— Обрати внимание на посадки, — сказал Хэмфри. Он отложил в сторону бумаги, как только они въехали в центральную часть долины, где виноградники простирались по обе стороны дороги до ярко-зеленых холмов на горизонте. — Расстояние между рядами лоз гораздо шире обычного. Это для механической обработки. Таким образом владельцы виноградников ударили по профсоюзу. А его непримиримо настроенные лидеры обманом лишили работы собственных членов. Очень скоро ручной труд здесь будет сведен к минимуму. Основную работу, причем более эффективно, станут выполнять машины.
Они миновали городок Йонтвилл. Через несколько миль, между Оуквиллом и Резерфордом, свернули на дорогу, ведущую к винному заводу Роберта Мондави, где и должен был состояться завтрак. Дорогу обрамляли уступчатые кирпичные стены в стиле католических миссий в Калифорнии. Почетный гость и его супруга приехали чуть раньше; они расположились в изумительной по красоте Виноградной комнате в ожидании гостей. Хэмфри, который уже неоднократно встречался с четой Йел, представил Нима. Пол Шерман Йел был небольшого роста, подвижный и прямой, с седеющими волосами, живыми серыми глазами, способными, казалось, пронзить все, на что был обращен его взор. Его веселость явно не соответствовала восьмидесятилетнему возрасту. К удивлению Нима, он сказал:
— Я желал встречи с вами. Перед тем как вы уедете в город, мы выберем укромное местечко и кое о чем поговорим.
Бет Йел, мягкая, любезная женщина, ставшая женой Пола более полувека назад, когда он был еще только юным членом ассамблеи штата, а она его секретарем, обратилась к Ниму:
— Мне кажется, вам понравится сотрудничать с Полом. Это мнение многих людей.
При первой же возможности Ним отвел Хэмфри в сторону и тихо спросил:
— Эрик, что здесь происходит? Как все это следует понимать?
— Я пообещал молчать, — сказал Хэмфри. — Если бы я тебе рассказал, то нарушил бы слово. Поэтому наберись терпения.
По мере того как увеличивалось количество подъезжавших гостей и удлинялась очередь желающих поздороваться с супругами Йел, возрастало ощущение праздника. Казалось, вся долина Напа прибыла, чтобы выразить хозяевам свое почтение. Ним узнал многих калифорнийских виноделов — Луи Мартини, Джо Гейтц, Джек Дэвис Шрамсберг. Устроитель торжества Роберт Мондави, Петер Мондави Круг, Андре Челищев, Тимоти фирмы «Кристиан бразерс», Донн Чэппелет и другие. Губернатор, находившийся в отъезде, прислал своего заместителя. Во всеоружии прибыли средства массовой информации, включая телевизионных репортеров. Событие, которое планировалось как сугубо частное и неофициальное, будет освещаться в печати и по телевидению, так что большинство жителей Калифорнии увидят его и прочтут о нем уже сегодня вечером или завтра утром. За ужином — разумеется, с чудесными винами долины Напа — звучали приветственные, к счастью, не очень затянутые речи. Был поднят тост за Пола и Бет Йел, вызвавший бурную овацию со всеобщим вставанием с мест. Почетный гость тоже поднялся и, улыбаясь, выступил с ответным словом. Он говорил около получаса, тепло, просто, выразительно, словно непринужденно беседуя с друзьями. В его словах не было никакого пафоса, никаких торжественных интонаций. Выступление напоминало размышления парня из этих мест, наконец-то вернувшегося домой.
— Я еще не собираюсь умирать, — сказал он. — Скажите, а кто собирается? Но, оставляя эту землю, я хотел бы сесть на уходящий автобус именно здесь. — Сюрприз оратор оставил на конец. — Но пока не подошел этот автобус, я собираюсь проявить активность и, надеюсь, собственную нужность. Мне предложили работу, которой я могу заняться и которая может принести пользу Калифорнии. По зрелом размышлении и посоветовавшись с женой, которая не захотела, чтобы я целый день путался у нее под ногами (смех), я согласился пополнить штат сотрудников компании «Голден стейт пауэр энд лайт». Но не для того, чтобы снимать показания с электросчетчиков, так как острота зрения у меня падает (опять смех в зале), а как член правления и представитель компании по связям с общественностью. Принимая во внимание мой почтенный возраст, мне позволено самому установить часы работы, и я, вероятно, буду приезжать в «ГСП энд Л» в те дни, когда вообще сочту нужным там появиться, — например, на оплаченные компанией ленчи. (Громкий смех.) Мой новый босс, мистер Эрик Хэмфри, сегодня здесь, вероятно, для того, чтобы записать номер моей карты соцобеспечения и забрать соответствующие документы. (Смех и бурные аплодисменты.)
Улучив момент, Хэмфри смог наконец разъяснить Ниму суть происходящего:
— Старичок настоял на полной конфиденциальности, пока мы вели с ним переговоры. Он предпочел сам объявить об этом в уже известной тебе форме. Вот почему я не мог открыть секрет, даже несмотря на то что именно тебе придется вводить его в курс дела.
После того как судья Йел (он мог бы оставить за собой этот титул на всю оставшуюся жизнь) завершил свою речь и сел под непрекращающиеся аплодисменты, репортеры обступили Эрика Хэмфри.
— Пока мы еще не полностью обговорили все детали, — сказал им Хэмфри, — но в основном роль мистера Йела будет, как он и сказал, заключаться в отстаивании интересов нашей компании как в глазах общественности, так и перед комиссиями и законодателями.
Хэмфри с довольным видом отвечал на вопросы репортеров. И на то у него были все основания, подумал Ним. Заарканить Йела, вывести его на орбиту интересов «ГСП энд Л» — это же колоссальная удача. И дело было не только в доверии, которым Йел пользовался у людей. Теперь он мог открыть любую дверь, начиная с самой высокой, губернаторской. Ясное дело, он станет лоббистом высшего ранга. Однако Ним ни секунды не сомневался: слово «лоббист» никогда не прозвучит в присутствии Йела. Между тем телевизионщики окружили нового представителя «ГСП энд Л» по связям с общественностью, ожидая, что он выступит со своим первым заявлением. А ведь на его месте, подумал Ним, если бы не было того прокола, сейчас мог бы стоять он. Наблюдая за происходящим, Ним почувствовал зависть и сожаление.
Глава 6
— Кроме всего прочего, — доверительно сказала Бет Йел Ниму, — деньги нам не помешали бы. Работая в Верховном суде, трудно разбогатеть. А жизнь в Вашингтоне страшно дорогая, поэтому нам редко удавалось что-либо скопить. Дед Пола в свое время учредил семейный фонд, но им слишком плохо управляли. Не подбросите ли еще полено?
Они устроились перед камином в небольшом уютном доме, затерявшемся в винограднике, примерно в миле от того места, где состоялся ленч. Этот дом супруги Йел сняли у человека, который жил в нем только летом, на то время, пока они не обзаведутся собственным жильем. Ним подбросил в камин полено, затем пододвинул две почти прогоревшие головешки, и огонь разгорелся с новой силой. Полчаса назад судья Йел, извинившись, удалился, чтобы, как он выразился, вздремнуть «для подзарядки батареи».
— Эту хитрость я освоил много лет назад, — объяснил судья, — когда почувствовал, что мое внимание рассеивается. Некоторые мои коллеги позволяют себе вздремнуть даже во время судебного заседания.
До того оба более двух часов проговорили о делах в «Голден стейт пауэр энд лайт». Разговор «в укромном местечке», о котором Пол Йел упомянул Ниму перед приемом, не получился, потому что судья никак не мог избавиться от толпы назойливых обожателей там, у Мондави. Поэтому он и предложил Ниму заглянуть к ним домой.
— Если я хочу чего-нибудь добиться, молодой человек, то собираю всю свою энергию в кулак. Эрик считает, что ты в состоянии дать исчерпывающее представление о вашей компании. Поэтому не будем терять время.
Этим они и занялись. Ним описывал положение дел в компании, ее цели и проблемы, а Йел задавал острые и четко сформулированные вопросы — Ниму казалось, что он играет в шахматы с утонченно мыслящим, сильным соперником. Его поразила удивительная память Йела! Складывалось впечатление, что этот весьма пожилой человек не забыл ничего из того, что происходило в Калифорнии много лет назад. Даже историю компании «ГСП энд Л» в некоторых деталях он знал лучше, чем Ним. Пока муж осуществлял «подзарядку», Бет Йел накрыла чай перед камином. Вскоре появился Пол.
— Я слышал, вы говорите о семейном фонде.
Его жена залила кипяток в заварочный чайник и поставила перед мужем чашку.
— Я всегда говорила, что ты слышишь сквозь стены.
— Это благодаря тому, что столько лет провел в суде. Там приходится напрягаться, чтобы расслышать бормотание адвокатов. Вас бы удивило, что у многих из них проблемы с дикцией. — Йел обратился к Ниму: — Фонд, о котором говорила Бет, мой дед учредил в надежде на то, что общественная деятельность станет нашей семейной традицией. Он верил, что ступающим на эту стезю не надо беспокоиться о получении достаточного для жизни дохода. По нынешним временам такой взгляд кажется старомодным. Но я-то с таким взглядом согласен. Я встречал слишком много людей, занимающих высокие посты в Вашингтоне, которые ищут возможности дополнительного заработка. А ведь это толкает их на искушение. — Судья отпил глоток чая, который налила ему жена, и продолжил: — Все же послеполуденный чай — обычай цивилизованный. Этим мы обязаны англичанам. Как, впрочем, и основами нашей правовой системы. — Он поставил чашку на стол. — В любом случае, как сказала Бет, наш фонд дышит на ладан. Пока я работал там, в суде, у меня до фонда руки не доходили. Но я уже начал потихоньку выправлять положение. — Пол ухмыльнулся. — Разумеется, одновременно с работой в «ГСП энд Л».
— Вообще-то фонд нужен не нам самим, — добавила Бет. — Но у нас есть внуки, которые, похоже, испытывают желание посвятить себя общественной деятельности. Поэтому, чтобы чувствовать себя независимыми, деньги им не помешают.
Ним чувствовал, что судьба семейного фонда была больным местом для семьи Йел. Словно подтверждая эту мысль, Йел проворчал:
— Фонду принадлежат винодельческий завод, пастбище для скота, два многоквартирных дома в городе, и, можете себе представить, все это убыточно, приносит сплошные долги, съедающие капитал. На прошлой неделе я насел на управляющего, в общем, устроил ему нагоняй, потребовав сократить расходы. — Внезапно Пол осекся: — Бет, мы достали этого молодого человека своими семейными проблемами. Давайте вернемся к делам «Год’с пауэр энд лав».