По удивительному совпадению, какое можно встретить только в реальной жизни, но никак не в художественном произведении, прямо у него на глазах едва не произошел несчастный случай.
Футах в пятидесяти под местом, где стоял Ним, проходил угольный конвейер; его сопровождающие смотрели в другую сторону и поэтому ничего не видели. Конвейерная лента из резины и стали двигалась по цилиндрическим роликам к дробилке. Там уголь измельчали, чтобы затем смолоть в мелкодисперсный, мгновенно сгорающий порошок. На конвейере, куда смотрел Ним, большие глыбы создали затор. Лента тем временем продолжала двигаться, и уголь начал сыпаться через край. Один из рабочих, неосторожно свесившись с решетки над конвейером, тыкал в место затора металлическим шестом, пытаясь сдвинуть крупные куски.
Делать так, как позднее узнал Ним, было запрещено. Правила безопасности гласили, что, прежде чем расчищать затор, конвейер необходимо остановить. Однако необходимость подачи угля непрерывно создавала привычку порой закрывать на правила глаза.
Еще пара секунд – и рабочий потерял равновесие, соскользнул вниз, на мгновение схватился в полете за край решетки, не удержался и упал на конвейерную ленту. Мелькнул открытый рот, но крик потонул в шуме. Упавший явно получил травму; меж тем лента тащила его к квадратному коробу дробилки, способному разрезать человека на куски. Рядом никого не было, и никто, кроме Нима, не заметил инцидента.
Нельзя было терять время. Ним прыжком бросился вперед, крикнув на ходу:
– Остановите конвейер!
Терстон и Фолджер обернулись, когда он проскочил между ними, быстро оценили обстановку и ринулись следом, но Ним уже был далеко впереди.
Ближайший участок конвейера находился на высоте нескольких футов и направлялся вверх. Ним прыгнул и, на четвереньки упав на движущуюся ленту, порезал руку об острый осколок угля. Не обращая внимания на боль, он пополз вперед и вверх по осыпавшемуся под ним углю, подбираясь к рабочему, который, видимо, был оглушен и лишь слабо шевелился, лежа на конвейерной ленте. Между ним и пастью дробилки оставалось меньше фута, и расстояние продолжало сокращаться.
Дальше все произошло так быстро, что отдельные события слились воедино.
Дотянувшись до рабочего, Ним попытался оттащить его. Сперва получилось, потом раздался треск рвущейся ткани: в дробилку попала одежда. Ним рванул снова – безуспешно. Лязгающий механизм был уже совсем близко. Ним боролся отчаянно, понимая, что это последний шанс.
Дробилка добралась до ближайшей к ней части тела – правой руки рабочего. Раздался леденящий душу треск костей, полетели брызги крови. Конвейер продолжал ползти.
В этот момент Ним с непередаваемым ужасом осознал, что затянуло и его собственную одежду, – теперь он не мог даже спастись сам.
Конвейер внезапно остановился, затем чуть отъехал в обратном направлении.
Как оказалось, Фолджер сразу бросился к пульту управления, который располагался уровнем ниже, и нажал на красную кнопку «Стоп».
К Ниму потянулись руки, помогая ему слезть. Раздались крики и топот: кто-то еще прибежал на помощь. Рабочего в полубессознательном состоянии сняли с конвейера – он стонал, из руки хлестала кровь. Где-то на нижних уровнях зазвенел тревожный звонок. Фолджер, опустившись на колени рядом с пострадавшим, сорвал с себя кожаный ремень, чтобы наложить турникет. Терстон Джонс, открыв металлический короб с аварийным телефоном, отдавал в трубку распоряжения.
– Скорую и врача сюда, немедленно! – услышал Ним.
Глава 11
– Может, я и не герой, как ты, но кое-какой вес в городе имею, – бодро заявил Терстон. Позвонив куда-то по телефону из другой комнаты, он вернулся в гостиную, где в одолженном у него халате сидел Ним. Левая рука у Нима была забинтована, в правой он держал стакан с виски, слегка разбавленным водой.
– Костюм тебе почистят срочно – хотя не так-то просто этого добиться в субботу вечером, скажу я тебе, – продолжал Терстон. – Привезут сюда чуть позже.
– Спасибо.
Следом за мужем в комнату вошла жена Терстона, Урсула, а с ней – ее младшая сестра Дафна, которая вместе с маленьким сыном приехала в Денвер из Англии погостить. Урсула с сестрой оказались поразительно похожи: обе не красотки в привычном понимании этого слова, высокие, ширококостные, с высокими лбами и большими ртами – немного чересчур, чтобы считаться идеальными. Но живые, веселые характеры делали сестер привлекательными. Ним познакомился с Дафной всего полчаса назад, и она ему сразу понравилась.
– Еще одна хорошая новость, – сообщил Терстон. – Тому парню, которого ты спас, не придется ампутировать руку. Хирурги говорят, что сумеют ее собрать. Возможно, для работы на ТЭС и не сгодится, но для того, чтобы обнять жену и детей – у него их трое, – вполне. Ах да! Его жена передает, что сегодня пойдет с детьми в церковь, помолится какому-то там своему святому за некоего Н. Голдмана, эсквайра, и поставит свечку за его здоровье. Говорю на всякий случай – вдруг ты в такое веришь.
– Ой, Терс, остановись, я сейчас расплачусь… – сказала Урсула.
– Ну, если честно, я сам чуть не прослезился, – пожал плечами ее муж.
– Я ведь почти ничего не сделал, – запротестовал Ним уже не в первый раз. – Это ваш Фолджер – он остановил конвейер…
– Слушай, ты первым все увидел и мгновенно отреагировал, – перебил Терстон. – Очень может быть, что, оттащив парня на полфута, ты спас ему жизнь. И потом, миру нужны герои. Не возражай!
Начиная с тех драматичных минут на галерее утром, события развивались стремительно. Пострадавшему – его имени Ним до сих пор так и не узнал – оказали первую помощь, после чего унесли на носилках, которые доставили на место двое других рабочих. Прошло будто лишь несколько секунд с момента, когда Терстон вызвал скорую помощь, а издалека, со стороны Денвера, уже донеслась сирена и показался красный маячок – его было видно с высоты, хотя машина находилась еще в нескольких милях от ТЭС.
К тому моменту когда скорая добралась до Чероки, носилки спустили на грузовом лифте, и пострадавшего сразу же отвезли в больницу.
Когда с серьезной травмой разобрались и скорая уехала, настал черед осмотреть руку Нима. Терстон отвел его в санчасть, где на порез у основания большого пальца наложили несколько швов.
Ним был с головы до ног в угольной пыли, и потом они отправились к Терстону домой, где Ним снял грязный костюм – смену он с собой не брал – и погрузился в горячую ванну. После ванны, одетый в халат Терстона, он и познакомился с Дафной, которая умело обработала ему рану и наложила новую повязку. Как выяснилось, Дафна была медсестрой, недавно развелась и приехала к сестре развеяться.
Урсула промокнула глаза платком.
– Ну, теперь, когда мы знаем, что все закончилось хорошо, можно успокоиться. – Подойдя через комнату к Ниму, она импульсивно обняла его и поцеловала. – Вот! Это вместо того, чтобы ставить свечку.
– О! Другим тоже можно? – спросила Дафна.
– А как же! – усмехнулся Ним.
Последовал поцелуй и от Дафны. Нежное прикосновение теплых губ было приятно; приятен был и аромат ее духов.
– Героям полагается награда, согласны они или нет, – объявила Дафна.
– На такое согласен, – решительно кивнул Ним.
– Не помешает хорошенько расслабиться и повеселиться, – заявила Урсула. – Терс, какие у нас планы на вечер? – повернулась она к мужу.
– Хорошо, что ты спросила, – улыбнулся он. – В программе ужин и танцы. Проявив недюжинную предусмотрительность, я заказал столик на четверых в «Сан-Марко» в отеле «Браун-палас».
– Прекрасно! – сказала Дафна. – А можно будет найти няню для Кита?
– Не беспокойся, я все сделаю, – заверила Урсула.
– Привезут мне костюм или нет, а танцевать я собираюсь, – пообещал Ним.
Зажигательная живая музыка, вино и вкусный ужин привели всех в прекрасное расположение духа. Ниму успели подвезти костюм, ничуть не пострадавший от соприкосновения с угольным конвейером. Одновременно с костюмом явились репортер и фотограф из «Денвер пост», которые желали взять интервью и сфотографировать героя.
Вскоре, когда они с Дафной втиснулись на заднее сиденье принадлежащего Терстону «форда-пинто», она сжала его локоть и прошептала:
– А ты очень даже ничего. Мне нравится, что ты такой решительный, такой уверенный в себе – и такой скромный.
Не зная, что ответить, он взял ее за руку и не выпускал всю дорогу, размышляя про себя, что еще подарит этот вечер.
Ним и Дафна несколько раз станцевали друг с другом, мало-помалу сокращая дистанцию, – Дафна ясно дала понять, что не против.
Когда они вернулись за столик, а Терстон и Урсула ушли танцевать, Ним спросил, почему Дафна развелась.
Она ответила со свойственной обеим сестрам откровенностью:
– Он был старше, чем я. Не особенно интересовался сексом, и частенько у него не стоял. Были и другие проблемы…
– Полагаю, дело было не в тебе.
Она расхохоталась, откинув назад голову:
– И как ты только догадался?
– И все же ребенка вы родили?
– Да. Один из редких случаев, когда все получилось. Чуть ли не единственный. Я рада, что у меня есть Кит. Ему почти два года, я его обожаю. Кстати, он ночует со мной в комнате, но спит очень крепко.
– Все равно к нему в комнату я не пойду.
– Понимаю. Оставь свою дверь приоткрытой.
Когда Ним для разнообразия пригласил на танец Урсулу, та сказала:
– Я рада, что Дафна здесь. Мы всегда были хорошими подругами. В одном только я ей завидую – у нее Кит.
– А вы с Терсом не хотели детей? – спросил Ним.
– Хотели и до сих пор хотим. Но не можем, – словно через силу промолвила Урсула, и Ним не стал расспрашивать дальше.
Позднее, когда обе сестры ненадолго вышли из-за стола, Терстон произнес:
– Я так понимаю, Урсула тебе сказала, что у нас не может быть детей.
– Да.
– А она говорила почему?
Ним покачал головой.
– Дело во мне. Мы оба сдавали анализы, целую кучу. Похоже, со стволом у меня все в порядке, но стреляет он холостыми. И боевых патронов не будет – так врачи говорят.