— Руководство будет рекомендовать совету директоров приостановить выплату всех дивидендов по общему капиталу компании немедленно и на неопределенное время.
Это было историческое решение.
С момента собрания «Голден стейт пауэр энд лайт» семьдесят пять лет назад, когда компания-предшественница объединилась с несколькими другими, чтобы образовать единый организм, корпорация неизменно была образцом финансовой честности. В последующие годы она ни разу не нарушала своих обязательств и добросовестно выплачивала дивиденды на капитал. В результате «ГСП энд Л» получила известность среди больших и малых инвесторов как «верный старина» и «друг вдов и сирот». Пенсионеры из Калифорнии и других штатов без колебаний вкладывали сбережения за всю свою жизнь в акции «ГСП энд Л», получая за это как средство существования регулярные дивиденды. Поэтому невыплата дивидендов имела бы далеко идущие последствия: с одной стороны, потерю средств к существованию, а с другой — сокращение размеров капитала, поскольку акции неминуемо упали бы в цене.
Незадолго до провозглашения рокового вердикта вновь собрался утренний квартет — Эрик Хэмфри, Оскар О’Брайен, Шарлет Андерхилл и Ним, к которым присоединилась Тереза ван Бэрен. Вице-президента по связям с общественностью вызвали потому, что вскоре ожидалась бурная реакция на принятое решение.
Очередное заседание совета директоров было назначено на десять часов утра в следующий понедельник, а за полчаса до этого должен будет собраться финансовый комитет директората. Судя по всему, на обоих заседаниях будет подтверждено решение руководства, которое немедленно станет достоянием гласности.
Между тем, чтобы предотвратить утечку информации, необходимы были меры предосторожности, поскольку произошедшее могло вызвать спекулятивную продажу акций компании.
— За этими дверями, — напомнила остальным Шарлет Андерхилл, — до официального объявления не должно быть сказано ни единого слова о намеченных нами планах. Как финансист, я считаю также своим долгом предупредить всех присутствующих, что конфиденциальная информация, имеющаяся в распоряжении нашей пятерки, предполагает, что любая личная сделка, связанная с продажей акций компании до объявления в понедельник, будет квалифицироваться как уголовное деяние согласно законам комиссии по ценным бумагам и биржевой деятельности.
Ним пытался шутить:
— О’кей, Шарлет, мы не станем играть на понижение, чтобы нажить состояния.
Но никто не засмеялся.
— Я полагаю, — заметила Тереза ван Бэрен, — что все запомнили: годовое собрание состоится через две недели. Судя по всему, нас ждет встреча со множеством обозленных вкладчиков.
— Обозленных!.. — проворчал О’Брайен, пытаясь зажечь потухшую сигару. — Они будут брызгать слюной. Чтобы успокоить их, придется вызвать на это собрание наряд полиции.
— Успокаивать — это уже мое дело, — проговорил Эрик Хэмфри, и президент впервые за несколько часов улыбнулся. — Интересно только, надо ли мне надевать пуленепробиваемый жилет?
Глава 4
После получения письма от Карен Слоун в лагере Дэвил-Гейт Ним два раза разговаривал с ней по телефону и обещал при первой возможности снова заехать к ней.
Но письмо пришло в день, омраченный трагическим происшествием с Уолли Тэлботом, потом накатывались иные события, так что обещанный приезд Ниму пришлось отложить. С тех пор он так и не заглянул к ней. Но Карен напомнила ему о себе другим письмом. Сейчас он читал его в своем кабинете, когда вокруг установилась тишина.
В верхней части голубого листа элегантной почтовой бумаги Карен напечатала большими буквами:
МЕНЯ ОГОРЧИЛО, КОГДА ТЫ РАССКАЗАЛ МНЕ О БЕДЕ, ПРИКЛЮЧИВШЕЙСЯ С ТВОИМ ДРУГОМ, И КОГДА Я ПРОЧЛА О ЕГО РАНАХ.
Ниже следовали ее идеально напечатанные палочкой во рту стихи.
Попробуй отличить его конкретно от того,
Кто знает фитиль шипящий,
Хоть и тускло он горит,
Но все же больше проку от него,
Чем от кромешной тьмы и непроглядной ночи.
Поскольку жизнь в условиях любых
Груз тягостный забвения отринет.
Да! Коль скоро эти «если только»
Преследовать нас будут беспредельно.
Как пустотелые парящие желанья, —
Напоминанье собственных останков.
Ах! «Если б только» в этот самый день,
А может, в тот,
Намек малейший прозвучал на перемены,
Чтобы в реальности предстало то,
Что было в забытьи.
Иль чтоб забылось то, что состоялось!
Тогда «быть может» и предстанет многоликим.
И пусть безмерно бесконечно воплотятся
Тот или этот, иль иной другой…
«Быть может» да и «если только»
Живут в нас, как двоюродные братья.
Прими ж не только их,
Еще и всех других.
Ним долго и сосредоточенно читал и перечитывал слова Карен, поэтому не сразу среагировал на звонок телефона, причем дважды! Он поднял трубку и услышал задорный голос своей секретарши:
— Я вас разбудила?
— В каком-то смысле.
— Мистер Лондон хочет к вам зайти, — сказала Вики. — Можно сейчас, если вы не заняты?
— Пусть заходит.
Ним положил лист голубой почтовой бумаги в ящик, где хранил личные бумаги. В подходящий момент он покажет листок Уолтеру Тэлботу. Это напомнило ему, что он не общался с Ардит со времени их неудачного разговора в больнице, но он решил пока выкинуть эту тему из головы.
Дверь в кабинет Нима открылась.
— Пришел мистер Лондон, — объявила Вики.
— Заходи, Гарри.
Руководитель отдела охраны собственности в последнее время зачастил к Ниму, иногда по служебной надобности, но в основном просто так. Ним не возражал. Ему были по душе их крепнущая дружба и обмен мнениями.
— Только что прочел о решении, связанном с невыплатой дивидендов, — сказал Лондон, усаживаясь в кресло. — И подумал: для разнообразия тебе не помешало бы услышать и кое-что положительное.
Сообщение о прекращении выплаты дивидендов акционерам, со скрипом принятое советом директоров, вчера и сегодня оставалось самым главным. Реакция в финансовом мире была скептической, нарастали протесты держателей акций. На Нью-Йоркской и Тихоокеанской фондовых биржах паническая распродажа, начавшаяся после четырехчасовой приостановки сделок, сбила цену акций «ГСП энд Л» до девяти долларов за одну акцию; это составило треть ее цены до объявления о дивидендах.
— Какие же у тебя хорошие вести?
— Помнишь день «X» в Бруксайде?
— Разумеется.
— Уже вынесено четыре судебных приговора.
Ним мысленно прикинул случаи с кражей электроэнергии путем подделки показаний счетчиков, в чем он лично убедился в тот самый день.
— Кто же это?
— Парень с бензоколонки. Возможно, он и избежал бы приговора, только вот адвокат по ошибке представил его в качестве свидетеля. И тогда ему устроили перекрестный допрос, вот он и попался в ловушку пять или шесть раз. А другим был штамповщик. Ты его помнишь?
— Как же. — Ним вспомнил маленький домик, в котором никого не оказалось, но который Лондон тем не менее велел взять под наблюдение. Следователи не ошиблись. Соседи настучали кому следует, что «ГСП энд Л» ведет проверку, в результате чего был задержан человек, который пытался снять незаконное проволочное приспособление со своего электросчетчика.
— В обоих случаях, — сказал Лондон, — как и в двух других, которые ты не видел, суд постановил наложить на них штраф в пятьсот долларов.
— А что стало с тем врачом, который установил шунтирующие провода да еще переключатель сзади своего электросчетчика?
— У него еще такая надменная жена с собакой?
— Вот-вот.
— Их привлекать к ответственности мы не стали. Эта женщина предупредила, что у них есть важные друзья, и это в самом деле так. В общем, нажали на все педали, в том числе и в нашей компании. Впрочем, все равно мы могли бы довести эту историю до суда, но наш юридический отдел засомневался, смогут ли они доказать, что доктор все знал о переключателе и счетчике. Во всяком случае, они мне так изложили.
Ним скептически заметил:
— Похоже на старую историю. Существует два вида правосудия в зависимости от того, кто ты и кто твои знакомые.
— Это не редкость, — согласился Лондон. — Я часто сталкивался с таким случаями, когда был полицейским. По крайней мере доктор расплатился за долги и дело закрыли. А вот во многих других, в отношении которых имеются серьезные улики, мы продолжаем кое-что получать. Но у меня есть и другие новости.
— Какие же?
— Как я уже говорил, во многих подобных случаях воровства электроэнергии мы имеем дело с настоящими профессионалами, то есть с людьми, хорошо знающими свое дело. В результате мастерам из нашей компании приходится изрядно поломать голову, выискивая нарушения. Кроме того, мне кажется, что профессионалы могут работать в группах, даже в составе какой-нибудь одной большой группы. Понимаешь?
Ним кивнул, стараясь делать вид, что эта история не оставляет его равнодушным, тем самым позволяя Гарри Лондону добраться до истины в присущей ему дидактической манере.
— Только вот у нас случился прокол. Мой заместитель Арт Ромео получил наводку, что в одном большом административном здании в центре города позволяют себе незаконные манипуляции с трансформаторами тока да еще придумали параллельное подключение к газопроводу, что обеспечивает обогревание целого здания. Он устроил проверку и установил, что все так и есть. С тех пор и я там бываю — Арт завербовал сторожа, который стал работать на нас, он и следит, а мы ему за это платим. Да, Ним, это действительно крупная удача. И как сработано! Но без той наводки, которую получил Арт, нам бы, наверное, ничего не улыбнулось.
— И кто же его навел? — Ним раньше уже встречался с Артом Ромео. Это был маленького роста хитрющий тип, сам похожий на жулика.
— Хочу сказать тебе вот что, — проговорил Гарри Лондон. — Советую никогда не задавать такой вопрос полицейскому, да и агенту отдела охраны собственности тоже. Дело в том, что стукачи нередко завистливы. Как правило, охочи до денег. Но чтобы с ними ничего не случилось, их приходится оберегать. Но это не получится, если станет известно имя доносчика. Я даже и не спрашивал Арта об этом.