— Оппозиция — это многоголовое чудовище, — размышлял Эрик Хэмфри и добавил: — Поддержка губернатором проекта «Тунипа», кажется, мало что изменила, если от нее вообще была какая-то польза.
— Дело в том, что бюрократия сильнее, чем губернаторы, президенты или любой из нас, — отметил О’Брайен. — Бороться с бюрократией по нынешним временам — все равно что бороться с морем грязи, когда стоишь в ней по самые подмышки. Позволю себе предсказание: когда отключение электричества коснется здания Калифорнийской комиссии по энергетике, слушания по «Тунипе» будут продолжаться уже при свечах и ничего не изменится.
Что касается геотермальной установки в Финкасле и ГАЭС в Дэвил-Гейте, то главный юрисконсульт сообщил, что соответствующие государственные структуры еще не определили срок начала публичных слушаний. Однако основным источником разочарования для Оскара О’Брайена и Нима были «результаты» фиктивного «потребительского анкетирования» в городском районе Норд-Касл.
Прошло почти три недели после рассылки тщательно продуманного вопросника, задуманного как ловушка для вожака террористов Георгоса Арчамболта. Теперь складывалось впечатление, что эта попытка обернулась потерей времени и денег. В адрес компании шли огромные потоки писем. Большая подвальная комната в штаб-квартире «ГСП энд Л» была специально выделена для того, чтобы обработать этот наплыв корреспонденции. Для этого привлекли шестерых сотрудников из различных подразделений. Двоих прислали из окружной прокуратуры. Они тщательнейшим образом исследовали каждый заполненный вопросник.
Из прокуратуры получили увеличенные фотографии образцов почерка Георгоса Арчамболта. Во избежание ошибки каждый вопросник изучали отдельно трое сотрудников. Результат оказался совершенно определенным: никакого совпадения с имевшимися образцами почерка. Между тем в составе специальной группы осталось всего двое, другие занялись своим привычным делом.
Небольшими порциями заполненные анкеты продолжали поступать, их сразу же подвергали исследованию в установленном порядке. Однако на данном этапе уже мало кто верил, что Георгос Арчамболт даст о себе знать. Для Нима в любом случае эта операция стала гораздо менее важным делом, чем критическая ситуация с обеспечением нефтью. Этой проблемой он занимался днем и ночью.
Это произошло в кабинете Нима во время позднего совещания с участием директора по топливному обеспечению, руководителя отдела по прогнозированию нагрузки и двух других руководителей подразделений. Раздался телефонный звонок, который хотя и не имел ничего общего с предметом разговора на совещании, но очень обеспокоил Нима. Секретарша Виктория Дэвис тоже работала допоздна и позвонила шефу, когда совещание было в самом разгаре.
Рассерженный тем, что его прервали, Ним поднял трубку и отрывисто буркнул:
— Да?
— По первой линии звонит миссис Карен Слоун, — сообщила Вики. — Я бы не стала вас беспокоить, но она говорит, у нее что-то важное.
— Скажите ей… — У него чуть не сорвалось с языка, что он перезвонит позже или утром, но потом передумал: — О’кей, соединяйте. — Извинившись перед всеми, он переключил светящуюся кнопку на телефоне: — Привет, Карен.
— Нимрод, — проговорила Карен без всяких предисловий. В ее голосе чувствовалось напряжение. — У моего отца серьезные неприятности. Я звоню, чтобы узнать, можешь ли ты помочь.
— Что за неприятности? — Ним вспомнил, что в тот вечер, когда они с Карен ходили на симфонический концерт, она уже упоминала об этом, но не уточнила детали.
— Я заставила мать все мне рассказать. Отец по доброй воле не стал бы этого делать. — Карен замолчала. Он почувствовал, что усилием воли она взяла себя в руки. Затем Карен продолжила: — Ты, наверное, знаешь, что у моего отца небольшой слесарный бизнес.
— Да. — Ним вспомнил, что Лютер Слоун рассказывал о своем деле в тот день, когда они все встретились на квартире Карен. Именно тогда родители Карен рассказали о своем чувстве вины перед парализованной дочерью.
— Так вот, — сказала Карен, — отца несколько раз расспрашивали люди из твоей компании, Нимрод. А теперь вот еще подключились полицейские детективы.
— Расспрашивали о чем?
Карен снова заколебалась, прежде чем ответить.
— По словам мамы, отец получал много подрядов от компании «Кил электрикэл энд гэз». Работа проводилась на газопроводах. Что-то связанное с линиями, ведущими к счетчикам.
— Еще раз скажи, как называется эта компания?
— «Кил». Тебе это что-нибудь говорит?
— Да, кое-что говорит, — медленно произнес Ним, размышляя про себя. Похоже было, что Лютер Слоун почти наверняка замешан в краже газа. Хотя Карен ни о чем не догадывалась, ее слова о «линиях, ведущих к счетчикам», уже на многое открыли ему глаза. А еще упоминание фирмы «Кил электрикэл энд гэз контрэктинг», этих уже разоблаченных крупномасштабных «электрических» воров. Ведь Гарри Лондон все еще проводит расследование по данному делу. Вот только о чем он недавно докладывал? «Есть целая куча новых случаев, таких же, как и при расследовании дела „Кил“». Похоже, Лютер Слоун мог оказаться среди этих «новых».
Ним был откровенно подавлен. Если допустить, что его предположение верно, почему отец Карен шел на это? Скорее всего по банальной причине, подумал Ним, из-за денег. И скорее всего Ним знал, куда шли эти деньги.
— Карен, — сказал он, — если дело обстоит так, как я предполагаю, то это действительно очень серьезно для твоего отца, и я не уверен, что смогу что-нибудь сделать.
Ним отдавал себе отчет, что рядом сидят его подчиненные. Они всем своим видом старались показать, что его разговор их не интересует.
— В любом случае я ничего не могу сделать сегодня, — сказал Ним в трубку. — Но утром я все выясню и потом тебе позвоню. — Чтобы как-то объяснить Карен свою сдержанность, он сказал: — Извини, у меня в кабинете сейчас совещание.
— Ой, извини меня, Нимрод, — сокрушенно воскликнула Карен, — я не должна была тебя беспокоить.
— Нет, — заверил он ее. — Ты можешь беспокоить в любое время. И завтра я сделаю что могу.
Когда дискуссия об обеспечении нефтью закончилась, Ним попробовал сосредоточиться на теме разговора, но несколько раз ловил себя на мысли, что внимание его рассеялось. Неужели жизнь, которая преподнесла Карен так много суровых испытаний, приготовила ей еще одно?
Глава 13
Снова и снова, иногда во сне, иногда наяву, Георгоса Арчамболта мучили воспоминания о том уже далеком летнем дне в Миннесоте, вскоре после того, как ему исполнилось десять лет. Во время школьных каникул мальчик отправился погостить в одну деревенскую семью, правда, он уже не мог точно припомнить, почему и как это произошло. Маленький сын хозяев и Георгос решили поохотиться в старом амбаре на крыс. Они жестоко убили нескольких крыс, буквально протыкая их вилами с острыми зубцами. Одного крупного грызуна удалось загнать в угол. Георгос помнил светящиеся глаза-бусинки. В отчаянии крыса подпрыгнула, вцепившись зубами в руку хозяйского сына. От боли мальчик вскрикнул. Но крысе было суждено остаться живой всего несколько секунд, потому что Георгос, взмахнув вилами, сбросил грызуна на пол и прикончил его. По какой-то причине Георгосу навсегда запомнился именно этот отчаянный крысиный прыжок за несколько мгновений до неизбежного конца. Сейчас, находясь в своем укрытии в Норд-Касле, он ощущал сходство с той крысой.
Прошло почти восемь недель с тех пор, как Георгос ушел в подполье. В плане ретроспективы его удивляло, как бежит время. Он не ожидал, что продержится так долго, особенно после разоблачения его самого и «Друзей свободы» вслед за взрывами в отеле «Христофор Колумб». Описание внешности Георгоса и его фотографии, обнаруженные в доме на Крокер-стрит, появились в газетах и на телевидении.
Из новостей ему стало известно, что для его поимки в Норд-Касле и других районах города проводилась массовая полицейская облава. С тех пор как Георгос ушел в подполье, он каждый день ждал, что его вот-вот возьмут, что того гляди ворвутся в квартиру, ставшую ему убежищем. Однако ничего подобного не произошло.
Вначале, когда счет шел на часы и дни, главным ощущением Георгоса было облегчение. Затем, когда дни переросли в недели, он уже стал задумываться о возрождении «Друзей свободы». Смог бы он найти новых последователей взамен погибших Уэйда, Юта и Феликса? Смог бы раздобыть деньги с помощью нового Бердсонга? Удастся ли им возобновить войну против ненавистного врага — истеблишмента?
Несколько дней он как во сне обдумывал эту идею. Потом, взвесив реальные трудности, он с неохотой отбросил ее. Возможности его иссякли. Никакого пути к возрождению «Друзей свободы» не осталось. Да и в собственное выживание Георгос уже не верил. А минувшие без малого восемь недель стали лишь неожиданной отсрочкой неотвратимой развязки. Вот и все.
Георгос понимал, что оказался в тупике. За ним гонялись все правоохранительные органы, и будут продолжать на него охотиться, пока он жив. Его имя и лицо были известны, его руки, сожженные химикатами, были описаны. Это было вопросом времени, прежде чем кто-нибудь где-нибудь узнает его. У него не осталось никакой опоры и надежды на помощь, ему было просто некуда идти. И самое ужасное заключалось в том, что почти кончились деньги, которые он прихватил с собой в укрытие. Поэтому его арест был неизбежным делом, если только Георгос не решится по-своему вызывающе уйти из жизни.
Как раз так он и вознамерился поступить. Подобно той крысе в уже далеком детстве, он даст еще один, последний, бой и, если потребуется, умрет, бросив вызов ненавистной ему системе. Георгос решил, что взорвет важнейшую часть электростанции «ГСП энд Л». Именно таким образом можно будет обеспечить максимальный эффект.
Его планы приобрели конкретные очертания. В основу их были положены те акции, которые он собирался предпринять с помощью других борцов за свободу еще до того, как Дейви Бердсонг подбросил идею устроить взрыв на съезде НИЭ в отеле «Христофор Колумб».