удес».
Вскоре к процессу должны были подключиться еще два государственных органа, которым также предстояло проводить слушания: калифорнийский Совет по качеству водных ресурсов и Совет по качеству воздуха. Каждая из четырех инстанций получит все доклады и другие документы, подготовленные тремя остальными, – и проигнорирует большинство из них.
Затем необходимо будет пройти проверку Окружного отдела по контролю за загрязнением воздуха, известного тем, что порой он накладывал даже более строгие ограничения, чем прописано в стандартах штата.
Как заметил в частном разговоре О’Брайен, «кто ни разу в этом не участвовал, никогда не поверит, насколько все дублируется и насколько бессмысленно. Весь этот цирк – и участников, и организаторов – впору сдавать в психушку. Наше содержание в дурдоме обошлось бы бюджету дешевле, да и для дела было бы полезнее».
– …которые принесут огромные прибыли вашей компании, ну вот как этот, в Тунипе? – дочитал вопрос стенотипист.
– Цель проекта в Тунипе, – ответил Хамфри, – предвосхитить рост спроса на электроэнергию и дать нам возможность обеспечить бесперебойное энергоснабжение – в интересах наших потребителей и общества в целом. Прибыль в данном случае вторична.
– Но ведь прибыль будет, – настаивал Бердсон.
– Разумеется. Мы акционерная компания, и у нас есть обязательства перед инвесторами…
– Большие прибыли? Миллионные?
– Это масштабный проект с огромными инвестициями, под него будут выпускаться акции и облигации, которые инвесторы не купят, если…
– Отвечайте «да» или «нет». Будут миллионные прибыли? – резко перебил Бердсон.
Краска бросилась председателю ГСС в лицо.
– Вероятно, да.
Его мучитель вновь принялся раскачиваться с носка на пятки:
– Таким образом, в вопросе о том, что первично, прибыль или оказание услуг потребителям, мы можем полагаться только на ваши слова, мистер Хамфри, на слова человека, который во всех смыслах выиграет, если удастся втюхать публике эту чудовищную аферу со строительством в Тунипе.
– Протестую! – устало произнес О’Брайен. – Это не вопрос, а бездоказательное, оскорбительное, предвзятое утверждение!
– Как много громких слов!.. Хорошо, снимаю свое высказывание, – откликнулся Бердсон прежде, чем председательствующий успел что-то сказать, и ухмыльнулся. – Не смог сдержать эмоций.
О’Брайен, кажется, собирался вновь заявить протест, но промолчал.
Как прекрасно было известно участникам слушаний, слова Бердсона войдут в протокол заседания несмотря на то что он их «снял». Да и журналисты оживленно застрочили в блокнотах. Ремарки колоритного предводителя ссдн будут цитировать в завтрашних репортажах, – подумал Ним, по-прежнему наблюдая за происходящим из зала.
Среди репортеров он заметил чернокожую Нэнси Молино.
Она пристально смотрела на Бердсона, сидя прямо и неподвижно. Поза выгодным образом демонстрировала ее высокие скулы, красивое неприступное лицо, подтянутую стройную фигуру.
Ранее сегодня мисс Молино и Ним столкнулись в коридоре перед залом заседания. В ответ на его сдержанный кивок она подняла бровь и насмешливо улыбнулась.
– Скажите мне, Эрик, старина… Ой, простите! Мистер Хамфри! Вы никогда не слышали про энергосбережение?
– Слышал, конечно.
– Многие считают, что нам не были бы нужны проекты вроде Тунипы, если бы вы всерьез пеклись об энергосбережении. Не просто играли в него для галочки, а добивались внедрения – так же упорно, как сейчас добиваетесь разрешения на строительство новых электростанций, чтобы ваша прибыль продолжала расти.
О’Брайен привстал, но вновь опустился на стул, услышав слова Хамфри.
– Я отвечу. Мы в «Голден стейт системс» не пытаемся увеличить продажи электроэнергии. Это осталось далеко в прошлом. Мы как раз пропагандируем энергосбережение – и подходим к делу всерьез. Однако энергосбережение, хоть и приносит пользу, не способно полностью компенсировать постоянный рост энергопотребления. Именно поэтому нам нужна Тунипа.
– Это ваше мнение? – поинтересовался Бердсон.
– Разумеется, это мое мнение.
– Настолько же предвзятое, как ваши призывы поверить, будто вы не заботитесь о прибыли от Тунипы?
О’Брайен вновь заявил протест:
– Намеренное искажение! Выступающий не утверждал, что не заботится о прибыли.
– Не буду настаивать. – Бердсон резко развернулся к О’Брайену и словно стал выше ростом, а голос его зазвучал громче. – Нам прекрасно известно, что вы в «Голден стейт системс» очень даже заботитесь о прибыли – об огромных, чудовищных, раздутых, чрезмерных прибылях, достигаемых за счет мелких потребителей, простых законопослушных граждан штата, которые платят по счетам и которым придется оплачивать расходы на Тунипу, если…
Конец его речи потонул в одобрительных криках, аплодисментах и топоте аудитории. Посреди всего этого хаоса председательствующий забарабанил молотком, призывая: «К порядку! К порядку!»
Сосед Нима, который тоже одобрительно кричал, заметил, что Ним помалкивает, и задиристо спросил:
– А тебе, парень, что – все равно?
– Нет, не все равно, – ответил Ним.
На обычном судебном заседании Бердсона скорее всего уже оштрафовали бы за неуважение к суду, но на общественных слушаниях судебный антураж оставался лишь антуражем: они изначально проводились с пониманием, что здесь позволено больше и что на отдельные нарушения будут закрывать глаза. Причину объяснил О’Брайен на одном из предварительных инструктажей:
– Общественные комиссии в наше время до смерти боятся, что если не дадут всем и каждому шанса высказать свою позицию без цензуры, то их потом завалят исками за сокрытие важных доказательств. А каждый иск может означать отмену итогового решения комиссии, и тогда годы работы пойдут коту под хвост только потому, что какому-нибудь клоуну велели заткнуться. Никто этого не хочет – и мы не хотим. Так что на слушаниях все демагоги и юродивые могут разглагольствовать сколько влезет.
О’Брайен объяснил и еще кое-что: юристы сторон на слушаниях, в том числе и он сам, протестуют реже, чем в суде.
– Мы заявляем протест, только если слышим что-то совсем уж из ряда вон, и хотим, чтобы опровержение занесли в протокол.
Ним подозревал, что, когда Бердсон опрашивал Эрика Хамфри, О’Брайен протестовал в основном, чтобы умаслить начальника, который с самого начала не горел желанием здесь появляться.
Когда дойдет очередь до самого Нима, О’Брайен наверняка предоставит ему отдуваться самостоятельно.
– Вернемся к огромным прибылям, о которых мы говорили, – продолжал Дэйви Бердсон. – Посмотрим, как они отразятся на счетах, ежемесячно приходящих потребителям…
Глава ссдн вел опрос еще полчаса: задавал тенденциозные вопросы, не основанные на фактах, а в промежутках кривлялся, не забывая вбивать в головы слушателям главную мысль: реализация проекта в Тунипе принесет огромную прибыль, и именно эта прибыль является основной мотивацией для компании. Про себя Ним признал: бесконечное повторение в стиле Геббельса работало вполне эффективно, хотя само обвинение было совершенно беспочвенным.
Слова Бердсона, разумеется, щедро процитируют в СМИ – и многие поверят, а значит, цель будет достигнута.
– Благодарю вас, мистер Хамфри, – сказал председательствующий, и Эрик Хамфри наконец удалился с видимым облегчением.
Далее опросили еще двух представителей ГСС, специалистов-инженеров.
Их выступления прошли без инцидентов, но продлились два полных дня, после чего слушания прервались на выходные, до следующего понедельника. Когда они возобновятся, следующим со стороны ГСС будет приглашен Ним. Ему предстояло выдвинуть основные аргументы компании.
Глава 9
Когда Руфь Голдман три недели назад поразила мужа сообщением, что собирается на некоторое время уехать, он поначалу надеялся, что она передумает. Этого, однако, не случилось. Сейчас, вечером в пятницу, во время перерыва, объявленного в слушаниях на выходные, Ним остался дома один: Лию и Бенджи забрали к себе родители жены, жившие на другом конце города.
О своем возвращении Руфь говорила расплывчато – как и о том, куда именно и с кем уезжает.
«Наверное, недели на две – может, меньше, может, больше», – сказала она Ниму несколько дней назад. Зато ничего расплывчатого не было в ее отношении к нему: холод и деловитость. Казалось, для себя она уже приняла решение, и теперь оставалось только его выполнить. Что это было за решение, и как оно могло повлиять на Нима – бог весть. Сперва он пытался себя убедить, что это его тревожит, но был принужден с печалью признать, что это не так, и поэтому не стал возражать, когда Руфь сказала ему, что определилась с планами и уедет в конце недели.
Вообще Ним не привык смиряться с неизбежным и плыть по течению. По натуре он был склонен решать все быстро и планировать заранее: именно на этих качествах он и построил успешную карьеру. И только в браке почему-то ничего не предпринимал: вероятно, не хотел смотреть в лицо фактам. Пока инициатива была в руках Руфи. Если после возвращения она подаст на развод – что казалось естественным развитием событий, – он не станет спорить и переубеждать, хотя сам этого шага делать не будет, по крайней мере сейчас.
Накануне он спросил Руфь, не готова ли она поговорить об отношениях, памятуя ее слова: «…уже долгое время наш брак лишь формальность. Мы об этом не говорили. Но, возможно, стоило бы… когда я вернусь». – «Зачем ждать?» Но жена ответила деловым тоном: «Нет, я скажу, когда буду готова». И положила разговору конец.
Размышляя о возможности развода, Ним часто думал о Лие и Бенджи. Его печалила мысль, что им будет больно. Тем не менее развод не самое страшное, что бывает в жизни. Ним знал многих, кто принимал развод родителей довольно спокойно. И ничто не помешает ему проводить время с Лией и Бенджи – может, он будет видеть их даже чаще. Такое случалось с разведенными отцами.
Но сперва нужно дождаться, когда вернется Руфь, – так думал Ним, бродя в пятницу вечером по опустевшему дому.