Пока говорила председательница клуба «Секвойя», все в зале благоговейно молчали. И сейчас, затаив дыхание, ожидали продолжения.
– Все это – пресловутая «целесообразность». – Она впервые повысила голос. – Если мы позволим реализовать чудовищный проект в Тунипе, целесообразность станет смертным приговором для мытника и микродиподопса – и не только для них. Если это не остановить сейчас, рано или поздно наступит день, когда ради очередного промышленного проекта, подобного Тунипе, мы лишимся последнего кустика нарциссов.
Заключительные слова вызвали в аудитории взрыв аплодисментов. Пока зал хлопал, Ним раздраженно думал о том, как Лора Бо использует статус ученого, чтобы протолкнуть ненаучные, апеллирующие к эмоциям аргументы.
Он продолжал тихо кипеть еще целый час – на протяжении всего опроса, продолжавшегося в том же ключе.
Последовавший перекрестный допрос Лоры Бо, проведенный Оскаром О’Брайеном, ничуть не помог делу – в некоторых аспектах Лора Бо даже усилила свою позицию. Когда юрист ГСС с улыбкой поинтересовался, неужели она и правда считает, что несколько мышиных норок с их обитателями и невзрачный дикий цветочек – практически сорняк – важнее, чем потребность нескольких миллионов людей в электроэнергии, она язвительно ответила:
– Высмеивать легко, мистер О’Брайен, – и ничего не стоит. Это один из древнейших приемов, который используют законники. Я уже сказала, почему клуб «Секвойя» считает, что Тунипа должна остаться природной территорией, и те аспекты, которые вас так забавляют, – лишь один из многих аргументов. Что касается потребности в электроэнергии, о которой вы говорите, – многие считают, что самая большая наша потребность сейчас – это потребность в сохранении ресурсов и более разумном использовании того, что имеем.
Покраснев, О’Брайен запальчиво бросил:
– Если вы так хорошо разбираетесь в вопросе – лучше, чем все эксперты, исследовавшие Тунипу, – то где именно вы предлагаете строить электростанцию?
– Это ваша проблема, а не моя, – спокойно ответила Лора Бо.
Дэйви Бердсон отказался от перекрестного допроса, с пафосом заявив:
– «Свет и сила для народа» поддерживает позицию клуба «Секвойя», которую так красноречиво выразила миссис Кармайкл.
На следующий день, когда завершался опрос последнего из свидетелей со стороны противников проекта, О’Брайен шепнул сидевшему рядом Ниму:
– Соберись. Ты следующий.
Глава 13
Ним был вымотан – перспектива вновь занять кресло свидетеля и пережить еще один раунд перекрестного допроса совершенно не радовала.
Спал он прошлой ночью плохо, а когда все-таки провалился в сон, ему приснилось, что он в помещении вроде тюремной камеры, без окон и дверей, где все четыре стены сплошь заняты рубильниками. Ним добивался, чтобы все они оставались включенными и ток продолжал идти: он знал, что это необходимо, – но Дэйви Бердсон, Лора Бо Кармайкл и Родерик Притчетт, окружив его, старательно их выключали. Ниму хотелось кричать, спорить, умолять, однако голос не слушался. В отчаянии он пытался двигаться быстрее, пытался достать до переключателей ногами, чтобы угнаться за противниками, которые действовали в шесть рук. Увы, тело не слушалось тоже: конечности двигались с раздражающей медлительностью, будто вязли в жидком клее. Ним начал с отчаянием осознавать, что проигрывает – противники быстрее, чем он, – и скоро все рубильники будут отключены. В этот момент он проснулся, весь в поту, и заснуть больше не смог.
Теперь Ним вновь сидел на свидетельском месте.
– Напоминаю свидетелю, что он уже принес присягу… – раздался голос председательствующего.
Когда с предварительными формальностями было покончено, слово взял Оскар O’Брайен:
– Мистер Голдман, каким количеством акций «Голден стейт системс» вы владеете?
– Ста двадцатью.
– Какова их суммарная рыночная стоимость?
– На сегодняшнее утро – две тысячи сто шестьдесят долларов.
– Значит, предположение, что вы лично получите значительную прибыль от проекта в Тунипе является…
– …нелепым и оскорбительным, – отрезал Ним, прежде чем О’Брайен закончил фразу. Он лично просил юриста добиться, чтобы это занесли в протокол, и надеялся, что СМИ его процитируют – как цитировали Бердсона, когда тот обвинял Нима в желании нажиться. Впрочем, насчет СМИ Ним сомневался.
– Совершенно верно. – О’Брайен, похоже, был несколько удивлен резкостью Нима. – Теперь вернемся к вопросу о влиянии проекта в Тунипе на окружающую среду. Миссис Кармайкл в своем выступлении доказывала, что…
Таким образом О’Брайен хотел уравновесить показания свидетелей противоположной стороны, не соответствовавшие действительности, слишком предвзятые или неполные. Отвечая на вопросы, Ним размышлял, будет ли от этой затеи хоть какой-то прок, – и приходил к выводу, что вряд ли.
О’Брайен опрашивал его меньше получаса. После него вопросы задавали юрист комиссии Холиоук и Родерик Притчетт – впрочем, в обоих случаях повторные опросы также были краткими и не слишком суровыми.
Оставался Дэйви Бердсон.
Теперь глава ссдн, привычным жестом теребя бороду, стоял перед Нимом и сверлил его взглядом.
– А вот эти ваши акции, Голдман… вы сказали, что они стоят, – Бердсон заглянул в бумажку, – две тысячи сто шестьдесят долларов. Верно?
– Да, – осторожно согласился Ним.
– Вы так об этом говорили – я был рядом, я сам слышал, и не только я, – будто это какие-то гроши. «Всего» две тысячи – так вы вроде сказали. Ну конечно, такие, как вы, ворочают миллионами, летают на вертолетах…
– Это вопрос, мистер Бердсон? – перебил председательствующий. – Переходите к сути.
– Есть! – Здоровяк лучезарно улыбнулся. – Просто не могу удержаться, как вижу Голдмана, то ли он такая важная шишка, то ли просто притворяется, будто ему непонятно, как много эти деньги значат для обычных людей…
Председательствующий решительно постучал молотком по столу:
– Продолжайте опрос!
Бердсон вновь ухмыльнулся: ему ничего не угрожало – несмотря на все призывы к порядку, слова его вряд ли лишат. Он вновь повернулся к Ниму.
– Ладно, вот мой вопрос: вам не приходит в голову мысль, что для простых людей, которые будут оплачивать проект в Тунипе из своего кармана, такие деньги – «всего» пара тысяч – целое состояние?
– Во-первых, я не говорил «всего пара тысяч» – и не подразумевал, – возразил Ним. – Во-вторых, да, мне такая мысль приходила, потому что для меня они тоже много значат.
– Если они так много для вас значат, – быстро сказал Бердсон, – может, вы хотели бы удвоить эту сумму?
– Может, и хотел бы. Это что, плохо?
– Вопросы здесь задаю я. – Бердсон недобро улыбнулся. – Значит, вы признаете, что хотели бы удвоить эту сумму, и, быть может, вам это удастся, если проект в Тунипе будет реализован. Так? – Он небрежно махнул рукой. – Не трудитесь отвечать. Мы сами сделаем выводы.
Ним был в бешенстве – и видел, что на него пристально смотрит О’Брайен, будто говоря: «Смотри! Бдительность и умеренность!»
– Вы также говорили про энергосбережение, – продолжил Бердсон. – О нем я тоже хотел спросить.
Энергосбережение вскользь упоминалось во время повторного опроса, который проводил О’Брайен, – что давало ссдн право сейчас поднять тему.
– Известно ли вам, Голдман, что если бы такие огромные и богатые корпорации, как «Голден стейт системс», больше тратили на энергосбережение вместо многомиллионных прожектов вроде Тунипы, то мы могли бы сократить энергопотребление на сорок процентов?
– Нет, мне неизвестно, – огрызнулся Ним, – потому что сорокапроцентное сокращение потребления посредством энергосбережения – это нереальные показатели. Вы их просто выдумали – так же как бо́льшую часть остальных своих обвинений. Максимум, на что способно энергосбережение – и что оно уже делает, – это частично компенсировать рост потребления и дать нам немного времени.
– Времени для чего?
– Для того, чтобы большинство людей поняли: они стоят на пороге энергетического кризиса, который может полностью изменить их жизнь – изменить к худшему, так, как им и не снилось.
– А разве это правда? – издевательски спросил Бердсон. – Разве правда не в том, что «Голден стейт системс» не хочет заниматься энергосбережением, потому что энергосбережение уменьшает ее прибыли?
– Нет, не правда и не имеет ничего общего с правдой, и только такое извращенное сознание, как ваше, способно предположить подобное. – Ним осознавал, что его провоцируют – и что он поддается на провокацию, как, видимо, и планировал Бердсон.
– Я не стану обращать внимания на ваш выпад и задам следующий вопрос, – сказал Бердсон. – Почему ваша компания не пускает все силы на развитие солнечной и ветряной энергетики, хотя ресурсы доступны прямо сейчас? Разве не потому, что они дешевы и не принесут тех прибылей, которых вы ожидаете от Тунипы?
– Ответ – «нет», а ваш вопрос – полуправда, да еще и вывернутая наизнанку. Объемы доступной солнечной энергии невелики, и их не удастся увеличить до конца столетия. Ее получение сопряжено с огромными расходами – куда более высокими, чем строительство угольной ТЭС в Тунипе. И, кроме того, солнечная энергетика загрязняет окружающую среду больше, чем все остальное. А что касается ветрогенерации – можете вообще о ней забыть: она годится только для побочного использования в незначительных объемах.
Председательствующий наклонился к Ниму со своего возвышения.
– Правильно ли я понял, мистер Голдман, что солнечная энергетика загрязняет окружающую среду?
– Да, господин председатель. – Это утверждение часто удивляло тех, кто был мало знаком с предметом. – С нынешними технологиями солнечная электростанция, вырабатывающая объемы, аналогичные ТЭС в Тунипе, займет сто двадцать квадратных миль – и это только для размещения солнечных батарей. Сравните площадь – семьдесят пять тысяч акров, две трети озера Тахо – с тремя тысячами акров, на которых можно разместить обычную электростанцию, как предлагаем мы. И учтите: территорию, где будут солнечные батареи, больше ни подо что использовать не удастся. Если это не загрязнение окружающей среды… – Ним не стал договаривать, потому что председательствующий кивнул.