Они обедали в Виндзорской комнате отеля «Хилтон» в городке Фресно. Во время еды Ним продолжил инструктаж об электроснабжении в сельском хозяйстве. Ради этого он, собственно, сюда и приехал. Это было нетрудным делом, так как Йел без труда запоминал факты и цифры. Он почти не переспрашивал, а его остро поставленные вопросы свидетельствовали о ясности ума и способности воспринимать картину в целом. Ним пожелал самому себе в восемьдесят лет обладать такими же умственными способностями. В основном их разговор касался проблемы водоснабжения. Как сообщил Ним, девяносто процентов электроэнергии, потребляемой фермерами в цветущей долине Сан-Хоакин, тратилась на перекачивание воды из колодцев для ирригационных целей. Таким образом, перебои с электроэнергией могли иметь гибельные последствия.
— Я еще помню времена, когда на месте этой долины была в основном пустынная местность, — предался воспоминаниям Йел. — В двадцатых годах никто не верил, что здесь может что-нибудь вырасти. Индейцы называли это место Пустынной долиной.
— Они не имели понятия об электрификации.
— Да, тогда это было чудом. Как там у Исайи? «Возвеселится пустыня… и расцветет, как нарцисс», — произнес Йел с чувством внутреннего удовлетворения. — Наверное, я включу эту цитату в свое выступление на слушаниях. Одна-две цитаты из Священного Писания придают особую значимость словам, как ты думаешь?
Ним не успел ответить, к их столику подошел метрдотель:
— Мистер Йел, вас к телефону. Если хотите, можете поговорить с аппарата старшей официантки.
Судья отсутствовал несколько минут. Разговор происходил в другом конце комнаты. Ним наблюдал, как Йел внимательно слушает, что ему говорят по телефону. Радостно улыбаясь, он вернулся к столику с раскрытой записной книжкой в руках.
— Хорошие новости из Сакраменто, Ним. Думаю, просто отличные. Помощник губернатора будет сегодня на слушаниях. Он зачитает обращение губернатора о решительной поддержке проекта «Тунипа». Соответствующий пресс-релиз готовится сейчас в аппарате губернатора. — Йел посмотрел в свой блокнот. — В коммюнике говорится, что, обстоятельно ознакомившись с материалами, губернатор лично убедился в важности этого проекта для процветания Калифорнии.
— Вы все-таки добились своей цели. Примите мои поздравления!
— Принимаю. С удовлетворением. — Убирая блокнот в карман, Йел посмотрел на часы. — Не прогуляться ли нам до того места, где будут проходить слушания?
— Прогуляюсь с вами с удовольствием, но на слушания не пойду, — усмехнулся Ним. — Вы ведь, наверное, помните, что для комиссии по энергетике я все еще персона нон грата.
Они направились к зданию сената штата, находившемуся в десяти минутах ходьбы. Был приятный солнечный день. Пол Йел, шустрый в ходьбе, как, впрочем, и во всем другом, резво шагал впереди. Утомленные предшествующими беседами и разговором за обедом, теперь оба молчали. Как это часто случалось в последнее время, Ним мыслями возвращался к Руфи. Полторы недели прошло с той трагической ночи, когда он узнал, что врачи подозревают у нее рак. Кроме как с доктором Левином, Ним ни с кем больше эту тему не обсуждал. Уж больно не хотелось ему, как это случалось в других семьях, чтобы Руфь стала предметом всякой болтовни и сплетен. Во взгляде доктора Левина Ним не почувствовал ни откровенного пессимизма, ни подчеркнутого оптимизма.
— Твоей жене еще могут быть уготованы много лет нормальной жизни, — говорил он. — Вместе с тем ты должен быть готов к тому, что состояние ее здоровья может внезапно резко ухудшиться. Хотя лечение — будь то химио- или иммунотерапия — увеличивает ее шансы.
Вскоре Руфь должна снова лететь в Нью-Йорк, где будет решаться вопрос о целесообразности дополнительного лечения с применением новейшей экспериментальной методики в институте «Слоун Кеттеринг». Для Нима, как и для Руфи, нынешнее ожидание напоминало жизнь на сыпучем краю пропасти. Никто не мог сказать, обрушится этот край или нет.
— Хочу дать тебе только один совет, который уже дал и твоей жене: живи каждым днем так, словно он в твоей жизни последний, испытай и ощути его в полной мере. Пусть она делает то, что доставляет ей радость и по возможности ничего не откладывает на потом. Забывать об этом нельзя, к такому совету вам надо прислушаться. Помни, каждый из нас может мгновенно скончаться от сердечного приступа или погибнуть завтра в дорожной катастрофе, и тогда твоя жена переживет нас на много лет. — Доктор вздохнул. — Прости, Ним. Может, все это отдает легковесностью. Я знаю, тебе хочется услышать нечто более определенное. Каждому этого хочется. Но тот совет, который я тебе дал, — лучшее из того, что у меня есть.
В сознании Нима отложился еще один совет доктора Левина — проводить с Руфью как можно больше времени. Например, сегодня он вполне мог бы заночевать во Фресно. Ведь не исключены какие угодно осложнения локального характера, о которых ему не мешало бы знать из первых рук. Тем не менее он заказал обратный билет, чтобы уже к вечеру быть дома. Из глубокой задумчивости его вывел голос судьи.
— Кажется, для такого времени суток собирается слишком много людей.
Все еще поглощенный своими раздумьями, Ним огляделся вокруг.
— Пожалуй, вы правы. Здесь что-то затевается.
В пределах непосредственной видимости улицы были заполнены толпами пешеходов, направлявшихся в одну сторону — к зданию сената. Некоторые проявляли торопливость, словно желая опередить других. Огромным потоком двигались автомобили, то и дело застревавшие в возникающих пробках. Ниму бросилось в глаза, что машинами управляли в основном женщины и молодежь, они же составляли большинство пешеходов.
— Наверное, молва разнесла весть о вашем приезде, — сказал Ним.
Судья усмехнулся:
— Даже если это так, моего красноречия не хватит, чтобы завоевать внимание такой огромной толпы.
Они подошли к зеленой лужайке перед зданием, на которой скопились толпы народа.
— Если тебя что-нибудь интересует, спроси, — сказал Йел Ниму и прикоснулся к руке мужчины средних лет в рабочей одежде: — Извините за любопытство, почему здесь собралось так много народу?
Мужчина, похожий на рабочего, недоверчиво посмотрел на судью.
— Вы что, не слышали?
Йел улыбнулся:
— Иначе бы я не спрашивал.
— Сюда собирался приехать сам Кэмерон Кларк.
— Киноактер?
— А кто же еще? Он собирается выступить на каких-то правительственных слушаниях. Об этом все утро передавали по радио и телевидению, так сказала моя старушка.
— А что это за правительственные слушания?
— Откуда мне знать? Кому это интересно? Просто хочется посмотреть на него, вот и все.
Пол Йел и Ним обменялись взглядами, видимо, они одинаково восприняли услышанное.
— Скоро мы все увидим, — проговорил Йел.
Они стали пробираться поближе к входу в здание сената, представлявшее собой функциональное малопривлекательное архитектурное строение; в то же время с другой стороны подкатил черный лимузин в окружении полицейского эскорта мотоциклистов. Раздались крики: «Это он!» Толпа подалась вперед. Полицейских явно прибавилось. Они очистили дорогу для лимузина. Машина остановилась, из нее быстро выскочил водитель в униформе и распахнул заднюю дверцу. Появился молодой человек небольшого роста с копной светлых волос. Он был одет в легкий желто-коричневый костюм. Толпа приветственно загудела.
— Кэмерон! Эй, Кэмерон! — задавал тон кто-нибудь из толпы, и другие подхватывали. — Кэмерон! Эй, Кэмерон!
Словно королевская особа, киноактер помахивал в ответ. Всем своим видом он олицетворял надежность золотой кассы Голливуда. Его приятное мальчишеское добродушное лицо видели уже пятьдесят миллионов почитателей от Кливленда до Калькутты, от Сиэтла до Сьерра-Леоне, от Бруклина до Багдада. Даже августейшие судьи Верховного суда Соединенных Штатов слышали о Кэмероне Кларке. Пол Йел только что продемонстрировал это в разговоре с незнакомым собеседником. Одно только появление Кларка в общественных местах вызывало бурю восхищения. Полиция Фресно не имела на этот счет ни малейших сомнений и делала все возможное для сдерживания толпы. Как только лимузин остановился, фотокорреспонденты газет начали щелкать затворами камер и уже никак не могли угомониться, словно запасы пленки в их фотоаппаратах были бесконечными. К кинозвезде подтянулась группа телевизионщиков, и началось интервью.
Телерепортер (с особо уважительной интонацией в голосе): Мистер Кларк, что вас привело сюда?
Кэмерон Кларк: Я приехал сюда как простой, рядовой житель штата, чтобы выступить с протестом против вредного, корыстного и абсолютно ненужного проекта, известного как «Тунипа», потому что он осквернит великолепную нетронутую землю Калифорнии.
ТВ: Сэр, вы употребили весьма резкие слова. Не объясните ли, почему вы так считаете?
КК: Непременно. Проект «Тунипа» вреден потому, что он антиэкологичен. Он корыстен потому, что нацелен на получение компанией «Голден стейт пауэр энд лайт» прибылей, в которых она не нуждается. Он не нужен, потому что существуют иные источники энергии. Более того, аккумулирование энергии позволило бы снизить ее потребности в гораздо большей степени, нежели ее будет генерировать «Тунипа».
Ним и Йел все слышали.
— Он повторяет чужие мысли, — прошипел Ним. — Интересно, какой идиот написал это для него?
ТВ: И что это за альтернативный источник энергии, мистер Кларк?
КК: Солнечная энергия.
ТВ: Вы убеждены, что даже сейчас эта энергия доступна?
КК: Абсолютно. Однако нет нужды торопиться, даже с солнечной энергией. Все эти разговоры о нехватке электроэнергии всего лишь тактика запугивания, пропагандистский трюк энергетических компаний.
Кто-то из зрителей крикнул:
— Молодчина, Кэмерон! Правильно говоришь! Врежь им как следует!
Актер взглянул на окружавшую его толпу и, помахав в знак признательности рукой, улыбнулся.