Он снял с Ардит облегающее платье, которое ему так понравилось, и быстро сбросил собственную одежду. Они опустились на кровать – мягкую и прохладную.
– Ты была права: здесь удобнее, – прошептал он.
Затем нетерпение взяло верх. Он вошел в нее, и она, вскрикнув, всем телом подалась к нему. Несколько минут, и страсть была утолена. Ниму приходилось слышать, что некоторые мужчины после сексуального акта чувствуют себя выжатыми и опустошенными, порой гадая, зачем добивались его ценой стольких усилий. С ним самим такого никогда не случалось – сейчас он чувствовал себя обновленным и воодушевленным.
– Ты такой милый, такой нежный, – тихонько сказала Ардит. – Может, у тебя получится остаться на ночь?
Он покачал головой:
– Не сегодня.
– Наверное, я зря спросила. – Она провела пальцем по его лицу, прослеживая складки у рта. – Обещаю, Ним, я не буду жадничать, не буду тебя донимать. Просто приезжай иногда, когда сможешь.
Он пообещал – сам не зная, как ему удастся выкраивать время, учитывая работу и прочие проблемы, которые продолжали валиться на него каждый день.
– Я разбирала бумаги Уолтера, – сказала Ардит, пока они одевались. – Хочу отдать тебе документы, которые он приносил с работы. Наверняка их нужно вернуть.
– Конечно, я заберу.
Ардит показала три больших картонных коробки, сложенных в кабинете. Две Ним открыл: там были рабочие отчеты и письма – и быстро пролистал, пока Ардит готовила кофе на кухне.
Похоже, материалы касались тем, вызывавших у Уолтера Толбота особый интерес. Большая часть хранилась несколько лет и уже устарела. В одной папке были копии доклада о незаконном использовании электроэнергии, подготовленного Уолтером, и последующая переписка. Ним вспомнил: на тот момент доклад привлек к себе большое внимание среди предприятий коммунальной сферы и разошелся далеко за пределами ГСС. В результате Уолтер приобрел репутацию специалиста: как-то раз его даже привлекли в качестве эксперта к судебному слушанию на Восточном побережье, где ему пришлось выступать в суде, а доклад был приобщен к материалам дела. Позднее – вместе с этим докладом – дело ушло в суд высшей инстанции. Ним уже не помнил, чем все закончилось. Впрочем, сейчас это не имело значения.
Бросив еще один взгляд на переписку, он сложил бумаги обратно и закрыл коробку, а потом вынес коробки в коридор, чтобы не забыть погрузить в машину, когда поедет домой.
Глава 14
Земля под ногами задрожала. Тишину нарушил громкий рев, словно одновременно пошла на взлет целая эскадрилья самолетов, а в небо резко взметнулся толстый столб пара. Несколько человек, стоявших на пригорке поблизости, инстинктивно зажали уши. Некоторые, похоже, испугались не на шутку.
Тереза Ван Бюрен, на секунду отняв руки от ушей, замахала и закричала, предлагая вернуться в автобус. Слов разобрать никто не смог, но смысл был ясен. Группа – человек двадцать мужчин и женщин – поспешно двинулась к стоявшему неподалеку транспорту.
Внутри оборудованного кондиционером автобуса, за закрытыми дверями, было гораздо тише.
– Черт бы побрал все на свете! – возмутился один из мужчин. – Кто же так делает! Если я оглох, я засужу вашу чертову компанию!
– Что вы сказали? – переспросила Тереза Ван Бюрен.
– Я сказал: если я, черт побери, оглох…
– Да-да, – перебила она. – Можете не повторять. Я лишь хотела убедиться, что вы на самом деле не оглохли.
Послышался смех.
– Заверяю вас, – сказала вице-президент ГСС по связям с общественностью, обращаясь к группе репортеров, приехавших на пресс-тур, – я понятия не имела, что это случится. Однако нам повезло: мы удостоились чести увидеть рождение новой геотермальной скважины.
Это было произнесено с энтузиазмом бурильщика, только что обнаружившего в Техасе месторождение нефти.
Из окон автобуса, по-прежнему стоявшего на месте, журналисты посмотрели на буровую установку, за которой наблюдали, когда внезапно забила скважина.
Она походила на те, что используют нефтяники, и действительно при необходимости могла быть переоборудована для добычи нефти. Буровики в касках столпились вокруг установки с такими же торжествующими, как у Терезы Ван Бюрен, улыбками.
Неподалеку имелись и другие скважины, пар из которых под естественным давлением уходил в огромные термоизолированные трубы. По целому лабиринту труб, похожему на кошмарный сон сантехника и покрывавшему несколько квадратных миль, он поступал на турбинные генераторы, расположенные в дюжине строений-коробок, разбросанных там и сям на холмах и в лощинах. Общая выходная мощность генераторов на данный момент превышала семьсот тысяч киловатт – более чем достаточно, чтобы обеспечить электроэнергией крупный город. Новая скважина дополнительно увеличит этот объем.
Внутри автобуса Тереза Ван Бюрен наблюдала, как телеоператор вставляет в камеру новую кассету.
– Сняли что хотели?
– Еще как! – В отличие от возмущавшегося – мелкого репортера, работавшего на заштатные провинциальные газеты, – телеоператор выглядел очень довольным. – Попроси водителя открыть дверь, Тесс. Хочу еще с другой точки снять.
Дверь открылась, выпуская его наружу, и салон наполнился запахом тухлых яиц. Сероводород.
– Господи, ну и вонища! – Нэнси Молино из «Калифорния экземинер» наморщила изящный носик.
– На европейских спа-курортах люди деньги платят за эту «вонищу», – сказал ей немолодой журналист из «Лос-Анжелес таймс».
– Напишите об этом! Мы высечем ваши слова в камне и будем на них молиться каждый день, – заверила его Тереза Ван Бюрен.
Журналисты выехали из города рано утром и направились в округ Севилья, где располагались действующие геотермальные станции «Голден стейт системс». Следующим пунктом назначения была долина Финкасл неподалеку, где компания собиралась разместить аналогичный объект. Назавтра было запланировано посещение ГЭС и места, намеченного для строительства еще одной.
По обоим проектам вскоре должны были начаться общественные слушания. Предполагалось, что двухдневный тур позволит журналистам лучше познакомиться с предметом.
– Расскажу про запах, – продолжала Тереза. – Содержание сероводорода в парах: слишком низкое, чтобы быть токсичным, – но к нам поступают жалобы, в основном от риелторских агентств, которые хотят продать землю здесь, в горах, под строительство курорта. На самом деле запах присутствовал всегда, потому что пар выходил сквозь почву и до того, как мы стали его использовать. Скажу больше: старожилы говорят, что сейчас пахнет ничуть не сильнее, чем раньше.
– А доказательства есть? – спросил репортер из «Сан-Хосе меркьюри».
Ван Бюрен покачала головой.
– К сожалению, никто не догадался взять пробы воздуха до начала бурения. Так что мы не можем сравнить «до» и «после», чтобы ответить критикам.
– Которые скорее всего правы, – язвительно вставил репортер из Сан-Хосе. – Ведь известно, большие корпорации вроде «Голден стейт» любят приврать.
– Будем считать, что это шутка, – ответила Тереза. – Скажу одно: мы стараемся предвосхищать критику.
– Приведите хоть один пример, – прозвучал какой-то новый скептический голос.
– Пример вы можете видеть здесь. Это как раз касается запаха. С учетом возражений, о которых я рассказала, мы расположили две новейшие станции на гребнях возвышенностей. Там сильные воздушные потоки, они быстро рассеивают запах.
– И как? – спросила Нэнси Молино.
– Критики стало только больше: теперь «зеленые» жалуются, что мы испортили природный ландшафт.
Вновь послышался смех. Несколько человек что-то записали в блокноты.
– Была еще одна патовая ситуация, – добавила Тереза. – ГСС сняла фильм о своих геотермальных станциях. Изначально в сценарии был эпизод о том, как охотник по имени Уильям Эллиот открыл это место в 1847 году. Он застрелил медведя-гризли, поднял глаза и увидел, как из-под земли бьет струя пара. Защитники дикой природы ознакомились со сценарием и заявили, что нельзя показывать убийство гризли, потому что теперь это охраняемый вид. Ну что ж, сценарий переписали: охотник промахивался, и медведь убегал.
– А с этим что не так? – спросил радиожурналист с диктофоном.
– Нам пригрозили судебным иском потомки Уильяма Эллиота. Мол, их предок был знаменитым охотником и отличным стрелком. Он бы точно не промахнулся и обязательно убил зверя. Так что фильм порочит репутацию – и его, и всей семьи.
– Помню такое, – сказал репортер из «Лос-Анджелес таймс».
– К чему я это говорю? – заключила Тереза Ван Бюрен. – Мы крупное предприятие, и что бы ни сделали, кому-нибудь это непременно не понравится – то одним, то другим, то сразу всем.
– Нам прямо сейчас прослезиться? – едко спросила Нэнси Молино.
В дверь постучались, и водитель впустил вернувшегося телеоператора.
– Если все готовы, предлагаю отправиться на обед, – сказала Тереза и махнула рукой водителю. – Поехали.
– Выпивка будет, Тесс? – поинтересовался очеркист из журнала «Нью-Уэст».
– Если все пообещают, что это останется между нами. – Она обвела журналистов вопросительным взглядом. В ответ послышались возгласы: «Идет!», «Никому ни слова!», «Договорились!» – Ну что ж, перед обедом – аперитив.
Один-два человека выкрикнули нестройное «ура!».
У диалога была предыстория.
Пару лет назад ГСС очень щедро заказала еду и алкоголь для такого же пресс-тура. Журналисты ели и пили с большим аппетитом, а после некоторые раскритиковали ГСС в репортажах за непомерные представительские расходы на фоне растущих тарифов на электроэнергию. С тех пор репортеров кормили подчеркнуто скромно, а наливали только в том случае, если все обещали молчать.
Прием сработал. Репортеры могли критиковать все подряд, но по крайней мере нареканий по поводу еды и бытовых условий больше не поступало.
Примерно милю автобус ехал по геотермальному полю: узкие дороги, порой с ухабами, петлявшие между скважинами, генераторными корпусами и вездесущими трубами, по которым с шипением прокачивался пар. Других машин вокруг почти не было: раскаленный пар представлял опасность, поэтому доступ сюда закрыли, а все посетители передвигались только с сопровождением.