можно вернуться к своему журналистскому ремеслу. Она все еще находилась в своей квартире, хотя уже была готова выйти из дома. Почти в дверях Нэнси позвонила ночному редактору в «Экзэминер» и поставила его обо всем в известность. Он быстро задавал вопросы, и Нэнси почувствовала, что его охватывает волнение от одной мысли о грандиозном сенсационном материале для газеты.
— Я отправляюсь в отель, — сказала ему Нэнси. — Потом заеду в редакцию и все напишу. — Она знала безо всяких напоминаний, что все связанные с газетой фотографы будут незамедлительно направлены на место событий. — И еще кое-что. У меня есть две магнитофонные кассеты. Мне пришлось сказать о них полиции, и они наверняка потребуются как улики. Это значит, что их конфискуют. Поэтому нам надо срочно сделать копии.
Они договорились, что курьер встретится с Нэнси в отеле, заберет у нее пленки и, не теряя времени, доставит их редактору, специализирующемуся на увеселительных мероприятиях. У этого чудака, пишущего о развлечениях, была своя звуковая лаборатория. Было известно, что сейчас он дома. Его предупредили, что пленки уже в пути. Копии пленок и переносное проигрывающее устройство будут ожидать Нэнси в редакции после ее возвращения из отеля. Уже на пороге Нэнси вспомнила еще одну вещь. Она бросилась назад к телефону и набрала по памяти номер отеля «Христофор Колумб». Когда ей ответили, она сказала:
— Дайте мне номер Нимрода Голдмана!
Ниму снилось, что электрическая система «ГСП энд Л» отказывала. Одна за другой выходили из строя генераторные станции системы, пока не осталась одна только «Ла Мишен № 5». Затем точно так же, как случилось прошлым летом в день гибели Уолтера Тэлбота, приборная панель «Ла Мишен № 5» стала подавать предупредительные сигналы: замелькали огоньки и раздались пронзительные звонки. Потом огоньки погасли, но звон не стихал, вонзаясь в сознание Нима, пока он не проснулся и не понял, что на тумбочке около кровати надрывается телефон. Спросонья вытянув руку, он поднял трубку.
— Голдман! Это вы, Голдман?
— Да.
— Это Нэнси Молино. Слушайте меня!
— Кто это?
— Нэнси Молино, идиот!
На него накатилось безотчетное раздражение, от чего он проснулся.
— Молино, вы что, не знаете, что сейчас ночь?
— Заткнись и слушай, Голдман! Пробудись же ты наконец! Вы и ваша семья в опасности. Поверьте мне…
Приподнявшись на локте, Ним сказал:
— Я не верю вам… — Потом вспомнил ее вчерашнюю статью и замолчал.
— Голдман, выводите свою семью из отеля! Сейчас же! Не мешкайте ни минуты! Скоро начнут взрываться бомбы.
Только теперь он полностью встряхнулся ото сна.
— Что за глупая шутка? Если это…
— Это не шутка. — В голосе Молино послышалась мольба. — О, ради Бога, поверьте мне! «Друзья свободы», эти подонки, заложили бомбы, замаскированные под огнетушители. Забирайте жену и детей…
Слова «Друзья свободы» убедили его. Он подумал об отеле, заполненном участниками съезда.
— А как же другие?
— Объявлена тревога. Торопитесь!
— Хорошо!
— Увидимся на улице, — сказала Нэнси, но ее слова Ним уже не слышал. Швырнув телефонную трубку, он стал трясти Руфь за плечи.
Уже через несколько минут сонных, ничего не понимающих, еще в пижамах, плачущих детей и жену Ним вывел из номера. Он направился к пожарной лестнице, хорошо понимая, что нельзя пользоваться лифтами: если они выйдут из строя, можно оказаться в ловушке. Когда семья стала спускаться с двадцать шестого этажа, с улицы донеслись звуки сирены. Сначала едва слышные, потом все громче. Они успели спуститься на три этажа, когда по всему отелю разнесся пронзительный сигнал пожарной тревоги.
Это была ночь отважных и героических поступков. Некоторые прошли незамеченными, другие обратили на себя внимание.
Эвакуация отеля проходила быстро и в основном спокойно. Полицейские и пожарные без задержки продвигались по этажам. Они стучали в двери, кричали, подгоняли людей, предупреждая, чтобы никто не пользовался лифтом. С помощью персонала отеля они открывали двери, чтобы проверить номера, в которых не отвечали на стук в дверь. Все это время не переставая звучал сигнал пожарной тревоги.
Кое-кто из постояльцев стал протестовать и скандалить. Горстку особо воинственно настроенных удалось охладить только угрозой ареста, после чего они, подчинившись, стали спускаться вместе со всеми. Мало кто, если вообще были такие среди проживавших в отеле, точно представлял себе, что реально происходило. Но они ощущали нависшую опасность, поэтому действовали быстро, надевали лишь минимум одежды, оставляя вещи в номерах.
Один мужчина, спросонку подчинившийся отданным приказаниям, добрался уже до двери на лестницу на своем этаже, когда понял, что он совсем голый. Улыбающийся пожарный разрешил ему вернуться, чтобы надеть брюки и рубашку.
Эвакуация была в самом разгаре, когда на трех грузовиках с включенными сиренами прибыл специальный отряд полиции в полном снаряжении. Саперы рассредоточились по всему отелю и быстро, но тщательно проверяли каждый попавшийся им на глаза огнетушитель. Если возникало подозрение, что в огнетушителе заложена бомба, вокруг него затягивали веревочную петлю, затем, опуская ее понемногу, саперы-взрывники расходились как можно дальше в разные стороны. Убедившись, что в опасной зоне нет людей, дергали за веревку, в результате чего огнетушители опрокидывались. Как правило, такой манипуляции оказывалось достаточно, чтобы взорвать мину-ловушку. Тем не менее взрывов не последовало, и после каждой такой проверки огнетушители выносились на улицу. Это было связано с огромной опасностью, однако, учитывая сложившиеся обстоятельства, приходилось идти на этот риск. На улице грузовики быстро увозили огнетушители с зажигательной начинкой к дамбе, расположенной в пустынной части берега, и там сбрасывали в воду.
Вскоре после того, как специальный отряд полиции приступил к операции, к нему присоединилось армейское подразделение, состоявшее из полудюжины офицеров и сержантов, помогавших ускорить обезвреживание бомб. Через двадцать минут после объявления тревоги стало ясно, что эвакуация происходит даже быстрее, чем ожидалось. Выросли шансы вывести из отеля основную массу людей до трех часов ночи.
К этому моменту все улицы, ведущие к отелю, были забиты машинами пожарных, полиции, «скорой помощи» со световыми сигналами. Только что подрулил огромный фургон, принадлежащий городской аварийной службе. В нем прямо на месте событий располагался командный пост. До этого уже прибыли два сверхмощных грузовика «ГСП энд Л». Экипаж одного остался на месте на случай возникновения проблем, связанных с энергоснабжением, другой стал перекрывать подачу газа по уличной магистрали.
На место событий прибывало все больше представителей прессы, телевидения и радио. Они нетерпеливо задавали вопросы любому, кто мог что-либо сказать по сути происходящего. Две местные радиостанции передавали прямые репортажи с места событий. Новость уже стала международной: «Ассошиэйтед пресс» и ЮПИ распространили сводки по всей стране и за рубежом.
В центре всеобщего внимания была Нэнси Молино. Ее окружала группа из нескольких полицейских детективов, специальный представитель ФБР и молодой помощник прокурора округа (он был в списке, находившемся в оперативном центре полиции). Нэнси отвечала на все вопросы, на какие только могла. Однако она уходила от ответа на вопрос о двух кассетах, которые, согласно договоренности, были у нее изъяты. Она пообещала суровому, почти угрожавшему ей помощнику прокурора, что ему их передадут в течение двух часов.
Один детектив, после того как его начальство посовещалось с помощником прокурора, покинул группу, обступившую Нэнси, чтобы отдать два распоряжения: устроить облаву на Крокер-стрит, 117, и арестовать Георгоса Арчамболта и Дейви Бердсонга. Все это время полицейские и пожарные продолжали эвакуацию отеля.
В подобной ситуации травмы были неизбежны. Одна пожилая женщина поскользнулась на бетонной аварийной лестнице и упала, повредив бедро и запястье. Стонущую от боли бригада «скорой помощи» унесла на носилках. У представителя энергетической компании из Новой Англии случился сердечный приступ после того, как он спустился по лестнице на двадцать этажей вниз. Он умер по дороге в больницу. Еще одна женщина упала и получила сотрясение мозга.
Несколько человек отделались царапинами и синяками, полученными в спешке и толкотне на лестнице. Однако никакой паники отмечено не было. Незнакомые люди помогали друг другу. Никто не старался пролезть первым. Некоторые весельчаки своими шутками старались подбодрить приунывших.
Внизу всех эвакуированных собрали на боковой улице в двух кварталах от отеля. Она была перегорожена полицейскими машинами. К счастью, ночь выдалась теплой, и вроде бы никто не страдал от недостатка одежды. Через некоторое время подъехал фургон Красного Креста, и его добровольные помощники стали раздавать кофе, делая все, что было в их силах, чтобы успокоить людей.
Ним Голдман с семьей оказался среди первых групп, прибывших на отведенное для эвакуированных место. Между тем Леа и Бенджи окончательно проснулись. Уже не беспокоясь больше за жизнь Руфи и детей, несмотря на возражения жены, Ним вернулся в отель. Впоследствии он понял, что это было безрассудной бравадой, но тогда его подталкивало общее пьянящее возбуждение и размышления о двух важных моментах. Во-первых, Нэнси Молино вскользь упомянула по телефону о бомбах, замаскированных под огнетушители; во-вторых, не далее как вчера один молодой человек установил огнетушитель за креслом на первом этаже отеля, за чем наблюдали Ним и Уолли Тэлбот. Пока в отеле еще оставалось много людей, Ним хотел убедиться, найден ли этот злосчастный огнетушитель.
Было уже без малого три часа. Несмотря на поток возбужденных людей, устремившихся из отеля через главный вход, Ниму удалось протолкнуться внутрь. В холле отеля он попробовал привлечь внимание пожарного, но тот отстранил его со словами «Не сейчас, дружище» и устремился вверх по лестнице. Рядом с ним не оказалось никого из администрации, кто был бы не занят. И тогда Ним сам направился туда, где видел огнетушитель.