– Будет не все равно, когда отрубят свет, – резко сказал Хамфри. – Ладно, давайте обсудим, как идут дела – если они вообще идут – с ГАЭС на Дьявольских Вратах и с геотермальной станцией в Финкасле.
– «Если вообще идут» – это верная формулировка, – заметил О’Брайен и объяснил, что пока сделаны лишь первые шаги по лесу бюрократических рогаток – бесчисленное количество ждало впереди. Тем временем протесты против строительства станций набирали силу…
Ним чувствовал, как в нем поднимается злость на неэффективную, неповоротливую систему и на трусость самой компании, которая не борется более активно. Он знал, что на слушаниях по поводу Тунипы ему придется нелегко – трудно будет сохранять сдержанность, трудно проявлять терпение, трудно проглатывать готовые сорваться с языка резкие слова, которые обрисовали бы ситуацию правдиво.
Глава 8
Дж. Эрик Хамфри, красный как рак, сидел на высоком свидетельском стуле с жесткой спинкой, ощущая себя крайне неловко. Он уже провел здесь полдня – на несколько часов больше, чем «совсем недолго», которое обещал ему Оскар О’Брайен.
В трех футах от него, нависая над свидетельским местом, как в суде, стоял Дэйви Бердсон. Он слегка покачивался, перенося свой немалый вес с носков на пятки и обратно.
– Вы, видимо, плохо слышите. Я повторю. Сколько вы получаете в год?
Хамфри, замявшийся после того, как услышал вопрос в первый раз, взглянул на O’Брайена. Тот едва заметно пожал плечами.
– Двести сорок пять тысяч долларов, – процедил председатель совета директоров ГСС.
Бердсон небрежно отмахнулся:
– Нет, старина, вы меня не поняли. Я спрашивал не про капитализацию ГСС. Я спрашивал про вашу зарплату.
– Столько, сколько сказал, – холодно ответил Хамфри.
– Поверить не могу! – Бердсон картинно хлопнул себя ладонью по лбу и присвистнул – Я даже не представлял, что человек может столько зарабатывать! Ничего себе!
Свист и разноголосые «ого!» послышались и из зала, где было жарко и многолюдно.
– А все потому, что мы, потребители, слишком много им платим! – крикнул кто-то. Раздались одобрительные аплодисменты и топот.
Председательствующий член комиссии, который наблюдал за происходящим со скамьи на возвышении, потянулся за молотком и, слегка постучав им по столу, призвал:
– К порядку!
Лет тридцати пяти, с розовым мальчишечьим лицом, он был бухгалтером по образованию и получил должность год назад, сделав карьеру в правящей партии. Поговаривали, что он родственник губернатора.
Одновременно на ноги поднялся О’Брайен.
– Господин председатель, обоснованы ли подобные издевки над свидетелем?
Председательствующий смерил взглядом Бердсона: привычные потертые джинсы, распахнутая на груди цветастая рубашка, кеды. В противоположность ему, Хамфри был одет с иголочки: он заказывал свои костюмы-тройки в «Де-Лизи» в Нью-Йорке и ездил туда на примерки.
– Вы задали вопрос и получили ответ, мистер Бердсон, – сказал председательствующий. – Обойдемся без театральных жестов. Продолжайте.
– Конечно, господин председатель. – Бердсон вновь повернулся к Эрику Хамфри. – Вы сказали «двести сорок пять тысяч долларов»?
– Да.
– Полагаются ли еще какие-то бонусы такой важной шишке? – В аудитории засмеялись. – Простите… председателю компании, оказывающей коммунальные услуги? Может, персональный лимузин?
– Да.
– С шофером?
– Да.
– И кругленькая сумма на представительские расходы?
– Я не назвал бы ее кругленькой, – свысока возразил Хамфри.
– Назовем гигантской?
Снова смех.
Растущее раздражение Эрика Хамфри становилось очевидным. Высококвалифицированный администратор, он не был бойцом по натуре, и теперь, вынужденный противостоять клоунским выходкам Бердсона, оказался не в своей стихии.
– Мои обязанности подразумевают определенные расходы, оплату которых я имею право проводить через компанию.
– А то как же!
О’Брайен привстал со стула, но председательствующий остановил его движением руки:
– Ограничьтесь вопросами, мистер Бердсон.
– Есть! – ухмыльнулся бородатый здоровяк.
Ним, сидя в зале, потихоньку кипел от злости. Почему Хамфри не отвечает более открыто, не перехватывает инициативу? Это его право – и было бы верным ходом. Он мог бы сказать: «Размер моей зарплаты, мистер Бердсон, является открытой информацией – отчеты подаются в надзорные органы, сведения легкодоступны. Уверен: сумма была вам известна до того, как вы задали вопрос, – поэтому разыгрывать сейчас удивление – это ложь и лицемерие. Кроме того, такая зарплата нормальна для председателя совета директоров и топ-менеджера одной из крупнейших корпораций в стране; на самом деле, она даже меньше, чем у других компаний аналогичного масштаба. Сумма такова, в частности, потому, что промышленные предприятия вроде ГСС прекрасно знают: они должны предлагать конкурентоспособную компенсацию, чтобы нанимать и удерживать эффективных руководителей. Говоря предметно, мой опыт и моя квалификация позволили бы мне получать столько же или даже больше в другой компании. Вы можете не одобрять эту систему, мистер Бердсон, но так будет, пока у нас в стране рыночная экономика. Что касается автомобиля с шофером – его мне предложили одновременно с зарплатой, в качестве конкурентного преимущества, а также потому, что мои время и усилия как руководителя компании стоят дороже, чем расходы на машину и шофера. И еще про автомобиль. Как и многие занятые бизнесмены, я часто использую время в дороге для работы и крайне редко – для отдыха. И наконец: если совет директоров компании и акционеры недовольны тем, как я отрабатываю свою зарплату, меня могут уволить…»
Но нет! – мрачно думал Ним. Только «умеренная линия»! Будем заботиться о своем эфемерном имидже, будем ходить на цыпочках и никогда не ответим Бердсону и ему подобным на их собственном языке.
Шел второй день первого этапа слушаний по вопросу лицензирования проекта в Тунипе. Предыдущий день был целиком посвящен формальностям: в частности, юрист ГСС приобщил к материалам дела гигантский пятисотстраничный документ «Протокол о намерениях», отпечатанный в трехстах пятидесяти экземплярах, – первый из множества подобных документов, которые еще предстояло подать в разные инстанции. Как саркастически заметил О’Брайен, «к тому времени, как все закончится, на бумагу для нас уйдет целый лес, а самих бумаг хватит, чтобы заполнить библиотеку – или потопить корабль».
Сегодня со стороны заявителя первым вызвали Дж. Эрика Хамфри.
О’Брайен быстро задал заранее отрепетированные вопросы: почему необходима ТЭС в Тунипе, каковы преимущества его местоположения? Это и было пресловутое «совсем недолго», о котором изначально шла речь. Затем последовал более продолжительный опрос со стороны юриста, представляющего Комиссию по коммунальным услугам. Потом очередь задавать вопросы перешла к Родерику Притчетту, ответственному секретарю клуба «Секвойя». Оба опроса, хоть и заняли по часу каждый, проходили достаточно мягко и конструктивно. Следом, однако, слово взял Дэйви Бердсон, представлявший ссдн, и изрядко оживил процесс, к вящему удовольствию аудитории.
– Так что же, мистер Хамфри, – продолжил он. – Вы, наверное, с утра просыпаетесь и сразу начинаете думать, чем заняться, чтобы оправдать свою громадную зарплату. Да?
– Протестую! – немедленно воскликнул О’Брайен.
– Протест принят, – сказал председатель комиссии.
Бердсона это не смутило.
– Спрошу по-другому. Считаете ли вы, дружище Эрик, что в ваши служебные обязанности входит выдумывание проектов, которые принесут огромные прибыли вашей компании, – ну вот как этот, в Тунипе?
– Протестую!
Бердсон повернулся к юристу ГСС.
– Может, вам на магнитофон это записать? Тогда и рот открывать каждый раз не придется, знай жми на кнопку!
В зале раздался смех. Молодой председательствующий наклонился к сидевшему рядом коллеге – пожилому судье по административным делам, у которого за плечами был долгий опыт участия в слушаниях. Тот что-то ему шепнул.
– Протест отклонен. – Повернувшись к Бердсону, председательствующий добавил: – Мы здесь многое спускаем с рук, мистер Бердсон. Однако потрудитесь обращаться к выступающим с уважением и называть их полным именем, а не… – Он попытался удержаться от улыбки. – …«старина» и «дружище Эрик». И еще одно: хотелось бы убедиться, что ваши вопросы направлены на выяснение значимых для дела обстоятельств.
– О, еще каких значимых! – заверил Бердсон и внезапно, будто переключив скорости, взял просительный тон: – Прошу вас, господин председатель, примите во внимание, что я – простой человек и представляю простых людей, я не дорогой адвокат наподобие старины Оскара. – Он указал на О’Брайена. – И если я вдруг веду себя слишком фамильярно, делаю ошибки…
– Давайте дальше. Прошу вас, – вздохнул председательствующий.
– Есть! Конечно, сэр! – Бердсон вновь повернулся к Хамфри. – Слышали? Вы тратите время комиссии. Хватит юлить, отвечайте на вопрос.
– На какой вопрос? Я сам уже не помню. Уверен, что свидетель тоже, – вмешался О’Брайен.
– Секретарь, зачитайте заданный вопрос, – велел председательствующий.
Наступила пауза: сидящие на жестких стульях и скамьях заерзали, пытаясь устроиться поудобнее, пока стенотипист, ведущий официальную запись происходящего, листал протокол в поисках нужного места. В задних рядах уселись несколько новоприбывших, только что вошедших в зал, в то время как несколько человек, напротив, вышли. Как было прекрасно известно участникам, на протяжении следующих месяцев и даже лет, пока не будет вынесено решение, такие эпизоды будут повторяться еще бесчисленное количество раз.
Заседания проходили в обшитом дубовыми панелями зале, который располагался в двенадцатиэтажном здании в центре города – штаб-квартире калифорнийской Комиссии по энергетике, организатора слушаний. Рядом находилась калифорнийская Комиссия по коммунальным услугам, которой впоследствии предстоит провести собственные слушания, в значительной мере повторяющие первые. Между двумя комиссиями царила отчаянная конкуренция, так что порой перипетии их отношений начинали напоминать эпизоды из «Алисы в стране ч