаз. Это была серьезная мера предосторожности. О Дейви Бердсонге ничего не было известно остальным членам подпольной группы — Уэйду, Юту и Феликсу, которые при появлении тайного покровителя «Друзей свободы», то есть Бердсонга, для встречи с Георгосом или уходили из дома, или где-нибудь прятались. По мнению Георгоса, его первая ошибка заключалась в том, что он стал испытывать жалость к своей возлюбленной, Иветте, а это уже никуда не годилось. Вот и история с капсюлем-детонатором — в тот момент Георгоса больше беспокоили ранения Иветты, чем само дело… Желая поскорее увести ее в безопасное место, он поторопился и все испортил.
Когда девушка ушла, Бердсонг тихо скомандовал:
— Заруби себе на носу — никаких больниц, никаких докторов. Иначе пойдут всякие вопросы, а она слишком много знает. Если потребуется, избавься от нее. Это можно сделать без особых проблем.
— С ней все в порядке. Кроме того, она полезна для дела. — Георгос почувствовал, что под нажимом Бердсонга испытывает какую-то неловкость, и постарался сменить тему разговора. — Гараж для грузовиков прошлой ночью можно считать успехом. Вы видели репортажи?
Бородач нехотя кивнул.
— Все так и должно происходить. Ни времени, ни денег на лентяев у нас нет.
Георгос спокойно воспринял этот выпад, хотя и мог бы напомнить своему визави, кто есть кто. Георгос был руководителем «Друзей свободы», в то время как Бердсонгу отводилась лишь второстепенная роль — нечто вроде связующего звена с внешним миром, в частности с так называемыми «салонными марксистами», поддерживавшими активную анархию, но не желавшими ничем рисковать. Бердсонг же по своей натуре обожал лидерство, и Георгос иногда уступал ему, учитывая его полезность, особенно при добывании денег.
Вот и сейчас именно из-за денег он воздержался от спора. Георгосу требовалось больше денег, потому что его прежний источник неожиданно иссяк. Эта сучка, его мать, греческая киноактриса, которая двадцать лет обеспечивала его стабильным доходом, видимо, сама переживала не лучшие времена. Ей больше не давали ролей, так как даже косметика не могла скрыть того, что ей уже пятьдесят и божественная красота ее молодости навсегда ушла. Увядание собственной матери доставляло Георгосу особое наслаждение, и он надеялся, что дела у нее пойдут еще хуже. Если она будет голодать, говорил он самому себе, то он не даст ей даже засохшего куска хлеба. Так или иначе, извещение из афинской адвокатской конторы о том, что денежные переводы производиться больше не будут, застало его в очень даже неподходящий момент.
Георгосу требовались деньги на текущие расходы и на реализацию будущих планов. Одним из проектов предусматривалось создать маленькую атомную бомбу и взорвать ее в штаб-квартире компании «Голден стейт пауэр энд лайт» или где-то поблизости. По расчетам Георгоса, такая бомбочка могла бы уничтожить здание и находящихся в нем эксплуататоров и их лакеев да еще много чего вокруг — весьма поучительный урок для угнетателей народа. Тем самым «Друзья свободы» стали бы еще более грозной силой, чем просто внушающей благоговейный страх и уважение.
Идея создания атомной бомбы представлялась амбициозной и, возможно, нереалистичной, хотя и не совсем. В конце концов, студент из Принстона Джон Филпс двадцати одного года от роду уже продемонстрировал в своей широко разрекламированной курсовой работе, что соответствующее ноу-хау содержится в справочных материалах библиотеки, если только хватит терпения собрать эти сведения. Георгос Уинслоу Арчамболт, погрузившись с головой в физику и химию, разузнал все возможное об исследованиях Филпса, да еще сделал собственное досье, используя, в частности, библиотечные материалы. Так, в его досье попала десятистраничная весьма полезная по своей сути памятка калифорнийского отдела чрезвычайных служб, адресованная полицейским управлениям. В ней шла речь о том, как вести себя в случаях угрозы применения атомной бомбы. Сам Георгос считал, что он близок к разработке детального рабочего проекта. Однако для непосредственного конструирования атомной бомбы требовались расщепляемые материалы, которые пришлось бы где-нибудь украсть, а на это нужны деньги, много денег, плюс организационные усилия и, конечно, удачное стечение обстоятельств. Но ничего невозможного в этом не было, случались и более удивительные вещи.
Обратившись к Бердсонгу, он сказал:
— Поскольку ты упомянул факторы времени и денег, сейчас нам требуется дополнительная «зелень».
— Ты ее получишь. — Бердсонг широко улыбнулся впервые с момента прихода. — Причем много. Я нашел еще одно дерево, на котором растут зеленые плоды.
Глава 3
Ним брился. Это был один из вторников в конце августа. Семь утра с минутами.
Руфь десять минут назад спустилась вниз готовить завтрак. Леа и Бенджи еще спали. Вот Руфь появилась в дверях ванной с номером «Кроникл Уэст» в руках.
— Терпеть не могу портить тебе выходной, — сказала Руфь, — но я знаю, это наверняка вызовет твой интерес.
— Спасибо. — Он отложил бритву и, взяв газету мокрыми руками, пробежал глазами первую страницу. На ней была заметка в одну колонку под заголовком «„ГСП энд Л“: повышение тарифов отклонено». Далее следовал сам текст.
Плата за газ и электричество обернулась бы для этой гигантской компании дополнительным доходом в пятьсот восемьдесят миллионов долларов.
— Мы не видим необходимости увеличивать тарифы в настоящее время, — сообщается в решении ККХ, принятом тремя голосами ее членов против двух.
На публичных слушаниях «ГСП энд Л» утверждала, что она не может обойтись без дополнительных средств для компенсации растущих расходов в связи с инфляцией, а также для финансирования ее строительной программы. Высокопоставленных официальных лиц «ГСП энд Л» не оказалось на месте, чтобы получить комментарии, хотя их представитель выразил сожаление и озабоченность относительно будущего положения с энергоснабжением в Калифорнии. Тем не менее Дейви Бердсонг, лидер группы потребителей, именуемой «Энергия и свет для народа», приветствовал это решение как…
Закончив бритье, Ним отложил газету на туалетный бачок. Об этом решении ему стало известно вчера поздно вечером, так что заметка стала лишь подтверждением. Когда он спустился вниз, Руфь уже приготовила для него завтрак — омлет с бараньими почками. Она сидела напротив с чашкой кофе, пока он ел.
— Что фактически означает это решение комиссии? — спросила Руфь.
Ним состроил гримасу.
— Это означает, что три человека, получившие работу благодаря своей политической карьере, вправе диктовать крупным корпорациям, например «ГСП энд Л» и телефонной компании, как им следует вести дела. И они широко пользуются этим правом. Еще как, черт возьми! Мне придется перетряхнуть строительную программу. От одних проектов придется вообще отказаться, другие, возможно, пока законсервировать. В любом случае встанет вопрос об увольнениях, хотя бы и временных. Но и тогда будет ощущаться нехватка наличности. Вытянутые лица сегодня утром, особенно у Эрика. — Ним разрезал почку и насадил ее на вилку. — Очень вкусно. Ты действительно готовишь их лучше всех.
Руфь чуть замешкалась, а потом спросила:
— Ты мог бы некоторое время готовить себе завтрак сам?
— Разумеется, но почему? — спросил озадаченно Ним.
— Я, наверное, уеду. — Сделав короткую паузу, она поправилась. — Я уезжаю. На неделю, а может быть, дольше.
Ним отложил вилку и нож, уставившись на нее.
— Но почему? И куда?
— На время моего отъезда мама заберет Леа и Бенджи к себе, а миссис Блэр будет приходить убирать, как обычно. Так что тебе просто придется ужинать вне дома. Я уверена, ты без труда сможешь это устроить.
Ним проигнорировал этот подкол. Повысив голос, он спросил:
— Но ты не ответила на мой вопрос, куда ты едешь и зачем?
— Нам обоим не стоит переходить на крик.
Он почувствовал, что Руфь настроена необычайно решительно.
— Я слышала твой вопрос, но не считаю, что обязана отвечать на него, учитывая характер существующих между нами отношений. Не так ли?