– Я не охотник, – покачал он головой.
Позднее Карен рассказала ему, что провела двенадцать лет в больнице, – большую часть времени со старой моделью «железного легкого». Потом разработали новую, портативную модель, и такие пациенты, как она, смогли жить дома. Сперва она вернулась к родителям, но это оказалось неудобно: «Нам всем было слишком тяжело». В конце концов Карен переехала в квартиру, где живет уже одиннадцать лет.
– Есть государственные пособия, которые покрывают затраты. Иногда с деньгами туго, но по большей части я справляюсь.
У ее отца была небольшая фирма, которая занималась сантехникой, а мать работала продавщицей в торговом центре. Сейчас они копили деньги на минивэн для Карен – он позволит ей свободнее передвигаться по городу. В салоне обустроят место для кресла-каталки, а за рулем сможет сидеть Джози или кто-то из родственников.
Карен почти не могла заботиться о себе сама: кто-то должен был кормить ее, мыть, укладывать спать, – и тем не менее она, как рассказала Ниму, выучилась рисовать, держа кисточку в зубах.
– А еще я умею печатать на машинке. На электрической – зажимаю палочку во рту. Иногда пишу стихи. Хотите, пришлю вам почитать?
– Да, пожалуйста. – Ним поднялся с места – и с удивлением осознал, что провел у Карен больше часа.
– Вы еще придете? – спросила она.
– Если хотите.
– Конечно… Нимрод. – Она вновь улыбнулась своей теплой, чарующей улыбкой. – Я бы хотела с вами подружиться.
Джози закрыла за ним дверь.
Остаток пути на работу Ним не мог избавиться от воспоминаний о Карен, о ее невероятной красоте, теплой улыбке и мягком голосе. Он был все еще поглощен мыслями о недавней собеседнице, когда вышел из машины на закрытой парковке в головном офисе ГСС, на минус третьем этаже.
Скоростной лифт, работавший только по карточке-ключу, поднял его с нижних парковочных этажей на двадцать второй, где располагались офисы руководства. Карточка-ключ – символ статуса в ГСС – позволяла ехать в лифте в одиночку. По пути Ним вспомнил о своем решении лично пообщаться с начальницей клуба «Секвойя».
Виктория Дэвис – его секретарь, смышленая чернокожая девушка – подняла голову, когда он вошел.
– Привет, Вики. Писем много?
– Ничего срочного. Оставили несколько сообщений – часть из них про то, как вы хорошо выступили вчера по телевизору. Я тоже так считаю.
– Спасибо. – Он усмехнулся. – Вступайте в мой фан-клуб.
– Да, пришло письмо с пометкой «Лично в руки, конфиденциально». Только что принесли. Еще есть документы на подпись. – Виктория прошла вслед за ним в кабинет. В тот же момент послышался глухой удар где-то в отдалении. Задребезжали кувшин с водой и стаканы на столе, а также стекло в окне, выходившем во внутренний двор.
Ним замер, прислушиваясь.
– Что это?
– Понятия не имею. Несколько минут назад было такое же. Как раз перед тем, как вы вошли.
Ним пожал плечами. Всякое могло быть – от небольшого землетрясения до масштабных строительных работ по соседству. Он бегло просмотрел записки с сообщениями на рабочем столе и взглянул на письмо, о котором говорила Вики, – с надписью «Лично в руки, конфиденциально». Конверт был из желтоватой бумаги вроде оберточной, запечатанный воском на обороте. Ним машинально принялся его распечатывать.
– Вики, первым делом соедини меня с миссис Кармайкл.
– Из клуба «Секвойя»?
– Да.
Секретарь положила принесенные бумаги в лоток с надписью «На подпись» и повернулась, чтобы уйти. В этот момент распахнулась дверь и в кабинет влетел Гарри Лондон, всклокоченный и красный как из парилки.
– Нет! – заорал он, увидев Нима. – Стой!
Тот застыл, ошеломленный, а Лондон бросился к нему, перепрыгнув на ходу через стол. Выхватив конверт из рук Нима, он положил его на стол.
– Все на выход! Быстро!
Гарри схватил Нима за рукав и потащил за собой, одновременно без церемоний подталкивая вперед Викторию Дэвис за пределы офиса, в коридор, не забыв, однако, захлопнуть за собой обе двери.
– Какого черта… – начал было рассерженный Ним.
Договорить ему не удалось: в кабинете рвануло. Стены дрогнули, с одной из них упала картина в раме. Стекло разлетелось вдребезги.
Секундой позже откуда-то из-под ног раздался новый глухой удар, похожий на тот, что Ним слышал ранее, только куда громче и больше похожий на взрыв. Сомнений не было: все это происходило внутри здания. Из других кабинетов в коридор стали выбегать люди.
– Господи! – простонал Гарри Лондон с отчаянием в голосе.
– Черт побери! Да что происходит? – воскликнул Ним.
Тишина сменилась криками, отчаянным звоном телефонов, приближающейся сиреной где-то внизу.
– Письма со взрывчаткой, – ответил Лондон. – Достаточно, чтобы убить человека в непосредственной близости. Сейчас был четвертый взрыв. Фрейзер Фентон погиб, есть раненые. По всему зданию объявлена тревога. Если вдруг хотите помолиться – молитесь, чтобы бомб больше не было.
Глава 11
Взяв огрызок карандаша, Йоргос Уинслоу Аршамбо, выпускник Йельского университета 1972 года, приступил к записи в дневнике:
Вчера была проведена победоносная операция против фашиствующих капиталистических угнетателей!
Один из вражеских главарей – Фентон, топ-менеджер ГСС, «Грабительских сволочных систем», – мертв. Туда ему и дорога!
Восславив имя «Друзей свободы», мы успешно атаковали оплот бессовестных эксплуататоров энергетических ресурсов, по праву принадлежащих народу. Из десяти использованных «Друзьями свободы» зарядов пять поразили цели. Неплохо!
Возможно, число попаданий даже больше – ведь проправительственная пресса всегда пытается преуменьшить масштабы народных побед.
Йоргос поудобнее перехватил огрызок карандаша. Писать было неудобно, но он всегда использовал именно огрызки, однажды прочитав, что так делал Махатма Ганди: выбросить карандаш, которым еще можно писать, значило проявить неуважение к простым рабочим, чьим трудом он был создан.
Ганди был одним из кумиров Йоргоса Аршамбо наряду с Лениным, Марксом, Энгельсом, Мао Цзэдуном, Ренато Курчо, Че Геварой, Фиделем Кастро, Сесаром Чавесом и пестрой компанией других (в том, что Махатма Ганди проповедовал отказ от насилия, он противоречия не видел).
Лакеи капитализма в прессе лицемерно сокрушаются о гибели и увечьях тех, кого провозгласили «невинными жертвами». Какая смехотворная наивность!
Подобные «невинные жертвы» есть в любой войне, и чем она масштабнее, тем больше их количество. Когда в противостоянии участвуют так называемые великие державы – как было во время Первой и Второй мировых войн и чудовищной агрессии США во Вьетнаме, – такие «невинные жертвы» отправляются на бойню тысячами, как скот. Разве кто-то протестует? Никто!
Уж конечно, не алчные фюреры буржуазной прессы и не пресмыкающиеся перед ними невежественные писаки!
Борьба за правое дело, которую сейчас ведут «Друзья свободы», – такая же война, а жертв в ней гораздо меньше.
Еще когда Йоргос учился в Йельском университете, многие преподаватели отмечали, что в письменных работах он склонен повторяться, паля эпитетами по площадям будто картечью. Впрочем, он был не филологом, а физиком, и позднее получил докторскую степень по химии. Знания химии очень пригодились впоследствии на Кубе, где он, помимо всего прочего, изучал взрывотехнику. Все это время поле его интересов постепенно сужалось, а вместе с ним личные и политические взгляды.
Даже вражеская пресса, которая послушно раздувает, а не замалчивает подобные сведения, признает, что было всего двое погибших и трое серьезно раненых. Один из погибших – представитель преступного руководства, а второй – его марионетка-охранник. Невелика потеря! Остальные – презренные лакеи: секретари, клерки и т. п., которые должны быть благодарны за то, что удостоились чести стать мучениками ради благородной цели.
Йоргос помедлил. Напряженная работа мысли отразилась на его худом, аскетичном лице.
Он всегда формулировал записи в дневнике очень тщательно, веря, что в один прекрасный день они станут важным историческим документом, не уступающим по значению «Капиталу» Маркса или цитатнику Мао Цзэдуна.
Пора перейти к следующей мысли.
В сегодняшнем заявлении «Друзья свободы» обнародуют следующие требования:
• бесплатные электричество и газ для всех безработных, стариков и получающих социальные пособия – в течение одного года; по истечении года «Друзья свободы» вернутся к этому вопросу;
• немедленное 25-процентное снижение тарифов на электроэнергию и газ для жителей небольших домов и квартир;
• отказ от строительства новых атомных электростанций; действующие АЭС должны быть немедленно остановлены.
Невыполнение данных требований повлечет за собой эскалацию военных действий.
Для начала достаточно. Угроза эскалации была реальной. Йоргос окинул взглядом тесную подвальную мастерскую, которая служила ему кабинетом. Здесь имелся достаточный запас пороха, запалов, капсюль-детонаторов, обсадных труб, глицерина, кислоты и других химикатов. Он сам и трое других борцов за свободу, признававших его лидерство, прекрасно знали, как пользоваться этим арсеналом. Йоргос улыбнулся, вспоминая хитроумные устройства, которые они применили во вчерашних письмах. В небольшом пластиковом цилиндре находился тетрил – взрывоопасное вещество – с крохотным детонатором. В непосредственной близости к нему располагался боек на пружине: когда конверт открывали, он ударял по детонатору. Просто – и смертоносно. Объема тетрила вполне хватало, чтобы адресату оторвало голову или разворотило полтела.
Марионеточная пресса и ее вечно благодушный пособник – телевидение – уже начали как попугаи повторять слова «Грабительских сволочных систем»: мол, компания не собирается менять политику «под угрозой террора».